Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

А мы были… в девках были, я была молодая, 17 лет мне было. Там у нас в деревне были старухи, ходили Сюндю слушать на улицу. Ну, в январе. Ну и мы (в молодости ведь хочется) зовем, Сашей звали: «Тетя Саша, пойдем с нами Сюндю слушать». Говорит: «Могу пойти, но вы в этот день не балуйтесь, не ругайтесь, и зря слишком не балуйтесь. Тогда, – говорит, – я пойду. Пойдем часов в десять, даже в одиннадцатом, вечером, чтобы лишних прохожих уже не было».

Мы и пошли в тот раз. Пошли, она привела нас к проруби, на берег озера. И как раз отсюда идет дорога и отсюда, крест-накрест дороги. Ну, мы встали на эти дороги, она (раньше были ну скатерти, допустим, домотканые), она нас всех накрыла, нас человек пять было. Ну вот. Сама взяла сковородник, что-то там сказала, туда-обратно походила. И стали Сюндю слушать, так головы вниз опустили, стоим все вместе в куче. И оттуда, со стороны озера стало слышно, ну, раньше называли, колокольчик на дуге. Ехали, а на дуге был колокольчик такой, яркий. Раньше на свадьбу с такими колокольчиками ездили. И вот такой колокольчик приближается, лошадь стучит копытами, слышно. А мы друг друга толкаем в бок: слышно ли тебе? Слышно! Ну, проехала эта лошадь по озеру, туда в Маллялу да Хеччулу, в ту сторону поднялась. После этого тётка сняла скатерть у нас с голов, сама спрашивает: «Слышали ли чего?» «Слышали! Оттуда лошадь очень быстро ехала, и с колокольчиками!» «Ну тогда, – говорит, – ждите, в этом году свадьба чья-нибудь будет. И по этому озеру поедут». И два, что ли, месяца прошло… сейчас был ведь Миша, а так-то всегда величали Мороз Миша, Николаев Миша, сыссойльский. Очень бойкий мужик был, он женился там в Щеккиле и жену привез в Сыссойлу. Это хорошо было слышно. Я до этого не верила, что слышно что-то, а слышно!

Потом: «Еще, – говорит, – хотите послушать?» «Ну, давайте еще послушаем». «Только, – говорит, – не говорите ничего, пока слушаете, если слышно будет. Потом после поговорите». И снова, немножко продвинулись и снова слушать стали. И мы под скатертью. И стало так оттуда, со стороны Хеччулы шуметь, ну словно… А мне не доводилось видеть, а говорили: видели, что это двигается как копна, так прямо идет, прямо туда, где народ стоит… Когда слушаешь, когда станешь Сюндю слушать, услышишь, что там будет, ну иногда как машина проедет, так шумит, приближается. Тогда, кто там главный, руководитель: «Что-то не так!» Ну вот. Если прыгаешь или пойдешь несерьезно, другие, может серьезно, а кто-то из группы вроде на смех пойдет, вот тогда и придет в виде копны. И если засмеешься, будешь знать! Бабушка так и сказала: «Только если пойдете, верьте и спокойно ведите себя». А кто-то думает: «Хи-хи-хи!» Раньше это серьезные были дела. Некоторые и не осмеливались ходить.

ФА. 3363/15. Зап. Иванова Л. И. в 1997 г. в д. Ведлозеро от Егоровой М. Ф.

60

– Luvettih, jotta avannosta Syndy nouzou da pi?st?y boleznista libo pahasta.

– No mi se on?

– Mamma sano. H?nell? jo oli lapsie, h?nell? oli viizi vellie… Uutta vuotta vassen, kuin se on y?, kun Syndie kuunnellah. Y?ll?, jotta kell? mit? tapahtuu koissa. M?nn?h kolmen dorogan kandah da siin? issutah da kuunellah. Mamma sanou: “Dai mie l?hen sinne“. Heit? nell?-viizi akkua kerty da siin? issutah da kuunnellah. Sanou: miun vuoro kun tuli, muuta kun yksi kolkotus, yksi kolkotus m?n?y, buitto kuin grobuo kolkutetah, lyyv?h nuaglua. Viizi vellie oli, yksi tuatto voinalla, toizet kai kuoltih kodih, sraazu kai molodoina. I starikka oli, dai starikka kuoli… Heil? l?hill? oli kalmizmua da ni casovn’a i siel? casovn’assa buitto grobuo kolissetah, yksi kolkutus m?ni kaiken ?ij?n kuni issuin siin?. A er?s siel? kuulou kuin kellossa ajetah, svuad’bua piet?h. Er?s kuulou siel? pruaznikkua piet?h, tanssitah ta… Seizotah lumella. Huilut viel? pannah pi?h, jotta ei n?vy ilmua, eik? mit?. Paikat semmozet, mussat paikat rivukkahat, suuret, siit? ne pi?h pannah, siit? t?ss? viel? sivotah, jotta ei n?ht?is niket?. A dorogan bokassa seizotah. Dorogoin risteyksess? kykytet?h da kuunnellah…

Avannon s?rvill? toze kuunneldih. Toze mit? siel? kuunneldih, jotta mit? vedehini sanou. Siel? vedehist? vuotettih. Vedehini ved on se buitto kuin j?rven iz?nd?. Mid? se sanou, vedehini.

– Говорили, что Сюндю из проруби поднимается и освобождает от болезни или от плохого.

– Но что это?..

– Мама рассказывала. У неё уже дети были, у неё было пятеро братьев… Перед Новым годом, в ночь, когда Сюндю слушают – ну, у кого что случится в этом году дома. Идут на перекресток трех дорог да там сидят и слушают. Мама говорит: «И я пойду туда!» Их четверо-пятеро женщин собралось, сидят и слушают. Говорит: «Моя очередь как подошла, один стук, лишь стук слышен, будто бы гроб заколачивают, гвозди забивают». Пятеро братьев было, один отец на войне, а остальные все дома умерли, сразу, все молодые. И старик был, и старик умер… У них рядом кладбище было и часовня, и вот будто бы там, в часовне, гроб заколачивают. Лишь стук был слышен, все время, пока сидела там. А некоторые там слышат, как с колокольчиками едут, свадьбу справляют. Некоторые слышат, что праздник отмечают, танцуют да… Стоят на снегу. Капюшоны еще надевают на голову, чтобы ничего не видеть. Платки такие, черные платки с кистями, большие, их на голову надевают и вот здесь еще завязывают, чтобы не видеть никого. И в стороне от дороги стоят. На перекрестке дороги ждут и слушают…

На краю проруби тоже слушали. Тоже там слушали, что водяной скажет. Там водяного ждали. Водяной – это ведь будто бы хозяин озера. Что он скажет, водяной.

ФА. 2949/3. Зап. Конкка А. П. в 1986 г. в д. Реболы от Геттоевой А. П.

61

Syndyy kuuneltih ristudorogoil. Vahnembat sie mendih ristudorogoil, kolme hen-gie ob’azatel’no. No kaksi sie kuundelou, kykist?h i pannah prostin’a libo mitah pe?l, kattavutah. A kolmas seizou siizmankel, storozu… No sit mid? sie… Nuoret k?ydih… Enzim?i se ken storozakse sen kierd?y, siizmal loadiu kruugan ymb?ri istujies. A sit sis kruugas hy? kuunellah… En tiije sie sanottihgo mid?, min? en tiije, emmo k?vnyh kuundelemah ga…

Сюндю слушали на перекрестках. Старшие там ходили на перекресток, три человека обязательно. Ну, двое там слушают, присели, и простынь или что-нибудь сверху, накрываются. А третий стоит со сковородником, сторожит… Ну, и что там… Молодые ходили… Сначала тот, кто сторожит, обведет, сделает сковородником вокруг сидящих круг. А они потом в этом круге слушают… Не знаю, говорили ли там что, я не знаю, не ходили сами слушать.

ФА. 3367/3. Зап. Степанова А. С. в 1997 г. в д. Колатсельга от Григорьевой (Рогачевой) К. М.

62

Слушали на кучах с мякиной

Synnynmoan aigu on Rastavan aigah, h?i zavodieteh s Rozzestva, c 7 no 19… Syndyy nyg?i moozet ni ole ei, nyg?i gu usko emmo da nimid?. A moamo minul saneli, h?i, konzu oli neiconny, nu jo v?gi neidizet olimmo, sanou… A Synnynmoan aigah, sanou, ei pie nagroa, kudan pe?n sie duumaicet Syndyy kuunella. A sit my? podruskankel varustimmokseh, emmogo hambahii ozuta toine toizel, emmogo nagra, emmogo nimid?. Nimid?, sanou, ei pie roata. A sit, sanou, l?htimm? Syndyy kuundelemah. Menimm?, sanou, istavuimo. Enne oldih, ruumensuun’akse sanottih, ku mellic?il k?vv?h, vot eti othody. Istuvuimo sinne, istummo, kykyt?mm?. Min?, sanou, nimid? en kuule. A h?i, sanou, l?htijes l?hti da topat tagahelmah ker?i. Istummo, sanou, min? nimid? en kuule. A h?i, sanou, nouzeldi, minul sanou: “Marpu, hoi Marpu, l?kk? e?re, tule e?re!“ H?i nell?nkynnen, min? j?lgeh, minul nimid? ei kuulu, a h?i jo varavui sie, sanon. Tulimmo kodih, sanon, h?i valgoni, valgei ku pahin. “Nu mid?bo kuulit?“ – sanon. Ezm?i, sanou, virka nimid? ei. J?lgim?i sanou ga: “Ole ehkin vaikaine, – sanou, – ezm?i onh?i gu svoad’bu tulou. Gu kellot helist?h, soitetah, rahvas matkatah t?yty v?gie, ylen ?ijy. A sit ku rubei kamu tulemah! Sroasti!“ Sith?i h?in p?ll?sty niidy kamlaizii! Oldihgo kamt vai cortu tied?y mit oldih. Sit, sanou, nell?nkynnen pertih k?gli e?reh! H?nel, sanou, kuului, a minul ei kuulunuh.

H?i ainos, sanommo ku sie: “Oi, pid?y Syndyy kuunella!“ “Olgoo vai p?ivilleh!“ – h?i nikonzu ei nevvonuh mid? tahto sie roata!

L?htiel ei k?vdy, a ruumensuun’as istuttih, saroal…

En musta, stoby mid? Synny 1 pastettas… Synnynmoan aigah buukkuu ei keitetty…

Время земли Сюндю – во время Рождества, оно начинается с Рождества, с 7 по 19… Сюндю сейчас, может, и нет, сейчас раз не верим ни во что. А мама мне рассказывала: когда она была девушкой, ну, уже достаточно большие девушки были… А во время земли Сюндю, говорит, нельзя смеяться, в тот день, когда собираешься Сюндю слушать. А мы с подружкой готовимся, зубы друг перед другом не скалим, не смеемся, ничего. Ничего, говорит, нельзя делать. И пошли, говорит, Сюндю слушать. Пришли, сели. Раньше были кучи мякины после обмолота, с мельницы, вот эти отходы. Сели там, сидим-ждем. Я ничего не слышу. А она перед выходом из дома мусор в подол собрала. Сидим, я ничего не слышу. А она вскочила, мне говорит: «Марфа, ой, Марфа, пошли отсюда, уходим!» Она на корточках, я следом – мне ничего не слышно, а она уже испугалась там. Домой пришли, она побледнела, белая как полотно. «Ну, что слышала?» – говорю. Сначала молчала, наконец, говорит: «Лучше молчи! Сначала вроде как свадьба ехала. Как будто колокольчики звенят, на гармошках играют, люди вовсю идут, очень много. А потом как начали черти проходить! Страсти!» Их-то она и испугалась, чертей! Были ли черти, или черт знает, кто были. На четвереньках приползла домой! Ей слышно было, а мне, говорит, нет.

Она все время, если мы скажем: «Ой, надо бы Сюндю послушать!» «Сидите и не тревожьте!» – она никогда не советовала что-то такое делать!

На прорубь не ходили, а в загоне на кучах мякины сидели, на сарае…

Не помню, чтобы для Сюндю что-то пекли… А белье во время земли Сюндю не кипятили…

ФА. 3458/17. Зап. Иванова Л. И., Миронова В. П. в 2000 г. в д. Руга от Кайдаловой П. И

63

На печи свесив голову

A kuuneltih gi pertis Syndyl?i, ken maltoi kyzyy da kuccuu. A pertil?is enne oldih nenet, ei oldu nengomat p?cit, a oldih, gu ennegi riihes oldih p?cit! Sit p?cci l?mm?h pandih da p?cisp?i tuli pertih tuli da savut. A necie oli lais loukko, sinne mendih. A te? ikkunoissah nenga savu seisou. Kus kuzgi kuuneltih. A buvaicihes, minul ei sluccivunnuh, konesno, a sanottih, gu p?cil nenga men?y da panou nenga sell?lleh pe?n, sit sid? Syndyy kuundelemah rubieu. Toici uksi j?tet?h pielulleh, toici, sanottih, necis sbuudih, mugaleiten tuvvah ruuhi, muhi karahtah. Sit znaacit mid? tahtot – toine polucaiceh: sin? kuolet. ?ij?s kohtas enne stamuhat ?ijy raskazittih. Sit gu varavut, ga sit et jo tahto nimid?. A ken oli, znaahariloi oli enne kaikenmostu, ga sit buvaicih heile kaikkie.

А слушали и в доме Сюндю, кто умел попросить да позвать. А в домах раньше были эти, не такие были печки, а были раньше, как в риге, печки. Когда печку топили, из печки огонь, и дым шел прямо в дом. А там в потолке была дыра, туда уходил. А здесь до окон так дым стоял. Где как слушали. А бывало, у меня, конечно, не случалось, но говорили, что как на печку залезет да так, ложится на спину, голову свесит, и можно будет этого Сюндю слушать. Иногда в двери щель оставят. Иногда, говорили, так почудится, что принесут гроб, гроб очутится. Тогда, значит, что хочешь, но получается: ты умрешь. О многом старухи раньше рассказывали. Как испугаешься, дак уже ничего не хочешь. А кто был, знахари раньше разные были, дак у них всякое бывало.

ФА. 3363/17. Зап. Иванова Л. И. в 1997 г. в д. Ведлозеро от Егоровой М. Ф.

64

В лесу

Syndyd kuundelemas en min? nikonzu olluh, en niked? n?hnyh, no kuulin, ?to k?vv?h… Riihen pihassa da kus on tiihaja moine kohta, kus talossa on tiiho, spokoino elet?h. Syndyy kuuneltah riihen pihal da kylylly?…

Syndyd – en tiije min?, Syndyd se ristikanzu vai mi se nazivajetsa: Syndyd, Syndyd, Syndyd kuundelemah. Se, vemo, mec?s k?veli… Kaco ?anotah, mec?s oli t?m?, ozuttaugo, kuuluu. Enne muga starinas, nyg?i n’e ver’at muga, a ende veerili vet’, ?to oh Jumal vai ken sie k?vel?y mec?s. No… Syndy se, en tiid’? kui se, ga ristikanzu, navemo, mec?s k?vel?y i h?i znaacit dokazivajet ristikanzoil ken mec?s: kuundelkoot, znacit olivat buite ku mec?s Jumal vai ristikanzu vai ken, no vs’o-taki navemo oli.

Сюндю я никогда не слушала, никого не видела, но слышала, что ходят… У риги и где такое тихое место, где в доме тихо, спокойно живут. Сюндю слушают у риги и у бани…

Сюндю – я не знаю, Сюндю – это человек или как там называется: Сюндю, Сюндю, Сюндю слушают. Он, наверно, в лесу ходит… Смотри-ка, говорят, в лесу был этот, показывался, слышался. Раньше так в старину, теперь так не верят, а раньше, верили ведь, что был Бог или кто там ходит в лесу. Но… Сюндю – это не знаю, кто это, дак человек, наверно, в лесу ходит и он, значит, был будто бы в лесу. Бог или человек или кто, но все-таки, наверно, был.

ФА. 3065/18. Зап. Конкка А. П. в 1987 г. в д. Спасская Губа от Тароевой М. А.

Сюндю поднимается из проруби; спасают горшки

65

Enne piettih bes’odua. Yksi akku oli ku min? toine da ainos pidi bes’odua. K?ydih kai brihat i neidizet. Siid? tuldih sv?tk?t, hy? kaksitostu neijisty l?htieh p?retty kastamah l?htiez, dai kastetah l?htieh p?ried dai tullah kodih, sinne bes’odupertih pagoh, ku kuultih – rubei mi Henno joves suhizemah, moine rodih suhu joves. Siid hy? ku tullah sinne pertih da kaikin menn?h laucoin ual. Hy? p?ll?styt?h… Akku bes’odupertis ovvostau i panou kaikil puad pi?h. Kuulou h?i akku, ga kohunkel tulou dai uksen avuau da neidizil kaikil lykki?y puat pi?z dai akal, kuitengi pi?d katkai, ga ku oli puat pi?z, ga siid puat pakuttih.

Sie oli yksi briha moine. H?i tossuihan sanou: “L?hten min? l?htiez jallat kastan“. Dai men?y dai kastau jallan, sid h?i ei mene kodih, a nouzou kohti t?dih ly?. H?i ku men?y sinne, ga rodih nece… kai uksed, ikkunad i truvad kai panou malitunkel salbah da viert?h hy? muata. Dai y?l t?dilleh uniz ozuttahez, sanou, cto casliivoi olit, ku panid veri?d malitunkel salbah, eig? min? h?ndy dorogal tavannuzin, ku l?htenyz kodih, ga siid h?i mustelluz, ice ei kastanuz en?mbi? da ni muidu ei k?skenyz. Briha se oh minun tuatto.

Раньше беседы проводили. Одна женщина была, как я, все беседы проводила. Ходили все парни и девушки. Настали Святки. Они, двенадцать девушек, пошли лучину мочить в прорубь. Намочили в проруби лучину и пришли домой. Туда, где беседа шла, убежали, когда услышали, как что-то в реке зашуршало, такой шум поднялся в реке. Вот как они пришли в дом, все спрятались под лавку. Они испугались…. Женщина в избе смекнула и стала надевать каждой девушке по горшку. Слышит женщина – с шумом идёт, дверь открывает и девушкам всем сбрасывает горшки с голов. И женщине тоже. Будто бы головы свернула, но раз были горшки на головах, то только горшки сбросила.

Там был парень один. Следующим вечером он говорит: «Пойду я в проруби ногу помочу». И идёт, и мочит ногу. А он не пошёл домой, а поднимается прямо к дому тёти. Он как идёт туда, началось это… Все двери, окна, трубу – всё с молитвой закрывает, и ложатся они спать. И ночью тёте во сне привиделось. Говорит: «Счастливая ты, что закрыла двери с молитвой. А то я бы его на дороге поймал, если бы он домой пошёл. Тогда бы он попомнил: сам бы больше не мочил и другим бы запрещал». Парень этот был мой отец.

ФА. 132/31. Зап. Волкова А. в 1936 г. в д. Обжа от Машкиной П. И.

66

L?htiel da kylyl?is, kuulluh olen, se on ylen opasnoi dielo. Se on ocen’ opasnoi dielo. Sinne pid?y tiede? mennes. Sen olen viegi mamas kuulluh: se on ylen opasnoi dielo. On k?vdy l?htiel, ga sinne k?vv?h ylen julgiet rahvas. Da kylyh menn?h. Da vie otetah Synnyn aigah kylyn p?cis kivie da kai. Se oh ylen opasnoi dielo… Engo tiije, mikse otetah kivie, min? en tiije, engo teile k?ske tiede?. ?lge? tied?kke?! Se eule igrusku dielo!