В плену любви I

– Хайль Гитлер! – поддержал его Райнер. – Господин Кенинг, в таком случае я вас покидаю. Встретимся утром.

И с этими словами Райнер повернулся, вышел за дверь и быстрой походкой направился к машине.

Он быстро преодолел расстояние до своего нового дома и, увидев немецкий патруль, шествующий по улице, буквально ворвался в дом. Но, улицезрев девушку в том положении, в котором он ее оставил, он присел на стул возле ее кровати и смотрел на нее, пока Эрих не кашлянул за его спиной. Он никак не мог взять в толк, чего это его господин офицер носится с этой девчонкой. Она, конечно, была красивой девушкой, но убивать своего же соотечественника… Хотя в глубине души он проникся еще большим уважением к майору.

– Все в порядке, Эрих?

– Да, господин Нортемберг!

– Завтра утром встанете пораньше и похороните тело той старой женщины за городом. Запомните где. Я думаю, девушка захочет это узнать. Теперь идите спать. Я тоже скоро лягу.

– Хорошо, господин майор, – сказал Эрих и пошел к входной двери.

– Вы куда? Идите туда! – крикнул Райнер и показал в сторону Тасиной мастерской.

– Господин майор, пока вас не было, я обнаружил лестницу на чердак. Там довольно-таки чисто и есть старые матрасы. Позвольте мне спать там?

– Идите. Я завтра сам посмотрю, что там за чердак, – уставшим голосом произнес офицер, снимая китель.

Оставшись один, Райнер обошел дом и, не увидев мужских вещей, понял, что в доме живут только женщины, и скорей всего теперь только одна. Он опять подошел к кровати, на которой безмятежным сном спала девушка, и присел на стул. Теперь в тишине и в одиночестве он мог спокойно рассмотреть Тасю, и сердце его учащенно забилось при виде красивой девушки. Он убрал прядь волос с ее высокого лба, невольно провел рукой по щеке и вздрогнул от мысли, что если бы он проехал на несколько минут раньше или позже, то наверняка ее бы уже не было в живых. Навряд ли она вынесла бы насилие со стороны такого здорового солдата.

Проснулся Райнер от того, что очень затекла спина. Он всю ночь проспал сидя на стуле, оперевшись о спинку кровати. Ровное дыхание девушки свидетельствовало о спокойном сне. Мужчина встал, потянулся и направился в сторону печки. Он очень хотел есть. Со вчерашнего утра у него не было маковой росинки во рту. Райнер растопил печку. Там же он обнаружил чугунок с вареной картошкой. Нашел сковороду. Разложил паек и занялся приготовлением еды.

Тася проснулась от приятного запаха. Открыла глаза и увидела, что спит на бабушкиной кровати, какой-то мужчина суетится вокруг стола. Райнер так увлекся приготовлением завтрака, что не заметил, как проснулась Тася. Взгляд ее упал на немецкую фуражку, и она моментально вспомнила предшествующие события. Она вспомнила, как на нее напал немец, как бабушка пыталась ее защитить, как раздался выстрел, как упала Пелагея Семеновна. Потом темнота. Но немец, который так старательно что-то готовил, был не тот, что вломился к ним в дом.

Со спины это был высокий мужчина. Широкие плечи, светлые волосы и то, как он искусно, можно сказать с любовью, орудовал ножом, не вызывали у Таси какого-либо страха. Незнакомец выпрямился и направился к умывальнику. Воды там не оказалось. Он взял ведро и направился к выходу. Тася закрыла глаза. Когда мужчина вышел, она встала с кровати, но тут же легла обратно. Сарафан спереди был полностью разорван. «Боже, какой стыд. Как бы поменять одежду?» – подумала про себя Тася. Возле дверей послышались шаги, и девушка притворилась вновь спящей.

Войдя в дом, Райнер посмотрел на девушку, и, судя по ее положению и подрагивающим ресницам, он понял, что она проснулась, но, скорей всего, боялась вставать. Он налил воды в умывальник, вымыл руки и подошел к девушке. Ему надо было внести ясность и объяснить свое присутствие в этом доме.

– Фройлен, я знаю, что вы не спите, – начал он тихим голосом, чтобы не испугать девушку.

Тася была не сильна в немецком, но поняла, что немец догадался, что она не спит, и предложил ей поговорить.

– Вам надо переодеться, – продолжал Райнер. – И поесть. Я тут немного похозяйничал. Я сейчас выйду во двор, а вы переоденьтесь. Потом позавтракаем. Я вам не причиню вреда. Поверьте.

Мужчина вышел из дома. Тася поняла, что он дал ей возможность переодеться. Она вскочила и побежала в свою комнату. Достала самое неприглядное старенькое платье, умылась и подошла к окну. Немец разгуливал по двору. Он был в белой рубашке, брюках на подтяжках и высоких сапогах. Тася обернулась и увидела, что его пистолет лежит на стуле рядом с кителем.

Первым ее желанием было взять его и выстрелить, как только фашист переступит порог дома. Но она никогда не стреляла и боялась, что не сумеет. Немец, по-видимому, решил, что девушке хватило времени переодеться, и направился к дому. Тася побежала к кровати, и когда Райнер вошел в дом, она сидела на заправленной кровати в ожидании его дальнейших действий.

Немец вошел в дом и рукой пригласил девушку к столу. Отодвинул стул и, улыбаясь, предложил сесть. Тася, опустив глаза, робко подошла к столу, приняв его приглашение. Офицер поставил посередине стола сковороду с жареной картошкой с тушенкой, поставил тарелки и сел рядом. Он, молча, поухаживал за девушкой. Положил ей еды и себе. Он начал есть. Тася сидела с опущенными глазами, не притрагиваясь к еде. Райнер понимал ее состояние и боялся каким-нибудь лишним движением ее испугать.

– Как вас зовут? – спросил он девушку.

– Таисия.

– Меня зовут Райнер. Не бойтесь меня. Я вам не причиню вреда, – немец попытался взять девушку за руку.

Тася отдернула руку и наконец-таки подняла глаза на своего собеседника. На нее смотрели голубые-голубые глаза. В них она прочитала сочувствие и переживание. Немец был очень приятным молодым мужчиной. Таисия предположила, что ему не больше 30 лет. Правильные черты лица и добродушный взгляд очень располагали к себе.

– Бабушка. Что с моей бабушкой? – тихо выдавила Таисия, не отводя от него глаз.

Райнер догадался, что она спрашивает про убитую женщину, и опустил глаза.

– Что с моей бабушкой? – повторила Тася уже на немецком языке.

– Она умерла. Мой водитель ее похоронил. Вам покажут, где это. Мне очень жаль. А где ваши родители?

– Их нет, – понимая, о чем речь, ответила девушка.

С улицы послышался шум машины. Райнер подошел к окну. Это вернулся Эрих. Он вбежал по ступенькам и осторожно постучал в дверь.

– Эрих, заходите.

В дом вошел молодой человек, лет так двадцати. Высокого роста, худощавый, можно сказать, с девичьими чертами лица. Тасе показалось даже, что она где-то видела его раньше. Вид у него был такой безобидный и добродушный, что если бы не немецкая форма, то он вполне мог сойти за студента 3-го курса филологического института. Он отчитался офицеру о каком-то задании, и Райнер пригласил его за стол.

– Таисия, это Эрих – мой водитель. Он похоронил вашу бабушку и сегодня же покажет, где это. А сейчас надо поесть, иначе я никуда вас не отпущу.

– Пожалуйста, я не хочу есть. Я хочу умереть, – выдавила девушка с полными глазами слез.

Она встала и ушла к себе в комнату. Райнер налил воды и пошел следом за ней.

– Таисия, я понимаю, как вам больно. Но ваша бабушка умерла лишь потому, что хотела спасти вас. Это война. Эрих вас проводит, и если вы не против, то он сегодня за вами присмотрит. И еще, Таисия. Вы не будете против того, что я и мой водитель останемся жить в вашем доме?

– Делайте что хотите. Как же я вас всех ненавижу, – сказала девушка, глядя в окно.

Райнер не стал ее больше донимать разговорами. Он убедился, что она вполне адекватна. Дал поручения своему водителю в отношении Таси, накинул китель, надел фуражку, схватил портфель и вышел из дома. Уже было около девяти утра и надо было быть в комендатуре, чтобы, как сказал Альтман, «наводить порядок в этом городишке».

************************************

Подъезжая к центру, Райнер заметил, что город заметно оживился. Немцы упорно развешивали листовки о пропаганде работ в Великой Германии для молодежи. Ходили патрули. Местные жители тоже уже появились на улицах города. Периодически, по местному радио немцы объявляли о том, чтобы жители города собрались на площади в 12.00. Что это все для их блага. Что за неповиновение немецкому командованию грозит расстрел. Жизнь как будто бы пришла в свое русло. Только по улицам шныряли люди в форме, и везде была слышна немецкая речь.

Когда Райнер подъехал к комендатуре, машина Кенинга уже стояла. Он вошел в здание. По сравнению со вчерашним вечером, там царил порядок. И даже на некоторых кабинетах старые вывески были заменены новыми. За ночь солдаты конечно, постарались. Молодой офицер вошел в кабинет оберста.

Кенинг был слегка помят, и весь его вид говорил, что кофе вчера был очень крепкий. Кенингу было около сорока семи лет. Физической подготовке его можно было позавидовать. Это был подтянутый, рано полысевший мужчина с крючковатым носом. Он был похож на эдакого лысого орла, особенно когда злился. Вот и сейчас он сидел в кресле под портретом Гитлера и, насупившись, о чем-то раздумывал.

– Нортемберг, доброе утро. Долго спите. Хотя, если оно у вас доброе, почему бы не поспать! Как ваша рука? Вы уже освоились в своем кабинете? Он напротив.

– Еще нет, господин оберст. Я думал обсудить план наших действий.

– План прост. В 12.00 будет собрание на площади. Я выступлю с речью. Главу города не нашли. По-видимому, скрылся вместе с семьей. Сейчас в подвале сидят двое. Вчера их взяли на заводе в кабинете директора. Я дал установку привести в комендатуру всех, кто занимал высокие должности. Сегодня назначим бургомистра города, начальника полиции. Всех партийных в гестапо. Будем выяснять их намерения о сотрудничестве. В противном случае расстреляем. Бургомистр и полиция займут здание Дома пионеров. Там достаточно места. Так, Райнер, вы идите и попросите в приемной Эльзу сделать мне крепкого чаю. Обосновывайтесь в новом кабинете. В 12.00 выйдем на площадь. Да, и еще проконтролируйте, чтобы солдаты успели сколотить трибуну на площади.

– Я понял вас, господин оберст. Все будет готово.

Райнер пошел исполнять приказание, а сам нет да нет ловил себя на мысли о спасенной девушке с красивым, но сложным в произношении для него именем – Таисия. Мысли о ней его просто не хотели покидать.

************************************

Тася тем временем успокоилась, вытерла слезы, открыла комод, достала альбом для фотографий, перебрала фотографии и вернулась в большую комнату. Эрих уже расправился с завтраком и допивал свой чай. Она села за стол и внимательно посмотрела на фрица. В руках у нее было бабушкино фото.