Обманчивый запах французских духов. Cherchez votre destin, или Ищите свою судьбу

– Ну, хорошо. Хоть мне и неприятно об этом вспоминать, я коротко расскажу, – нехотя согласилась хозяйка цветочного магазина. – Когда я только открыла свой бизнес, ко мне из Мурманска приехала племянница и стала помогать с цветами. Я оплатила ей курсы флористов, закончив которые, Яруся начала работать у меня в магазине, причём с пониманием дела и довольно-таки успешно. Но однажды в магазин пришёл посетитель, и пока Яра искала корзинку, спрятал в игрушечном медведе старинное кольцо и монету. Он попросил оставить игрушку до утра, но на следующий день не пришёл. А во дворе дома за нашим магазином обнаружили труп мужчины с обезображенным лицом.

– Какой ужас! – ненаигранно произнесла Гуня.

– Да, с этого всё и началось. Потом в магазин пришёл подросток и попросил отдать ему медведя. Но Яруся не отдала, и решила сама посмотреть, что такого необычного в этой игрушке. В итоге, она обнаружила в этом медведе исторические раритеты. А ночью мою племянницу выкрали из квартиры, предварительно украв у неё из сумки ключи.

– Но это же какой-то детектив, получается, – удивлённо произнесла обескураженная журналистка. – А как звали того мужчину, который спрятал кольцо и монету?

– Имя я уже точно не помню. Но вроде бы Игорь, а кличка у него была Француз. Вот это я точно запомнила.

Агния сидела ни жива – ни мертва. Она тупо смотрела, как женщина открывает рот и что-то говорит, но не слышала ни одного слова. Словно, у неё в ушах выключили звук. В это время у Тамары зазвонил телефон, и она, извинившись, ответила. Пока цветочница говорила, Гуня соображала, что ей делать, сознаться, что она знает Француза, или продолжить начатую игру. Закончив разговор, Тамара сказала, что срочно должна уехать и попросила перенести интервью на другой день. Журналистка согласилась, но не удержалась и спросила, нашла ли полиция Француза, и сколько ему дали за похищение племянницы. Цветочница горестно покачала головой и, скривив губы, произнесла:

– Он как в воду канул. Исчез бесследно. Его подельников поймали, а вот этот Француз, вероятно, погиб. Наверно, его кто-то из своих же бандитов прибил. У этих же преступников век недолог. Либо менты пристрелят, либо такие же ворюги. Ну ладно, я побежала. Звоните мне в любое время.

Тамара ушла, а Гуня продолжала сидеть как пришибленная. После разговора с цветочницей пазлы понемногу начинали сходиться. «Теперь понятно, о какой девушке-флористке говорил Савин, – подумала Агния. – Информации пока слишком мало. Но она достоверная и не последняя».

Агния достала сигарету и двинулась к выходу из парка, где была припаркована её машина.

Глава 5

Вечером, угощая уставшего мужа ужином, Лариса рассказала ему об утреннем приключении с соседкой. Андрей в течение дня всегда звонил жене, чтобы справиться как дела. Но она старалась не грузить его лишними проблемами во время работы и обо всём обычно сообщала, когда Андрей возвращался домой со службы.

Закончив вечернюю трапезу, они перешли в гостиную и включили телевизор. Кнопик, положив голову на колени хозяйки, внимательно следил за Бунцагиным, который что-то смотрел в телефоне.

Подумав, Лариса встала и вышла из комнаты. Она вернулась с белым заварочным чайником, завернутым в прозрачный пакет.

– Что это? – спросил Андрей, не отрываясь от телефона.

– Евдокия Яковлевна попила чайку из этого симпатичного заварника и чуть не отдала Богу душу. Ты можешь на работе сделать анализ содержимого? Я почему-то уверена, что эта толстая сестрица что-то подмешала своей родственнице. Но зачем? – докторша недоуменно пожала плечами.

– Дорогая, не будь наивной! Квартирный вопрос испортил не только москвичей, но и жителей Вышнего Волочка тоже, – произнёс Андрей, невинно посмотрев на жену.

– Но ведь у соседки есть дети. Они же являются наследниками первой очереди. Что-то я совсем ничего не понимаю.

– И не надо. Если дети живут далеко и нечасто звонят матери, сестра могла бы провернуть аферу с квартирой. Не мне тебе рассказывать, что творится из-за этих квадратных метров. Ладно, завтра передам твой чаёк в лабораторию. Но, что нам это даст? Ведь Евдокия Яковлевна не будет свидетельствовать против своей родной сестры?

– Но она хотя бы будет знать, откуда ей грозит опасность. Если бы соседка так пристально не следила за собой, то вряд ли справилась с сегодняшней ситуацией. Я уже звонила в отделение и интересовалась состоянием здоровья Евдокии Яковлевны. Конечно, она пока не встаёт, но чувствует себя намного лучше.

Их разговор прервал телефонный звонок от Гуни. Она без лишних отступлений сразу стала рассказывать про встречу с Тамарой. Выслушав внимательно подругу, Лариса посетовала, что если бы она всё это знала тогда в больнице, то ни секунды бы не медлила и обо всём сообщила следователю Гришину. А теперь она является соучастницей, да ещё в интересном положении.

Андрей, который слышал весь разговор, тут же поинтересовался, куда опять вляпалась его дорогая жёнушка. И Ларе пришлось рассказать, как она обнаружила в перелеске почти бездыханного Игоря Савина и вызвала скорую, а потом помогла ему бежать из больницы, потому что он опасался преследования какого-то очень страшного человека. Но прошло время, и все его рассказы на деле оказались чистым враньём. А сегодня Гуне удалось выяснить, что он причастен к похищению девушки-флористки.

– Как я понял, речь идёт о том человеке, которого вы с Агнией искали? – укоризненно посмотрев на жену, сказал Бунцагин. – Но почему же вы мне сразу не сказали, что он причастен к преступлению? Я тогда больше внимания уделил мадам Саблиной, за которой тянулся длинный шлейф из разного рода правонарушений. Мне пришлось осторожничать, потому что её бизнесом заинтересовались в следственном комитете. Меня об этом предупредил знакомый опер. Вы же представили мне Савина как близкого друга Гуни, которого похитили. Да, девушки, по-моему, вам следует напомнить, что со временем всё тайное становится явным.

– Андрей, мы с Гуней тогда тоже ничего не знали. А этот пострадавший так сильно отличался от всех, даже находясь в полубессознательном состоянии, что я его просто пожалела.

– А может, влюбилась? – прищурившись, спросил Бунцагин.

– Ну-да, было какое-то мимолётное ослепление. Ну и жалость, конечно. Он говорил, что ничего не помнит. Потом про погибшую невесту рассказал и про её отца, который хотел его убить.

– Да он, прямо, сказочник Андерсен! – ревниво воскликнул Андрей.

Лариса потупилась, но через минуту  сказала:

– Я понимаю, что совершила ошибку. Но всё-таки разум вовремя восторжествовал над сердцем. Правда, Игорь исчез к тому времени, и мне стало всё равно, от кого он скрывается, и почему его избили. А когда он признался, что работает стриптизёром, я вообще дистанцировалась от него, потому что такие люди для меня вообще тёмный лес.

– Тогда, почему ты до сих пор хранишь его браслет? – пристально глядя на жену, поинтересовался Бунцагин.

– Андрей, давай не будем доводить сегодняшний разговор до точки кипения. Поверь, я очень люблю тебя. А время браслета ещё не наступило.

– Радость моя, я ничего не понял из твоих слов. Но совершенно согласен, что не стоит ссориться из-за этого человека, – Бунцагин подошёл к жене и нежно поцеловал её.

Глава 6

На следующий день Серафима Яковлевна решила навестить сестру в больнице. Когда она спустилась с третьего этажа хрущёвской пятиэтажки, её можно было выжимать. Жаркая погода, слишком большой вес и отсутствие лифта разрумянили лицо старой женщины, по которому стекали струйки пота. С трудом спустившись вниз, Собакина-Окунёва присела на лавочку возле подъезда и достала из кармана платья носовой платок. Она вытирала потное лицо с недовольным видом и кидала такие же взгляды по сторонам.

Наконец, придя в себя, Серафима Яковлевна поднялась и, взяв костыли, заковыляла в сторону больницы, которая находилась в пятнадцати минутах ходьбы, но с её скоростью передвижения это заняло чуть больше времени.

Зайдя в палату и увидев сестру, Собакина-Окунёва, как тяжёлая туча, двинулась к кровати больной и с облегчением уселась у неё в ногах. Евдокия Яковлевна лежала под капельницей и без особой радости отреагировала на приход сестры.

– Дуся, как ты себя чувствуешь? – подняв небрежно нарисованные брови, спросила Серафима Яковлевна. – Твоя соседка Лариса вчера заходила ко мне. Уф, я еле добралась до тебя, – выдохнула она и опёрлась одной рукой на свои пластиковые костыли, которые она использовала для поддержания грузного тела при ходьбе.

Евдокия Яковлевна подняла голову и посмотрела, сколько ещё осталось раствора в капельнице. Потом, словно разговаривая сама с собой, она произнесла:

– Врачи говорят, что у меня так подскочило давление, потому что я перепутала таблетки и приняла препараты для повышения давления. Сима, но я же ничего такого не делала. А они говорят, что я могла забыть. Но я-то точно помню, что ничего подобного не принимала. И доказать это не могу. А на меня теперь смотрят как на выжившую из ума старую перечницу.

– Дуся, я тут вот о чём подумала, – потупив глаза, сказала Серафима Яковлевна. – А если бы с тобой случилось что-то плохое? Кому бы досталась твоя квартира? Да и за могилкой надо кому-то ухаживать, дети-то живут далеко, лишний раз не приедут, чтобы положить цветочки и крест поправить.

– Сестрица, об этом можешь не беспокоиться. Квартира у меня давно приватизирована, правда, завещание я пока не составляла.

– Вот видишь, какая ты беспечная. Хорошо, что я у тебя в это время оказалась в гостях. А так бы ты лежала у себя в квартире одна-одинёшенька, и некому было бы о тебе позаботиться.

– Но почему ты так говоришь? Моя соседка Лариса спасла меня, вызвала скорую помощь, хотя ей сейчас совсем не до этого. У неё скоро ребёнок должен родиться.

– Кстати, насчёт твоей докторши, я очень сомневаюсь в её добропорядочности. Она так обрадовалась, что тебя увезли в больницу, что забрала твой заварочный чайник себе на память. Представляешь, какая нахалка! Так и сказала, что тебе он больше не понадобится. Намекала мне, что из больницы ты уже не выйдешь.

– Ты, что несёшь, Сима? Да если бы не Лариса Константиновна, я бы уже точно на кладбище лежала, а не здесь.

Две женщины, которые тоже находились в палате, внимательно слушали разговор двух сестёр и сочувственно кивали головами.

– Дуся, запомни, что я тебе сегодня рассказала про твою соседку. Скоро ты сама убедишься в том, что она что-то задумала, – с этими словами Собакина-Окунёва с трудом поднялась и, облокотившись на костыли, с шумом проследовала к двери.

Бедная Евдокия Яковлевна лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Мысли путались у неё в голове. Хорошо, что в это время пришла медсестра, чтобы забрать капельницу. Она внимательно посмотрела на старушку и спросила:

– У вас всё в порядке?

– Не знаю, но мне вдруг расхотелось жить, – безразлично ответила женщина.

Медсестра ушла и через минуту вернулась с врачом. Они склонились над возрастной пациенткой и какое-то время «колдовали» над ней. Затем медсестра сделала Евдокии Яковлевне укол и посоветовала не думать о грустном.