Страшно ругая себя, отправилась на поиски телефона, и я его нашла. Телефон стоял на полу в маленькой комнате, годящейся разве что на роль кладовки, но зачем кладовке окно – убей не пойму.
Пришлось решение этой загадки отложить до более спокойных времен. Я набрала номер Тамаркиного сотового и к удивлению и радости узнала, что он не занят – случай уникальный.
– Мама, ты невозможная! – закричала Тамарка, как только сообразила, что это я. – Нашла время когда звонить. У меня планерка.
Моя Тамарка директор крупной компании, деньги лопатой гребет, развращает чиновников: взятки, думаю, им налево и направо раздает, ворует у государства, – не уверена, но предполагаю – а эти свои утренние сборища, где обсуждается как, что и у кого получше слямзить, она старорежимно называет планеркой. Такой консерватизм умиляет меня, порой, до слез.
Умиляться, конечно, приятно, но не тогда же, когда сидишь в чужой квартире, опасаясь быть схваченной сразу тремя негодяями. Поэтому умиляться я воздержалась и закричала, стараясь быть убедительной:
– Тома, бросай к черту свою планерку и пчелкой лети сюда!
– Куда – сюда? – вскипая, спросила Тамарка.
Я знаю, почему она так на меня вскипает: ей недостает духу бросить трубку, поскольку держат узы десятилетий дружбы, а ведь я ей совсем неполезна. Более того, зачастую просто вредна. Порой я горжусь, что без меня не может жить аж целая Тамарка. А без нее не может жить страна. Во всяком случае сама Тамарка свято в это верит.
– Тома, я в беде! – тщательно изображая истерику и рыдания, закричала я.
Что поделаешь, если мое хладнокровие порой подводит меня?
– В какой беде? – насторожилась Тамарка.
– Еще не в курсе, но в большой.
– Так и голову мне не морочь. Позвонишь, когда в курс войдешь.
Зная ее решительность и малую вероятность дозвониться вновь, я хладнокровие свое потеряла и закричала уже вполне натурально:
– Тома, за мной гонится «братан», а теперь уже и гомик, даже два гомика, а я отсюда выйти не могу без твоей помощи.
– Откуда – отсюда?
– Из чужой квартиры соседнего дома.
– Короче: чего ты хочешь? – сразу перешла к делу Тамарка.
– Я же сказала: хочу чтобы ты приехала со своими верзилами-телохранителями и забрала меня из чужой квартиры.
Тамарка на секунду задумалась и согласилась:
– Ладно, я за тобой пришлю своих ребят, и не вздумай мне сейчас рассказывать, что с тобой произошло: это часа на три, а у меня в кабинете толпа.
– Тома, ты просто от верной гибели меня спасаешь! – с чувством воскликнула я.
Видимо Тамарка и в самом деле была занята, потому что даже дифирамбы слушать не стала, а торопливо рявкнула:
– Номер квартиры!
Я возмутилась:
– В своем ли ты уме? Откуда я знаю номер этой квартиры, если я выйти из нее не могу?
– Но как-то же ты в нее вошла, – резонно заметила Тамарка.
– Через балкон. Разбила стекло в балконной двери и вошла, – пояснила я и тут же решила оправдаться за свое недостойное поведение: – Вынуждена была так поступить, за мной гнались гомики.
– Мама, ты невозможная! – взвилась Тамарка. – Какого черта ты удирала от гомиков? Тебе и мужчины уже неопасны!
Я не смогла смолчать:
– Намекаешь на возраст? Так ты старше меня на целых пять месяцев.
– Намекаю на внешность, – отрезала Тамарка. – И отвяжись, Мама, умоляю.
– Как это – отвяжись? Я на краю гибели!
– Мама, ты невозможная! Сколько тебя знаю, ты постоянно на этом краю, так что мне и не жить теперь? Как установишь номер квартиры, так и звони. И пока. И желаю удачно порезвиться с гомиками, а у меня планерка, уж извини, не у всех же все так серьезно. Некоторым и пустяками заниматься приходится. Ну все, отключаюсь.
И, представьте, она отключилась. И это лучшая подруга. У кого такие были, знают как ненадежны они порой. Порой им нельзя доверить сущую мелочь.
Вне себя от ярости, я собралась уже было вновь позвонить Тамарке, – надо же выдать ей оценку – но вдруг услышала голоса. Они доносились из глубины квартиры. Я прислушалась; голоса становились все громче и громче, похоже там шел спор.
«Вот до чего умеет заморочить голову эта Тамарка, – возмутилась я. – Вернулись хозяева квартиры, а я даже не услышала.»
Судя по всему хозяев было двое: мужчина и женщина. Женщина говорила визгливо, мужчина басил. Когда спор достиг накала, я смогла насладиться его содержанием.
– На кой х… мне это нужно? – с жаром вопрошал мужчина. – Один вред вижу себе!
– Коля, ну как ты не поймешь? Тебе-то как раз это и нужно, – с неменьшим жаром убеждала его женщина, думаю – жена.
«Жены всегда знают что нужно их мужьям, за что еще и расплачиваются, бедняжки. Нет у мужчин благодарности.»
– Дура ты, – заявил Коля.
«Ну, что я говорила? Так произошло и сейчас. Она знает, что ему нужно, потому еще и дура.»
– Коля, не горячись, – мягко попросила она.
«Какая умница, милая и кроткая женщина. Наконец-то попала я к приличным людям. Таких запросто можно о помощи попросить, а стекло я им возмещу.»
Едва я пришла к такому выводу, как услышала:
– Коля, одумайся, ты должен его пришить. Не отдавать же назад «бабки». Коля! Крутые «бабки»! – в отчаянии взвизгнула женщина и тут же деловито напомнила: – И вообще, половина из них – моя.
– Че это – твоя? – не одобрил заявления Коля.
– А то! Я научила тебя жить, я пристроила в это дело! Где бы ты со своими мускулами был, если б американец не взял тебя на работу? Вот и выполняй теперь его приказания! Раз мешает ему этот придурок, значит придурка надо пришить. Как хочешь, но приказ американца выполни.
– Да как же – выполни! – взорвался Коля. – Пахан-то совсем другое приказал: чтобы с головы его не упал ни один волос. Прямо так мне пахан и сказал. Как же могу я пахана ослушаться? Он же американца главней! И вообще, я служу пахану, а не американцу твоему.