Давай оставим все как есть

Некогда было ему думать о делах сердечных. Он и не думал. Тем более, что думало раскалывалось, как с перепоя. После нервотрепки с налоговиками Алекс решил: «Все! На сегодня хватит».

Тут-то он вспомнил и о доме, и о жене, и о том, что объясняться с ней все-таки придется.

По дороге домой он заехал перекусить. Весь день на обезболивающих. Нога болит, голова трещит – кусок в горло не идет. А надо. Дома ужин, конечно, готов. И покормить-то, жена его покормит. Да только после того, что он ей сказать собирался, самому уже неудобно будет есть этот ужин.

8

Открыв дверь, он вошел в квартиру. В ответ – гробовая тишина. Поставив в передней кейс, он небрежно нацепил плащ на крючок. Разбитый и злой, похромал в он гостиную.

Уставившись в журнал, Аля сидела в глубоком кресле и при его появлении даже бровью не повела. Ни на что иное он не рассчитывал. Пусть за пять лет совместной жизни он и уходил не раз, хлопнув дверью, но на то и причины были. С его точки зрения – веские. Если же у него случались неотложные дела, он никогда не уезжал, не предупредив жену. Верила она ему или нет, дело десятое. Так или иначе, совесть его была чиста. Не его вина в том, что у жены буйная фантазия. Добро бы сидела затворницей. Чего не причудится от жизни такой. Хватало у нее дел, хватало. То косметичка, то массажистка, то бассейн, то теннис. Еще и на живописи помешанная. Богема… Папочка-художник с детства приобщил доченьку к прекрасному. Хоть Алекс считал, что как раз дочь и была наилучшим его творением. Ни одной выставки не пропускала. Ходишь и ходи себе, кто ж против? Зачем мужа своего на смех выставлять? Сам он в этом ничего не смыслил. Что-то ему, конечно, нравилось, что-то не очень. А почему, объяснить не мог. И когда он слушал, как все эти умельцы обсуждали, в какой технике что написано, да где какого пятна недоставало, чувствовал себя неловко. Круглым дураком он себя чувствовал, полным невеждой, беспросветным тупицей! Поначалу он добросовестно пытался запомнить имена современных маститых и именитых, а также их творения. Но в голове получалась каша. Он даже выставку помог организовать Алькиному другу. Не то чтобы «шедевры» его понравились, хотелось жене угодить. В благодарность услышал, как тот шепнул его жене на ушко: «Твой муж в этом деле полный профан». «Правильно, – рассудил Алекс, – профан и есть». Потому и мазней, которая ему совсем не нравилась, дома все стены увешены. Перестал деньги на ветер выбрасывать, ходить—скучать—зевать по выставкам. И ничего, только лучше жилось. В конце концов, каждому свое – кому-то – картины писать, кому-то – деньги зарабатывать. Но сама-то она бегала. Носилась по Питеру, что-то устраивая, кому-то помогая, кого-то продвигая. Алекс приблизительно представлял себе, как оно все устраивалось-помогалось-продвигалось. Иными словами – бег на месте. Но с пользой – шмотками новыми можно покрасоваться. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы его, Алекса, поедом не ело. Так ведь ело же. Вот и выкусило…

Алекс в упор посмотрел на жену. Чего уж теперь ее винить? Да и зачем вообще искать виновного? Виновного ищут, когда можно что-то исправить. У них же с Алей все уже, увы, непоправимо…

Он тяжело опустился в кресло. Та же мертвая тишина. Не очень-то и спешил он ее нарушать, слишком хорошо знал, что обычно за ней следовало. Да и сделать это сейчас ему было вдвойне труднее. Но и молчание становилось все тягостнее.

– Зачем ты делаешь вид, что меня здесь нет? – пытаясь подавить раздражение, хрипло спросил он.– Тебе нужны мои извинения? Извини. Раскаяние? Его не будет.

Отбросив журнал, она холодно спросила:

– Где ты был?

– На работе,… – уставившись в пол, ответил Алекс.

– С каких пор ты стал работать по ночам? – жена понемногу набирала обороты.

– Не закатывай сцен, иначе ничего не получится. Я просто встану и уйду. Я слишком устал.

– Неудивительно, – отрезала Алиса.– Шляться по ночам. В твои-то годы!

– Оставь мои годы в покое. Я не шлялся, – мрачно отрезал Алекс.

– Да! Это у нас называется – зарабатывать деньги! – выкрикнула она ему в лицо. – А я-то полагала, что в чужих постелях их только оставляют!

– Прекрати, – поморщился Алекс. – Мне надо с тобой поговорить.

– Что нового ты можешь мне сказать?

– Извини, я не смог позвонить,… – начал было Алекс, но жена тотчас перебила его.

– Кому нужны твои звонки? Наговорить можно все что угодно. С какой стати я должна тебе верить?

– Придется.

– Но…

– Прекрати! – перебил ее Алекс, ударив ладонью по столу. – Я не собираюсь тебе лгать. Я встретил женщину. У тебя есть выбор – либо жить с этим дальше, либо разводиться. Думаю, жить с этим ты не согласишься. Но… я прошу тебя, не сейчас. Я очень устал, – с этими словами Алекс поднялся, собираясь пойти в душ, но жена ледяным тоном припечатала:

– Дошлялся.

– Называй это как хочешь, – устало ответил он. – Я понимаю, тебе сейчас больно. И мне больно, поверь. Сейчас – по живому.

– Кобель, – дрожащими губами бросила Алиса.

Алекс замер на полпути. Он снова опустился в кресло.

– Нам обоим надо свыкнуться с этой мыслью. С теми деньгами, которые я тебе оставлю, ты устроишь свою жизнь. А я уже не встречу. Давай… на этом закончим пока, а?

Он понимал, что разговор на этом не закончится. Глупо, да и, пожалуй, жестоко было его так заканчивать. Понимал, что жена заслужила хоть каких-нибудь ласковых слов. Но в его голове таких не нашлось. Их подавила неимоверная усталость.

– Аль, прости. Я сейчас просто не в состоянии говорить, – выдавил он из себя.

Казалось, до нее понемногу стал доходить смысл его слов. Какое-то время она напряженно о чем-то думала. Потом вскинула к нему глаза, словно спрашивая: «Правда?»

Алекс выдержал этот взгляд, подтверждая правдивость своих слов.

– Я знаю,… – глядя перед собой невидящим взглядом, вся она переменилась, потухла, – я знаю, что не сделала тебя счастливым. Я всегда это чувствовала, – она судорожно вздохнула. – Я старалась, но у меня не получалось. Я догоняла, а ты убегал. Да, ничего, кроме добра я от тебя в жизни не видела. Прости.

Поднявшись, он подошел к жене и присел на подлокотник. Какое-то время он смотрел так на нее сверху вниз, потом обнял за плечо, проведя ладонью от груди к шее, приподнял подбородок.

– Могу тебя утешить, – уставшим тоном произнес он. – Скоро не будет крутого Алекса, а будет тихий человек Алексей Иванович Нифонтов. Потому что уже год, почти год, я стараюсь собрать воедино то, во что вложил пять лет своей жизни. А оно рассыпается как песок сквозь пальцы. Ну и пусть. Нормальную жизнь я тебе обеспечу. Оглянись вокруг. Ты будешь жить лучше. Да и я спокойнее…

– Поступай как знаешь, – продолжая думать о чем-то своем, безучастно ответила Алиса. – Как ты меня измучил. Почему ты меня не отпустил?

– Я тебя и не держал. Я и сейчас не ставлю тебе условий.

Аля подняла к нему полные слез свои карие глаза.

– Неужели все?… – прошептала она, заглянув ему в душу.

Как же там все встрепенулось, как все перевернулось в его душе от одного единственного ее взгляда! Многое сказал ему этот взгляд, то, чего не выразить никакими словами.

9

Сколько так просидела в кресле, Аля не знала. Должно быть, долго. Ноги затекли. Переведя взгляд на окно, она заметила, что стемнело. Поднявшись, она тихо подошла к спальне и приоткрыла дверь. Муж спал, привычно упершись щекой в подушку, отбросив одеяло. Но она не стала поправлять постель, неосторожным прикосновением боясь разбудить его.

Мысли прыгали, рука привычно потянулась к телефону и принялась набирать знакомый номер.

– Мама? – спросили губы, лишь только в трубке прозвучал родной голос. – Мамочка…

– Что случилось? – МММ с ходу определила состояние дочери.

Они с Алей не столько понимали, сколько чувствовали друг друга. Аля была ее единственной дочерью, умницей и красавицей, и именно за нее она благодарила Бога, считая, что жизнь ее удалась. Удалась она и у дочери. Если бы не беспочвенная тревога, которой дочь в последнее время стала донимать ее все чаще, можно было бы до конца дней наслаждаться обеспечиваемой зятем тихой скромной жизнью. До сих пор ей без особых усилий удавалось успокаивать дочь, снабжая при этом парой-тройкой дельных советов, пополняющих багаж ее маленьких женских хитростей. Так, на всякий случай. Но сейчас она просто всей кожей ощутила, что этот случай наступил.

– Случилось, – еле слышно произнесла Аля. – Сегодня мои глупые фантазии превратились в реальность.

– Это как сказать, – по привычке МММ продолжала «держать фасон».

– Он встретил какую-то женщину. Он сам сказал мне, понимаешь?