Все дьяволы здесь

Когда уволился его заместитель в префектуре, Дюссо повысил Фонтен в должности, сделав своим заместителем.

И сейчас она, как всегда, заняла привычное место рядом с ним. Высокая блондинка с волосами, собранными в тугой хвост, она излучала компетентность. Гамаш подумал, что, когда летишь в самолете, хочется, чтобы именно такой человек сидел за штурвалом.

– Коронер приехал. Мы готовы его перевернуть. – Она перевела взгляд с префекта на его спутника.

– Извините, я вас не представил. Комиссар Ирена Фонтен, мой заместитель. Старший инспектор Арман Гамаш, глава отдела по расследованию убийств Квебекской полиции. Он мой давний друг и коллега, которому я доверяю.

Они обменялись рукопожатиями, и Фонтен переспросила:

– Вы из Квебека?

Легкое высокомерие в голосе французов, когда они слышали про Квебек, давно перестало беспокоить Армана. В конце концов, это ее проблемы.

– Oui.

– Что вы обнаружили? – спросил Дюссо, когда они двинулись обратно по коридору.

– Убит двумя выстрелами, один в спину, другой в голову. Похоже на ограбление. Человек вернулся домой, застал грабителя, и тот его застрелил.

– Тем не менее, – сказал Гамаш, шагавший позади, – ничего не было взято.

Фонтен остановилась и повернулась:

– Откуда вы знаете?

– Это бросается в глаза. Один картины здесь стоят целое состояние. Преступник тратил время на то, чтобы снять их со стен, даже разрывал защитную бумагу сзади, но сами полотна не тронул.

– Он искал наличность, ювелирные изделия, – сказала Фонтен. – Бумажник убитого отсутствует.

– Рановато приходить к такому выводу, – заметил Гамаш. – Здесь ужасный беспорядок – бумажник еще может обнаружиться. Это больше похоже на поиски, чем на ограбление, non?

Хотя возражения чужака раздражали ее, Ирена Фонтен не смогла сдержать улыбку. Квебекский акцент всегда ее забавлял. Это было все равно что разговаривать с тыквой.

– Non, – сказала она. – На мой взгляд, это ограбление. Не каждый хочет бегать по городу с картинами под мышкой и пытаться сбыть их перекупщику.

– Я не успел тебе кое-что сказать, Ирена, – вмешался Дюссо. – Месье Гамаш присутствует здесь не в своем профессиональном качестве, хотя он и может оказать нам помощь. – Он бросил на нее строгий взгляд. Упрекая или предупреждая ее? – Он знает хозяина квартиры. Они пришли сюда с женой и обнаружили тело.

Фонтен взглянула на Гамаша более заинтересованным взглядом:

– Так вы знаете убитого? Что же вы сразу не сказали?

– Потому что убитый не хозяин квартиры. Я понятия не имею, кто он, а хозяин квартиры – мой крестный отец. Стивен Горовиц.

– И где он сейчас?

– В больнице Отель-Дьё. В коме. Вчера вечером его сбил фургон – это было покушение на его жизнь.

Глаза Фонтен раскрылись еще шире, она посмотрела на префекта:

– То самое дело, которое вы мне передали.

– Да.

– И он владелец этой квартиры?

– Да, – ответил Гамаш.

– Эти два нападения как-то связаны, – сказала она. – Теперь не может быть никаких сомнений по поводу вчерашнего наезда.

Значит, у них были сомнения, подумал Гамаш. И тогда становится понятно, почему полиция сама не приехала в квартиру Стивена. Ведь это одно из первых полицейских действий, какие можно ожидать при расследовании покушения на убийство.

– Я был с ним, когда его сбили, – сообщил Гамаш. – Наезд был преднамеренным.

– И теперь вы здесь. Вы нашли тело, – сказала Фонтен.

– Да.

Он прекрасно понимал, к чему она клонит. Откровенно говоря, его это ничуть не удивило. У него, вероятно, возникли бы такие же подозрения, если бы один и тот же человек оказался на месте двух отдельных, но связанных нападений.

Ирена Фонтен повернулась и посмотрела вдоль коридора в сторону гостиной и тела:

– Я вот думаю, не убили ли его по ошибке.

– Мы с тобой думаем одинаково, – согласился Дюссо.

– Кто-то явно пытался убить Горовица, – продолжила Фонтен, обращаясь непосредственно и только к префекту. – Он пришел сюда первым, увидел этого человека и застрелил его, полагая, что тот – Горовиц. Обнаружив ошибку, преступник принялся искать то, ради чего и пришел сюда.

– А как он узнал, где найти Горовица? – спросил Арман.

Этот вопрос становился все более и более важным для него.

– Может быть, кто-то ему сказал, – ответила она, глядя на Гамаша. И после паузы продолжила: – Как по-вашему, что здесь случилось?

– Сначала позвольте мне рассказать, что мы обнаружили сегодня утром.

– Нет, я задала вам вопрос. Что, по-вашему, здесь случилось?

Он повернулся и посмотрел на нее.

Фонтен ожидала увидеть холодный, злой взгляд. Но взгляд оказался спокойным, задумчивым. Даже любопытным. Она остро ощущала, что Гамаш оценивает ее.

Она в свою очередь оценивала его.

Лет пятидесяти пяти – шестидесяти, приблизительно ровесник префекта. Одежда такого же стиля, что у префекта. Ухоженный. Презентабельный. Ее поразили морщины на его лице. Не просто морщины. Следы не времени, а событий.

На виске глубокий шрам. И ко всему – его глаза. Яркие, умные, вдумчивые. Проницательные. И что-то еще.

Ей показалось, что она прочла в них симпатию. Нет, не это. Может быть, доброту?