Чёрная королева. Ледяное сердце

Мост прятался в облаках, похожих на белую яичную пену, которой мажут праздничный пирог. Карета нырнула в неё, и их окутал серый клубящийся сумрак. Они выехали на ровную поверхность, трясти перестало, и копыта лошадей зацокали мерно в такт. Вокруг, руку протяни, молоко – пальцев собственных не видно. Гул реки поутих, доносился откуда-то снизу, понятно, что издалека. А Кайя хотела рассмотреть этот мост – творение великих каменных шептунов. В Обители она слышала рассказы о домах, мостах и замках, созданных айяаррской магией, и сейчас напряжённо вглядывалась в туман, пытаясь различить хотя бы очертания перил. И ей даже показалось, она их увидела – расплывчатую линию на уровне окна…

…там оно и сидело. На этих перилах. Выделяясь тёмным пятном в молочно-белой пене. И можно было бы подумать, что это камень или столб, горгулья, наконец, или просто куст. Если бы не глаза.

Кайя отчётливо их разглядела – жёлтые, яркие, с красными точками зрачков. Неподвижные… Они чуть светились, выделяясь сияющим ореолом, похожим на тот, что окружает полную луну в туманные ночи.

А затем глаза моргнули и посмотрели прямо на Кайю.

Дыхание остановилось, а сердце, сделав предательский толчок, забилось как сумасшедшее. И в тот же миг лошади заржали, заволновались, встали на дыбы, и карета дёрнулась. Кайя отпрянула от окна, прижавшись к подушкам в углу, схватилась за поясок, на котором под пряжкой был спрятан защитный амулет, что дала ей старая Наннэ. Карета понеслась вперёд, раздался тревожный свист, и следом послышалась разухабистая брань Бёртона.

Их мотало из стороны в сторону, дверь кареты распахнулась, и пяльцы, подушки, корзинка с нитками – всё улетело в туман. Карету подбрасывало на камнях с такой силой, что, казалось, ещё мгновенье – и колёса не выдержат, оторвутся, и всё полетит в пропасть. Кайя, вцепилась в сиденье и, закрыв глаза, зашептала, как учила её Наннэ, связывая мысленно руну в кольцо – попыталась успокоить лошадей.

«Ты же веда, деточка, Мать всего живого говорит твоими устами, любая живая тварь тебя послушает, надо только уметь говорить устами Матери».

Слова старой Наннэ сами собой всплыли в голове. И она всё повторяла и повторяла, набрасывая на руну новые кольца, надеясь, что всё-таки получится. Иногда ведь получалось. Не с лошадьми, конечно, но голубей приманивать она умела.

Карета неслась все быстрее, дорога пошла с моста вниз.

– Стоять! Тпрру! Стояяять! – она слышала, как кричит Дарри.

– Капитан! Разобьётесь! Не-е-ет! – перекрикивал его Тальд.

А Бёртон только бранился на все лады где-то позади.

– Уходиии!

– Не прыгай! Капитан! Убьёшься!

– Ах, ты! С ума совсем попятил! Капитан! Стояа-а-ать, родимые!

Колец было достаточно, и она мысленно набросила их на лошадиную пару. Скачка резко замедлилась. Карету занесло, ударило обо что-то, и она опрокинулась на бок. Кайя полетела с лавки, врезавшись головой и плечом в угол. Послышался треск ломающегося дерева, ржание, а потом все замерло.

В голове летали звёзды, и круги плыли перед глазами, но потом они остановились, и Кайя расслабила скрюченные пальцы, отпуская руну.

Выбраться ей помог Бёртон.

– Вы живы, миледи? – он заглянул откуда-то сверху, распахивая над ней дверь кареты лежащей на боку. Первой появилась его рыжая борода, потом огромные руки с толстыми пальцами подхватили Кайю подмышки и вытащили наружу.

– Ничего, спасибо, – она потёрла лоб и плечо.

Голова кружилась, но Кайя сразу же оглянулась, ища глазами то, что ей привиделось.

Дорога уходила влево, облако осталось позади, пряча от глаз странный мост и то, что было в нём. Дарри сидел, прислонившись к камню, держался за правый бок, и под его пальцами на одежде расплывалось кровавое пятно. Кайя потом узнала, что он запрыгнул на одну из лошадей в упряжке, чтобы остановить карету, а на повороте его выбросило, и можжевеловый сук распорол ему весь правый бок. И это был безрассудный и очень смелый поступок, который мог запросто стоить капитану жизни.

Тальд стаскивал с него одежду, пока остальные поднимали карету, не стесняясь в выражениях насчёт лошадей, тумана и айяаррских мостов.

– Вам, миледи, лучше на это не смотреть, – криво усмехнулся Дарри, его карие глаза были почти чёрными от боли, и бледный лоб покрылся испариной.

– Я… м-могу помочь, – произнесла Кайя, подойдя поближе, – я умею лечить.

Тальд и Дарри переглянулись. Леди полагалось упасть в обморок, да хоть бы после этой бешеной скачки или уж хотя бы при виде крови, раны или, наконец, полуголого мужчины. Но Кайя только хмурила лоб и разглядывала рану с любопытством старого лекаря.

– Не беспокойтесь, миледи, ничего страшного, шкуру только ободрало, да это ничего – у капитана-то шкура толстая! – ответил Тальд, со знанием дела тыча Дарри в бок пальцами.

– Ну-ка, поднажми родимые! Раз, два, три! – зычно крикнул Ард, и карета с жалобным скрипом встала на четыре колеса, хлопая сломанной дверцей.

Лошади зафыркали и заплясали, удерживаемые твёрдой рукой Арда. Подошёл Бёртон, вытирая рукавом лоб, и сунул Дарри флягу в руки.

– Ну, капитан, дурья твоя башка, как ты только жив остался?! Если бы лошади не встали, быть бы тебе вороньим кормом вон в той расщелине! И вам, миледи. На, выпей! Ежели моя настойка его не вылечит, миледи, – он поскрёб бороду пятернёй, – то рана, стало быть, неизлечима.

Он заржал, и все засмеялись, даже Дарри, придерживая рукой раненый бок. Радовались тому, что все закончилось благополучно.

Кайя смутилась, но потом принесла холщовую сумку с кистями и, достав из неё несколько пузырьков и мешочков, присела рядом с капитаном.

– Я правда умею лечить… я помогала в госпитале, и Наннэ в Обители меня учила… разному, – произнесла она негромко, так, чтобы слышал только Дарри.

Рана хоть и выглядела на редкость безобразно, в тоже время опасной не была. Но все собрались вокруг и стали наблюдать.

– Чего таращитесь? – Дарри хлебнул из фляги Бёртона и сплюнул на траву. – Боги милосердные, как ты пьёшь эту отраву! Что там случилось? Вы бы поосмотрелись, а не торчали тут, как прыщи на заднице! Простите, миледи. Что-то же напугало лошадей!

– Не знаю. Может, медведь, – ответил Тальд, прикладываясь к фляге вслед за Дарри и пропустив мимо ушей пожелание капитана уйти и заняться полезными делами.

Бёртон посмотрел вверх. Облако ушло, открыв взглядам величественный каменный мост – творение айяаррских шептунов: три полукруглых пролёта напоминали выгнувшего спину зверя, перила украшали каменные кружева, а по краям, воздев морды к небу, стояли массивные статуи волков. Кайя обернулась, вглядываясь в очертания перил, но там никого не было.

Может ей показалось? Может она приняла за чудовище фигуру каменного волка?

– Кто построил здесь этот мост? – спросила она, осторожно стирая кровь.

– Это лаарские земли, – ответил Дарри уклончиво.

– Больно? – она потрогала рёбра в нескольких местах, проверяя, не сломаны ли.

– Нет. Просто ушиб. Мне не в первой, знаю как оно…

Рёбра капитана, не смотря на отвратительную рану, были целы. Кайя хотела рассказать, что видела в облаке, но такое пристальное внимание со стороны мужчин её смутило. Они стояли вокруг, передавая флягу из рук в руки, прихлёбывая и разглядывая, что она делает, и шёпотом обсуждая это, но так, что слышно было каждое слово. И, покраснев до корней волос, она предпочла вообще не поднимать голову. Промыла рану, присыпала порошком из мешочка, что дала ей с собой Наннэ, смазала смолой, чтобы стянуть края и наложила повязку из разорванной рубахи.

Дарри смотрел внимательно, как её ловкие пальцы снуют туда-сюда со знанием дела, на её сосредоточенное выражение лица, закушенную губу и морщинку между бровей, и чувствовал, что боль отступает. Прикосновение её рук успокаивало и было приятным. А после настойки, которую она ему дала, горькой, но пахнувшей розовым маслом, даже слабость прошла. И на вкус она была уж точно лучше мерзкого пойла Бёртона.

Вблизи её глаза казались совсем уж прозрачными, точь-в-точь лесное озеро – утонуть можно, и вот так близко было заметно, что зрачки у неё то круглые, как у людей, то меняются, чуть вытягиваясь, когда она пристально разглядывала что-то. А ещё улыбка. Искренняя, доверчивая, лучистая. Глаз не оторвать…

– Ну вот, до какого-нибудь лекаря доехать сможете, а так ничего страшного нет, до свадьбы заживёт, – произнесла она и снова улыбнулась.

Сказала это, не подумав. Наннэ всегда так говорила раненым и больным мужчинам, но, наверное, капитан смотрел слишком пристально, и потому она смутилась ещё сильнее, отвела взгляд и суетливо стала складывать в сумку свои вещи.

– У вас руки в крови…

– А, это! Ничего, я в ручье помою, – она снова улыбнулась, опять отвела взгляд и, торопливо вскочив, побежала по камням вниз к воде.

Дарри натянул куртку и пошёл следом, придерживая рукой раненый бок.