Ответственность продавца в случае изъятия товара у покупателя

Ни продавец, ни действительный собственник не могут предъявить иск, основанный на недействительности сделки по ст. 1599 ФГК[168 - См.: Henry X. [et al.]. Code Civil 109?e еd. Paris: Dalloz, 2010. P. 1885 (art. 1599).]. Иск о недействительности вправе заявить лишь покупатель, «не дожидаясь обеспокоения»[169 - См.: Пляниоль М. Указ. соч. С. 527.].

Эта особенность сделала защиту покупателя совершенной, поскольку до момента предъявления третьим лицом претензий, направленных на полное или частичное изъятие вещи в широком смысле слова, он не мог предъявить иск, основанный на гарантии от эвикции[170 - См.: Пляниоль М. Указ. соч. С. 552.], зато имел иск из недействительности[171 - См.: Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. Т. 3. С. 64, 82. М. Планиоль указывал, что «…из недействительности, карающей в наказание того, кто продает заведомо чужую вещь, они [практика и наука – прим. наше, М. Ц.] сделали средство охраны для покупщика, род дополнения теории гарантии». См.: Пляниоль М. Указ. соч. С. 530.]. Таким причудливым образом не догматически, но прагматически недействительность продажи чужого и ответственность за эвикцию логично «ужились» вместе.

Рассмотрим, может ли это решение быть применено в нашем праве.

В ситуации продажи чужого мы имеем трех потенциальных истцов по иску о применении последствий ее недействительности: продавец, действительный собственник и покупатель.

Наличие заслуживающего судебного признания правового интереса первого в оспаривании этой сделки на том основании, что он не мог отчуждать вещь, вызывает сомнения.

Во-первых, виновно или нет, но это именно он создал ситуацию, когда им была «отчуждена» чужая вещь. Очевидно, что по общему правилу он имел больше возможностей убедиться, есть ли у него право отчуждать. И поэтому странно давать ему право требовать что?либо от покупателя из?за такого порока сделки.

Во-вторых, позиция продавца достаточно прочна, пока никто другой не оспаривает сделку. Ведь он, с одной стороны, получил цену, а с другой стороны, в случае эвикции, когда встанет вопрос о возврате цены и ответственности, он имеет возможность участвовать в процессе и может бороться за сохранение сделки.

В-третьих, даже если продавец имел основание владеть вещью до ее отчуждения, то после него вряд ли можно говорить, что оно сохранилось в прежнем виде. Ведь, отчуждая вещь, он стал позиционировать себя как собственника вещи, а не как, например, арендатора. И действительный собственник в такой ситуации наверняка имеет право требовать прекращения отношений, позволявших лжепродавцу владеть спорной вещью.

Тогда получается, что потенциально незаконный владелец будет требовать от реально незаконного возврата переданной вещи, обосновывая это тем, что у него самого не было права на ее отчуждение. При этом выработанное практикой правило, что по реституционному требованию, заявленному к стороне недействительной сделки, другая сторона такой сделки не обязана доказывать наличие права на истребуемую вещь[172 - Пункт 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 ноября 2008 г. № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения», п. 81 Постановления № 25.], здесь не должно работать по указанным выше причинам.

В-четвертых, формальным барьером для оспаривания сделки со стороны продавца должны стать новые правила ГК РФ о сделках.

Так, согласно п. 5 ст. 166 ГК РФ в новой редакции заявление (т. е. не только иск, но и возражение против иска) о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки[173 - Пункт 70 Постановления № 25: «Сделанное в любой форме заявление о недействительности (ничтожности, оспоримости) сделки и о применении последствий недействительности сделки (требование, предъявленное в суд, возражение ответчика против иска и т. п.) не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки (пункт 5 статьи 166 ГК РФ)».].