Все люди – животные

Но это будет потом, а сегодня вечером скучающий Польских решил воспользоваться своим служебным положением и расслабиться с согласной на еблю бабой. Прямо в машине. Почему бы и нет?

Но всё сразу не заладилось.

Щуплая полуголая Ритуля уже несколько минут неумело терзала его своим неопытным и зубастым ртом, и очень скоро терпению Романа пришёл конец. Эта глупая продажная шмара определённо ни на что не годилась: не умела ни торговать, ни сосать. Он схватил тупую девку за волосы и грубо от себя отпихнул.

– Лезь на заднее сиденье. Раком становись, – скомандовал он раздражённо. При его крупной комплекции трахаться в машине было тесно и неудобно, поэтому Романа вполне устроил бы качественный отсос, но сегодня рыбалка не задалась – попалась дохлая рыба, – Куда через сиденье полезла? Через дверь иди, как все вежливые люди ходят. И разденься догола – так прикольней. Куда одетая?

– Но там же холодно, Роман Германович, – искренне испугалась продавщица компьютерных дисков, попавшаяся на продаже порнографии несовершеннолетним, и неуверенно стащила с себя остатки одежды.

– Блядь, у тебя сиськи висят – стрёмно, – проигнорировал её робкие опасения Роман Германович, неодобрительно разглядывая женскую грудь, – Носите, суки, лифчики – мужиков наёбываете. Знал бы, что у тебя сиськи висячие, сразу бы прикрыл, без попыток оправдаться.

– Ну, я ребёнка грудью кормила, – всхлипнула Маргарита, – Но я планирую пластику. Как денег поднакоплю.

– Ребёнка? Да ты ещё чья-то мать? Ёбаный в рот, чему ты дитя научишь? Как разъёбанное очко всем, кто попросит, подставлять? – Роман ни на шутку разозлился. Эта пугливая мямля, продававшая прыщавым подросткам порнуху, порядком его бесила.

– У меня не… не разъёбанное, – девица тихо заскулила, размазывая по щекам сопли, – Я вообще никогда такого не делала. Я не умею.

– Ща исправим, – Роман громко заржал, – Ты, сука гнилая, детей развращала, а сама не научилась? Посмотрела бы, чё продаёшь, сука лишайная. А ну пошла на заднее сиденье, сказал.

Маргарита испуганно выскочила из машины, зябко и стыдливо съёжившись. Оставить бы её сейчас так и уехать. Роман улыбнулся своим мыслям. Они остановились в тёмной рощице на краю городского массива. Как раз подарок для полуночных утырков. И распаковывать не надо – товар лицом. Не ахти какой товар, но с голодухи и не такое позаришься. Отпердолят чуханы малышку Марго за милое дело – да ещё не по разу, а в удовольствие.

Марго. Роман любил называть простых баб звучными именами. Королева Марго. Охуенно. Давать в рот королеве совсем не то, что обычной шалаве. Это и звучит изысканно, и выглядит кинематографично.

Хотя какая с этой маринованной сельди королева? Волосёнки кольцами накрутила, накрасилась, как максимальная проблядь, думает его своей невъебенной женственностью соблазнить.

Все дешёвые потаскушки до смешного одинаковые – он их даже не бил никогда: сами раздевались, сами сосали, а эта сейчас сама очко подставит. А почему? Потому что овца. И овце страшно. Ей настолько страшно по статье пойти, что она прямо здесь и сейчас сделает всё, на что хватит его фантазии.

Самое смешное, что цена Риткиного унижения с грозящим наказанием несопоставима. Она в этой афере явно не главная – девочка на побегушках. Ну, допустим, штраф выпишут. Так иные проститутки дороже берут. Среди проституток настоящие хищницы попадаются. Знавал Роман одну такую когда-то. Жаль, что шлюха – может, в жёны бы взял. Он её даже уважал немного. Конченая психопатка, чуть не зарезала его однажды. Хотя было, за что, конечно. Огонь девчонка. Такую ебёшь, как будто умираешь.

Роман вышел из машины, неторопливо направляясь к задней двери. Голая продавщица стояла раком, повёрнутая к нему тощим задом. Она истерично тряслась и пускала на кожаное сиденье сопли. Как при такой нервной системе можно на улицу выходить? Сидела бы дома: мужу борщи варила, детям носки вязала, но нет – больших бабок захотелось. На новые сиськи. Тьфу. Кто виноват, что сожрёт он её прямо сейчас? Сама.

– Блядь, куда ты влезла? Сюда подвинься, я на тебя залазить не собираюсь, – он схватил трясущуюся от страха продавщицу за ноги и подтянул на себя, опуская босые женские стопы прямо в холодную лужу, – На локти опустись. Какая ты, Марго, неумёха. Как тебя мужик твой ебёт, такую тоскливую? Ноги раздвинь. Чё с тобой такое? Зассала? Не буду я тебя в твою вонючую жопу драть. Брезгую, – он с размаху шлёпнул Ритку по дрожащей, как холодец, ягодице. Девица испуганно взвизгнула.

Лоно Марго была таким же мягким и скучным, как и сама она. Ещё и сухим.

– Ноги сдвинь. Плотней. Таким сексом ты не только долг не отработаешь, но ещё мне должна останешься: за терпение. Марго, яйца мне сожми. Рукой. Вот, блядь, ты тупая!

Несколько глубоких фрикций, и дело пошло интересней – Ритка, обрадованная, что неопытная жопа не пострадает, старательно мяла ему яйца и даже намокла.

– Яйца отпусти, – глухо выдохнул Роман и кончил. Скукота.

Пока раскрасневшаяся Ритка суетливо натягивала на себя кружевные парадные труселя с ебически прекрасными колготками, которые надела по случаю встречи с большим начальником, Роман достал сигарету и задумался. Всякий раз после секса, особенно такого неинтересного, на него находила странная апатия. Это была даже не грусть, а оцепенение ума и тела, прострация, чувство полного опустошения.

– Роман Германович, я могу быть свободна? – робко спросила Марго, глупо хлопая глазами. До чего же она тупая. Просто невероятно тупая. Видит же – человек задумался. Неужели нельзя оставить его на несколько минут в покое? Роман повернулся в сторону глупой болтливой девки и посмотрел на неё пристальным, тяжёлым взглядом. Продавщица испуганно съёжилась, осознавая свою оплошность. Роман равнодушно отвернулся и полез в карман за зажигалкой. Чиркнул. Эффектно подкурил, пуская изо рта сизое облако сигаретного дыма.

– Марго, а ты веришь в любовь? – спросил он неожиданно, сам от своего вопроса охреневая. Любовь? Во загнул.

– Верю, – тихо произнесла Маргарита, опуская глаза в пол. Она явно не понимала, к чему он клонит, и усердно пыталась подыграть. Смешно.

– А что такое любовь? Как ты думаешь? – Роман глубоко затянулся, наслаждаясь тонкой психологической игрой. По крайней мере, эта тонкость ему в этой ситуации виделась.

– Не знаю, – продавщица тщетно пыталась просчитать ответ, который от неё ждут.

– Отвечай. Все бабы знают, что такое любовь, – Польских выглядел спокойным и расслабленным, и Рита постаралась успокоится тоже, – Даже такие дуры, как ты.

– Ну, это, когда двое людей не могут друг без друга, – начала она медленно, настороженно следя за его реакцией. Всё самое ужасное позади. Или ещё нет?

– И ебутся, – перебил Роман и снова повернулся к ней с серьёзным видом, – Да? Отвечай, Марго, не бойся. Они ебутся. Да?

– Да, – Ритка отвела глаза, не понимая, правильно ли ответила.

– Знаешь, я иногда канал Дискавери смотрю. Очень мне передачи про животных нравятся. Есть в них что-то от нас. Даже многое. Даже всё. И я никогда не видел, чтобы лев, например, ебал овцу. Или волк корову. Они их жрут. Понимаешь, Марго? – Роман уже знал, что собирается сделать.

– Жрут, – Маргарита заметно побледнела.

– Но я сегодня добрый. Прощу тебе все твои маленькие грешки, но за одну маленькую, совершенно никчёмную для тебя услугу: нужно будет моих корешей развеселить. А то им сильно скучно. Денег на проституток нет, а нормальные бабы не дают. Заодно научишься кой чему. А то порнуху продаёшь, а сама в этом вопросе неумёха. Стыдно мне за тебя, – Польских провернул ключ в замке зажигания. Двигатель оживился, – Здесь недалеко. Они на съёмной хате тусуют. Двое их. Но могут и друзья прийти. Тут не угадаешь. Но ты не переживай. Плюс-минус пара кривых палок – больше удовольствия.

– Не надо, Роман Германович. Пожалуйста! Роман Германович…

– Они не самые интеллигентные ребята, конечно – скорее, шакальё позорное, но и ты не королева, Марго. Общий язык найдёте. Потом дяде Роме спасибо скажешь. Это, как школа. Я тебе даже завидую немного. В моей юности мне никто в этом смысле не помогал – всё сам. Может быть, даже в порнушке снимешься – станешь звездой экрана. Поздравляю.

И автомобиль резко тронулся с места под истеричные завывания бедной Маргариты.

Глава 12. 2022 год. Запахи

На выходных Инна Степановна Калинина выбралась-таки с верным Чаки на природу. Ноябрь подарил горожанам приветливый солнечный денёк, и вереница разноцветных автомобилей неторопливо потянулась в сторону дач. Оживлённая трасса порядком Калинину бесила – хотелось уединения и единения с природой, а не суматохи и непрекращающейся возни с собакой. Ладно, она, а они-то все куда?

Общительный и активный Чаки очень любил человеческое общество, и стремился произвести в нём фурор. Метис кокер-спаниеля с рыжей дворнягой унаследовал всё лучшее от обоих родителей: густую, длинную шерсть, милую, добродушную мордаху и дружелюбный, покладистый нрав. Мимо такой собаки без изысканного комплимента и просьбы погладить не могли пройти ни дети, ни взрослые. Иногда Инне это внимание нравилось, но прошедшая рабочая неделя окончательно её вымотала. Наверное, что-то вроде профессионального выгорания – разговаривать с людьми было физически больно. Доктор устала. Если Чаки начнёт форсить и кокетничать, она попросту сойдёт с ума.

Слава Богу, за дачным массивом начинались хвойные лесополосы, в которых пёс вполне мог бы побегать без риска быть замеченным (читать – стать заполошной звездой, за которой невозможно угнаться). Инна решила выбрать что-нибудь максимально отдалённое от населённого пункта. Обычно, в силу собственных страхов: проколоть, например, колесо, женщина так далеко не заезжала, но сегодня она намеренно съехала на едва заметную грунтовку, ведущую за старое, заброшенное кладбище – там явно безлюдно и одиноко. Отдыхающие сюда точно не ходят. А Инне Степановне нужно было побыть в одиночестве.

Припарковалась она на бетонированной площадке возле кладбищенской ограды. По крайней мере, здесь твёрдая поверхность, а не песок – легче трогаться. Пара ворон, восседающих на чугунной перекладине, удивлённо переглянулись и возмущённо-нестройно на Инну закаркали. Мол, что тут забыла? Но Калинина глупых птиц не слушала. Она заглушила двигатель, неторопливо вышла из машины, с удовольствием потягиваясь всем, занемевшими от долгой езды, телом, и выпустила из задней двери вовсю просившегося на улицу пёсика. Тот выпрыгнул из автомобиля с радостным визгом, принимаясь гонять по территории, поднимая за собой облако бурой пыли. Одна из ворон не выдержала и пугливо вспорхнула.

– Чаки, ко мне! Пойдём в лесок, – скомандовала Инна Степановна, радуясь, что вокруг никого нет. Её выбор места для стоянки, может быть, и показался бы кому-то странным, но только не тому, кто близко доктора Калинину знал. Кладбищ, мертвецов и ворон женщина не только не боялась, но даже предпочитала толпе и городскому шуму, а в мистику не верила. То ли дело участковая медсестра Вика. Та во всём видела знаки и тайные послания. Была бы сейчас здесь, живо вороний посыл расшифровала.

Вика. Вчера Германа Польских навестила. Ох, Вика-Вика, никому от неё покоя нет! Потом несколько минут на плече у Инны Степановны рыдала, потому что этот самый старик ей много чего о Романе рассказал. Зачем рассказал? Чтоб в покое его оставила и больше к старому не лезла.

Оказывается, Роман из детдома. Герман с супругой не могли иметь детей и усыновили маленького мальчика. Радовались. Баловали. Любили, как могли. Года полтора любили. А потом в приёмную семью пришла лютая беда: мальчик столкнул «маму» в автомобильную яму. И супруга Германа сломала позвоночник. Несколько лет сильно болела, мучилась, а потом умерла. Зачем толкнул и как умудрился? Случайно ли? Намеренно? Рома маленький был, но уже тогда жестокий. Герман железно уверен, что именно пацан во всём виноват.

– Герман его бешеной тварью обзывал, – плакала Вика, трогательно икая, – Как же так? Не может такого быть, чтоб он специально! Он же маленький. Тем более из детдома. Они очень ранимые, я читала. Может быть, мама обидела его чем-то?

Ну, и бла-бла-бла… Жалела Романа, короче.

М-да.

– А потом этот Герман никак жениться не мог. Представляете, Инна Степановна, хотел меня разжалобить, что Роман всех его женщин из дома выгонял! Вот, гад.

– Кто гад?