Служба по Восстановлению Памяти

– Нет, не рискнул.

– А для меня это было, пожалуй, самым легким испытанием. В течение дня он держал меня под шоковым контролем. Стоило мне успокоиться – решил вздремнуть, например, как, пожалуйста, наслаждайся незабываемыми ощущениями. Я даже не знаю, сколько раз он испытал его на мне. Ты готов такое выдержать?

– Знаю, будет нелегко.

– Нелегко? Это не то слово! Уже после первого испытания ты начнешь раскаиваться в своем решении. Он, конечно, не станет отрезать конечности или части тела, но он так все изобразит, к тому же и нас подключит к придуманному им сценарию, что ты поверишь, и будешь со слезами на глазах молить о пощаде. Первый раз я лишился сознания от простой щекотки, а потом уже со счета сбился. И едва не умер, когда он и Аманти разыграли передо мной сцену нападения «мясников», причем с демонстрацией кровавого убийства палача и последующей подготовкой меня к операции по изъятию органов. При этом я был распят на дыбе и от шока не мог даже говорить.

– Ужас… – только и вымолвил Бохрад.

– Знаешь ли, после некоторых испытаний метание в тебя топоров и ножей покажется детским лепетом. К тому же он и вещества с необычными свойствами использует в своих играх. «Смертельная жажда», например. Пить хочешь нестерпимо, а нельзя – от одного глотка воды на тот свет отправишься. И так целый час невыносимых страданий.

– Если все действительно так ужасно, то почему ты не ушел от него?

– О… в этом и есть основная проблема. Когда испытание заканчивается, я понимаю, что все еще жив, и тогда переживаю самые разные чувства: от злости, до эйфории. Я чувствую себя по-настоящему живым. И мне нравится, как Шарух относится ко мне, сколько понимания и заботы проявляет. С ним я не стесняюсь проявлять свои чувства, не боюсь оказаться в унизительном положении или заплакать от отчаяния. Чтобы меня понять, все самому нужно пережить. Меня по-настоящему понимает только Аманти. Но тебе я бы не советовал даже думать об этом. Для этого должна быть очень веская причина.

– У тебя она была?

Эрни кивнул.

– Я хотел перестать превращаться в мальчишку. Для этого необходимо было научиться контролировать свой страх. Узнав, как развлекается Шарух и Аманти, я сначала испытал шок, но потом понял, что это реальное решение моей проблемы. Шарух отговаривал меня, запугивал, но я стоял на своем, позволив использовать себя в качестве жертвы неделю. Представь только, меня мутить начинало всего лишь от расчлененных восковых кукол в его пыточном зале, а теперь даже настоящие трупы вряд ли впечатлят.

– Эрни, у меня тоже есть уважительная причина, – заверил Бохрад. – Я же обычный человек с массой комплексов и страхов. Все, что ты рассказал, лишь еще больше подогревает мой интерес. Ты поговори с Шарухом. Глядишь, депрессия от него отступит. Он мне нужен, понимаешь?

– Если ты все это всерьез задумал, я поговорю с ним. Но я не уверен… Идем к нему, надеюсь, он еще не успел продать Музей.

Эрни с большим сомнением отнесся к предложению шефа. Всю дорогу обдумывал, как получше «обрадовать» друга, и понимал, что реакция его будет весьма предсказуемой. Он выставит их обоих из Музея и запретит охране впускать.

– Чего улыбаешься? – заметил Бохрад.

– Представил, как Шарух выгоняет нас из Музея, при этом нецензурно выражается и грозит четвертовать.

Входить Эрни решил со стороны черного хода, не хотелось случайно встретить Шаруха где-нибудь в пыточном зале. Остановившись недалеко от входа в комнату отдыха, он обратился к Бохраду:

– Ты останься в коридоре, я позову. Возможно, придется долго ждать.

Тот, соглашаясь, кивнул.

Эрни полагал, что Шарух вновь закрылся в лаборатории и первым делом решил проверить свою догадку. Лаборатория была открыта. Он осмотрел все имеющиеся в ней комнаты и, лишь убедившись, что друга в них нет, вышел, направившись в комнату отдыха. Шарух со скучающим видом сидел на диване, попивая баночное пиво. Он закончил уже не одну сто пятидесяти граммовую банку.

– Привет! – первым поздоровался Эрни и, приблизившись, протянул для пожатия руку.

Шарух кивнул, пожав ее, и спросил:

– Зачем пришел?

Эрни сел, внимательно глядя на него.

– Шарух… Как это зачем? Я переживаю. Пьешь вот опять.

– Не сдержался…

– Слышал, Музей продаешь…

Шарух, пряча глаза, опять кивнул.

– И заявление об уходе подал…

– Не думал, что ты так быстро об этом узнаешь, – Шарух усмехнувшись, опустил на стол опустевшую банку.

– Ты решил сбежать…

– Не осуждай меня!

– Нет, не осуждаю. Но твое бегство я расцениваю, как предательство. Сначала меня и Аманти ты приручил, а теперь – бросаешь.

– Ничто уже не будет, как раньше, – Шарух потянулся за другой банкой, но Эрни остановил его, положив на нее руку. В глазах Шаруха вспыхнули сердитые искры.

– А что ты хочешь, чтобы было?

– Эрни, как друга прошу, оставь меня одного. Не бойся, самоубийство не совершу – это табу для меня посильнее принципов будет.

– Шарух, дай нам последний шанс, – попросил Эрни, взяв за руку.

– О чем ты? Просишь остаться? Это зря…

– Я же понимаю, что тебе не хочется уходить от нас. Иначе ты бы давно исчез, поручив продажу недвижимости риелторам. Всего один шанс, прошу…

– Какой ты жестокий, Эрни! – неожиданно вспылил Шарух. – Вы будете радоваться жизни, а я сходи с ума от депрессии. А говоришь, понимаешь…

– А если у тебя появится новая жертва?

– Новая? То есть ты имеешь в виду не себя?

– Нет, не себя. Она способна будет вытащить тебя из уныния, как думаешь?

– Даже не знаю, что сказать, – Шарух запустил руку в свои волосы, почесав задумчиво в затылке, и убежденно сказал: – Ты наверно шутишь.

– Я серьезно. Если, поиграв с ней, у тебя еще останется желание уехать, я даже не сделаю попытки тебе помешать. Идет? Это будет шанс для меня – мне не хочется с тобой расставаться. Пожалуйста…

– Умеешь ведь заинтриговать. Хотя… Найти жертву способную сохранить наш секрет – с этим вряд ли ты справишься.

– Я нашел ее… Жертва согласна! Вам необходимо обговорить условия.

От удивления у Шаруха округлились глаза и поползла вниз челюсть.

– Ты меня пугаешь… – с трудом выдавил он и вновь потянулся к банке с пивом.

– Шарух… Жертва ждет, когда я ее позову, – Эрни решительно отодвинул в сторону желанный для него объект.