Новогодние чудеса

Блестящими, как бусинки, глазами Алу осмотрелась и присвистнула:

– Сколько у тебя игрушек!

Вихрем она промчалась по комнате: трижды подбросила и поймала мячик, покрутила юлу, покатала в коляске куклу, собрала из раскиданных кубиков высоченную башню, а потом запустила в неё со всего размаха подушкой.

Кровать-то так и не заправила!

– Тише… – прошептала Ула.

– Ой, ладно тебе! – и подушка полетела прямо Уле в лицо.

Тогда Ула накинула на Алу одеяло – и они, хохоча, покатились по комнате, ещё больше рассыпая игрушки.

Когда Алу наконец вырвалась, она хлопнула Улу по плечу и с криком: «Салочки! Догони!» бросилась в коридор.

Ула – за ней.

Алу залетела в чулан к умывальнику.

Ула – за ней.

Алу перевернула таз и прыгнула обратно в прихожую.

Ула – за ней и, не успев затормозить, врезалась в белую коробку.

Раздался хруст стекла.

Это была та самая коробка с золотым шутом.

На кухне шипело масло, мама насвистывала под нос рождественскую песенку и ничего не слышала.

– Что теперь будет… – прошептала Ула и сжалась в комок.

– Что-что? – пожала плечами Алу. – Склеить можно.

Но Ула её не слышала и только причитала:

– Папа вернётся с ёлкой, мама увидит…

– Дело плохо, – Алу шустро поводила носом из стороны в сторону. – Иди за мной.

Она решительно направилась обратно в комнату, и Ула, всхлипывая, поплелась за ней.

Простыню Алу скрутила жгутом, один её конец привязала к ножке стола, распахнула окно и выкинула туда другой конец.

– Что ты задумала?! – ахнула Ула.

– Угадай! – Алу улыбнулась до того хитро, что её чёрные усы едва не коснулись ушей.

– Страшно. Да и хуже будет! Они потом только сильнее разозлятся…

– Так пойди к маме и расскажи всё! Попроси склеить эту игрушку.

Ула зажмурилась от ужаса.

В прихожей щёлкнул замок – папа возвращается!

Алу села на подоконник, перекинула ноги наружу и, придерживаясь двумя руками за простыню, спустилась в сугроб.

Из прихожей раздался радостный возглас мамы – Ула не выдержала, вскочила на подоконник и сразу ухнула с головой в сугроб.

– Ох и влетит мне за это! – только и смогла выдохнуть она.

– Я знаю, какая ты на самом деле сорвиголова! – подмигнула Алу и залепила Уле снежком в живот.

– Ах так! – Ула в долгу не осталась.

И они с гиканьем покатились под гору к заледенелой реке.

От холода лапки Улы закололо иголками, и она с неохотой вытащила из кармана фуфайки громадные и страшные варежки тёти Лоры.

– Не могу надеть, – прорычала она под нос, даже не удивившись, откуда на ней взялась фуфайка и как в карманы попали эти проклятые варежки.

– Не нравятся? – догадалась Алу.

Будто она понимала Улу лучше само?й Улы.

– А ты подари их медвежонку Колину – во-он он на льду! Ему будут в самый раз!

Ула глянула, как Колин катается с мамой по гладкому прозрачному льду. На нём была сиреневая шапочка с двумя мохнатыми помпонами – по одному на каждое ухо, и рукавички тёти Лоры к ней и вправду удивительно походили.

– Но мама будет ругаться…

– Да сколько можно! – рассердилась Алу. – Мама-мама. Что ты заладила?! Нет её здесь! Зато есть ты. И ты видишь, кого твои рукавички могут порадовать!

Ула послушалась и заскользила по реке к Колину. Вмёрзшие в лёд пузыри сияли на солнце золотом, и над сугробами разлетались крылатые радуги – ещё никогда зимняя река не была настолько прекрасна!

– Ты хочешь подарить их? Насовсем? – мама Колина от удивления вскинула над головой свои широкие лапы.

– Да, – уверенно заявила Ула и помогла Колину натянуть рукавицы. – С наступающим!

– В самый раз! – довольно улыбнулся медвежонок, и на сердце у Улы стало тепло-тепло.

– Какие же замечательные! – пробасила медведица. – У нас нет для тебя подарка, но мы можем взять тебя с собой на площадь, там выступают уличные артисты.

Ула никогда не отходила так далеко от дома, но Алу подтолкнула её кулаком в спину, и они поспешили на площадь. Что может быть прекраснее рождественских песен?

Толпа гомонила, хихикала, уплетала сладости, но благоговейно затихла, стоило музыканту дёрнуть струну. Знакомые слова сами срывались с губ Улы, вступила флейта, и ноги пустились в пляс.