Сундук мертвеца

Иллайуни равнодушно помотал патлатой головой. Выглядел он сейчас совсем мальчишкой, ровесником Шурфова секретаря. Им бы мяч напару гонять, да в окна женских бань подглядывать, если, конечно, таковые тут имеются. Внешность вообще обманчива, а уж в магическом Мире и вовсе нелепо придавать ей хоть какое-то значение. Но я так по-дурацки устроен, что даже научившись по желанию изменять собственный облик, все равно придаю.

Впрочем, буквально секунду спустя Иллайуни стремительно постарел. Его вид и так-то не отличается постоянством, а сегодня он явно нарочно мельтешил, действуя мне на нервы. Иллайуни вообще на удивление мстителен; хвала Магистрам, только в мелочах.

– Я в ваших нелепых угуландских смертных проклятиях не разбираюсь, – надменно сказал он. – И не намерен что-либо менять. Спрашивай, что собирался.

– У нас есть подозреваемый. Одна беда, он уже несколько лет в Харумбе. И Хранители говорят…

– Они согласились удовлетворить ваше любопытство? Тогда зачем еще и меня дергать? – возмутился Ба Шумбай Иллайуни Горда Ойян Цан Марай Абуан Найя, бессмертный кейифай из рода строителей и хранителей Харумбы, давным-давно сбежавший от своих родственничков ко всем чертям.

– Затем, что ты незаинтересованное лицо. У тебя нет задачи защищать своих подопечных, утверждая, будто обитатели Харумбы не могут воздействовать на живых какими бы то ни было заклинаниями…

– Но он действительно не могут! – воскликнул Иллайуни. – Как вам только в голову такое пришло?!

– Ну как – просто мы не Хранители Харумбы. Поэтому не в теме, – усмехнулся я. – Ладно, я уже понял: это абсолютно невозможно. От такой новости чокнуться впору, но все равно спасибо тебе.

– Чокнуться впору, говоришь? То есть сейчас ты по собственным меркам еще нормальный? – осведомился Иллайуни. – Плохи, значит, дела.

– Да, дела неважные. Зато у меня есть второй вопрос: может ли живой человек посетить Харумбу в сновидении? Я имею в виду, не грезить на эту тему, а по-настоящему там побывать?

Иллайуни нахмурился.

– Уродился бы я подозрительным – решил бы сейчас, что мои родичи уговорили тебя попробовать нас помирить.

– При чем тут твои родичи?

– Притом, что тот же самый вопрос я слышал от них минувшей осенью. Специально приходили посоветоваться, хотя до сих пор демонстративно придерживались мнения, будто я вышел из общего дела не от большого ума. Но как припекло, сообразили, что о сновидениях я знаю побольше, чем вся семья вместе взятая и прибежали расспрашивать. Прежде такого никогда не бывало – чтобы Харумба приснилась кому-то из живых. Даже в обычных пустых снах она не фигурировала, хотя, конечно, доподлинно это не проверишь. Но так говорят. А теперь на улицах Харумбы то и дело появляются сновидцы; мои рассказывали, по большей части, обитатели каких-то иных реальностей, но и местные, из этого Мира, изредка попадаются. Ходят по городу, глазеют, заводят разговоры. Один юный Шиншийский принц отыскал там свою прапрабабку и был шокирован встречей, видимо иначе ее себе представлял. Зато жители Харумбы в восторге от гостей, новые впечатления для них радость, которой ни за какие деньги не купить. А вот Хранители в растерянности: не понимают, как такое вообще стало возможно. И не могут решить, плохо это или хорошо.

– Конечно, хорошо, если сами покойники рады, – усмехнулся я. – Клиент всегда прав.

– Так-то оно так. Но хотел бы я знать, почему такое творится!

– Джуффин говорит, в Мире открылись некие границы, которые прежде были закрыты и не позволяли постороннему вниманию проникать в нашу реальность, – вспомнил я.

– Это и так понятно, – отмахнулся Иллайуни. – А вот почему они открылись и как именно это изменило свойства Харумбы, хотелось бы однажды узнать… Ладно, по крайней мере, ты можешь быть доволен прямо сейчас, не сходя с места: ответ на свой вопрос ты получил.

– Да, но есть и третий вопрос. Потом сразу уйду, обещаю. Ты говоришь, обитатели Харумбы не могут воздействовать колдовством на живых. А на сновидцев, которые бродят по улицам и вступают с ними в разговоры? С ними – как?

– Да откуда же мне знать? – удивился Иллайуни. – Я давным-давно не был в Харумбе и не собираюсь их навещать, даже не проси!

– Мне бы в голову не пришло просить о таком одолжении. Сам понимаю, что перебор. Просто надеюсь на твои знания и опыт. Как ты думаешь? Теоретически. Вот и все.

– Магия обитателям Харумбы недоступна, это я тебе уже говорил. Мог бы объяснить, почему и даже показать, как работает этот механизм, но это слишком долгое дело. А, скажем, до осени ты сам со мной не останешься, даже если я соглашусь столько тебя терпеть. Что маловероятно, уж извини. Поэтому придется поверить мне на слово.

– Верю, – кивнул я. – Если бы не верил, какой смысл приходить к тебе с вопросами?

– Ну как – какой? А вдруг ты просто соскучился? – усмехнулся Иллайуни. – И не сумел сочинить другой подходящий предлог.

– Ты меня недооцениваешь. Подходящих предлогов я могу сочинить сколько угодно. Например: «я соскучился». Как тебе такая лихо завернутая интрига? По-моему, вполне ничего.

– Никогда не устану удивляться: как у тебя получается будучи таким невыносимым человеком, оставаться настолько забавным? Думаю, только поэтому я и все остальные соглашаемся тебя терпеть.

– Спасибо, – серьезно сказал я. – Не знаю как насчет остальных, но что ты меня иногда терпишь, это мне крупно повезло. Все, уже ухожу.

– Еще минуту, – неожиданно попросил Иллайуни; я-то думал, он на радостях пустится в пляс. – Хочу, чтобы ты понял меня правильно. Магия обитателям Харумбы, конечно, недоступна. Но это не означает, будто они вовсе не способны влиять на тех, кому приснились. Я, как ты мог убедиться, довольно много знаю о сновидцах и сновидениях. Так вот, на сновидцев очень легко воздействовать. Звуком голоса, ритмом дыхания, прикосновениями, да просто выражением лица. Практически чем угодно, особенно если знаешь соответствующие приемы общения; у нас, в Уандуке, они настолько ни для кого не секрет, что некоторые давно стали частью повседневных правил хорошего тона, а у вас в Соединенном Королевстве их знают немногие и берегут от чужих как великую древнюю тайну, что само по себе довольно смешно. В общем, имей в виду: сновидец существо чуткое и изменчивое, это его сильная и одновременно слабая сторона. Поэтому большинство спящих так легко лечить, учить, воспитывать, уговаривать – словом, подчинять своей воле. Ясно тебе?

– Да.

– Похоже, это знание тебя совсем не обрадовало.

– Не обрадовало, – согласился я. – По правде сказать, практически подкосило. Но я все равно тебе благодарен. Всегда лучше знать, чем не знать.

* * *

– Все, – сказал Джуффин, когда я появился на пороге его кабинета. – По крайней мере, на сегодня – точно все. Пятнадцать человек…

– На сундук мертвеца, – машинально продолжил я.

– Что?!

– Песенка такая. Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рому!

– Чего-чего бутылка?

– Рому. Ром – что-то вроде недорогого бомборокки. Я его, кстати, из Щели между Мирами не раз добывал, и тебе, точно помню, доставалось попробовать. И песенка как раз тоже пиратская… Извини, увлекся. Так приятно говорить о всякой ерунде вместо того, чтобы перейти к делу! Пятнадцать человек – это ты на Темную Сторону столько отвел?

– Да. Пятерых, включая Мелифаро, с утра, а остальных собрал вместе и повел толпой, чего тянуть. И так трое из моего списка не отвечают на зов. Все они так давно покинули Ехо, что даже Кофа пока не в курсе, где их искать и кого расспрашивать об их судьбе. Обещал попробовать разузнать. Честно говоря, не удивлюсь, если выяснится, что эти люди умерли совсем недавно. Хотя доказательств у меня, сам понимаешь, по-прежнему нет.

– Понимаю, – мрачно кивнул я. – А что было на Темной Стороне?

– Ну как – что? Весело было. Вообрази себе сельских школьников, случайно попавших на выступление Екки Балбалао в Королевском летнем дворце, и возведи результат в десятую степень.

– А какой-то практический толк от этой прогулки вышел?

– А как же. Куда ж мы без практического толка. Избавил от скорой гибели еще двоих, с остальными и так все в полном порядке. В сумме получается четыре уничтоженных смертных проклятия за день. Даже не знаю, можно ли считать такую работу эффективной. С одной стороны, почти три четверти – мимо, зря их туда потащил. С другой, пока не проверишь, не узнаешь, зря или нет. Ну и удовольствия получил море. Все-таки мало что может быть забавней, чем новичок, впервые попавший на Темную Сторону. Поневоле вспоминаешь, с какой стороны у тебя сердце и какого рода удовольствие можно от его наличия получить. Я, оказывается, уже подзабыл, как это бывает. Давно никого с нуля не учил.

– Но долго ходили, да? – сочувственно спросил я.

– Туда – довольно долго. Все-таки слишком большая компания, слишком много опасений и недоверия, в том числе лично ко мне. Счастье, что я мастер заговаривать зубы; в общем, худо-бедно прошли. Зато вернулись на удивление легко, хотя не ставили Стража: Мелифаро нужна передышка, а других у нас пока нет. Меня как-то внезапно осенило соврать, что время в Мире и на Темной Стороне идет примерно одинаково. Час там гуляешь, значит и вернешься через час. Сперва сам себе удивился – чего это я? Откровенная же чушь. Но оказалось, когда твоей выдумке безоглядно верит сразу толпа народу, она становится правдой. Очень удобно! Через пять минут после долгой прогулки при таком раскладе, конечно, не вернешься, зато и надолго, как видишь, не застряли. А такая опасность без Стража довольно велика. Да и Страж не абсолютная гарантия.

– Здорово, – откликнулся я.

– Как-то ты без энтузиазма, – усмехнулся Джуффин. – Уже небось жалеешь, что предложил мне с ними помочь?

– Нет, что ты. Совершенно не жалею. Тем более, что уже об этом забыл. Что, разумеется, не отменяет моего обещания… Знал бы ты, какая каша у меня сейчас в голове!

– Не то чтобы самое необычное для тебя состояние.

– Поверь, нынешняя каша из ряда вон выходящая. С окороками диких жуков еубе, старинный арварохский рецепт… У тебя еще остались силы говорить о делах?