Принцип «Земля»

– Злые языки, матушка. Все злые языки! – отшутился опять в царсковековой манере Семеныч. – Ну, а если на самом деле? Это так! Кроме походов старателями, на какие-нибудь песко-пересыпалки под балконом, что на первом курсе бывают. Они, однако, для меня самые трудные. Именно там нужно успеть понять человека, если за весь первый год еще не успел. Времени на его отчисление остается уже всего год. Начиная со второго курса, могут быть серьезные экспедиции.

– А если ошибетесь, отчислите человека? – продолжил Авдей разговор, набирающий серьезность.

– Да, да. Вы, как и все предыдущие потоки, наверняка живете с убеждением, что Семеныч самонадеянный, даже жестокий и тому подобное негодяй, всех ровняет своей мачетой и тому подобное. Не буду спорить! Но поверьте, в экспедиции вас будет всего… ну, несколько… не много, в общем, человек. Кто бы вы хотели, чтобы были этими людьми? Ситуации могут случиться очень разные. Я со случайными людьми дальше огорода не пойду. Но такая работа, и иначе эту науку не сдвинешь вперед. Приходится идти.

Повисла пауза. Не просто пауза. Что-то плотное осело в воздухе после этих слов. Хотя и совсем ненадолго. Только негромкий звук гитары Егора, который что-то механически перебирал по струнам, оттенял не слишком выраженную лепость тишины ощущением единения. И эта внезапная плотность воздуха постепенно доходила до всех присутствующих осознанием выраженного им кредита доверия.

– Ярый, – пробил завесу Авдей, – доставай свое юпи. Семеныч, я хочу выпить за Вас!

Не обошлось без традиционного одобрительного «Ооо…».

– Егор, – обратился Авдей к Егору, – давай-ка «Легенду».

– Цоя штоль? – отозвался тот.

– Угу. За легендарного Семеныча под легендарную песню!

Пока Егор отмораживал проигрыш, Авдей произнес тост, и под хрустальный хруст стаканов питие было испито.

*

Лизон немного плавающей походкой подошла к Таше и попыталась разместить себя рядом.

– Че-то как бы я совесть-то свою слишком не малость усыпила? – по привычке переворачивая слова, спросила она. – Подвинься-ка, подруга.

– Падай! – ответила Таша, расположившись слегка полубоком.

Лизон никак не могла выбрать траекторию.

– Митек, сузься маленечко, пожалусто, – скокетничала Лизон.

– Даже не подумаю! – заиграл глазами с ней Митек.

– Чево это? Ну, чуть-чуть! – клянчила Лиза.

– А-а, – махал головой Митька, не снимая с лица улыбки.

– Не будь таким свинтусом! – включила женскую солидарность Тамилка, дернув за руку Митька поближе к себе, подальше от Таши, освобождая место Лизке.

Но тушка Митьки только вальяжно покачалась и приняла прежнюю форму.

– Митька не выделывайся! – гавкнула Таша.

– Лизке что, бисером перед тобой посыпать? – засмеялась и снова дернула его Тамилка.

– Я отодвинусь, потом буду стесняться к тебе прижаться, а так ты сама ко мне прижмешься – объяснялся и лыбился всем, чем можно, Митька.

– О-хо-хо, – сманерничала Лизон.

– Да падай, не глядя, – подбодрила ее Таша и подала руку. – Сама всех растолкаешь!

Лизон присела, поерзала, чем сидела, расширяя себе пространство, и улеглась рядом с Ташей. Митек даже не заворчал. Он напротив, подложил Лизе под голову свою руку.

– Оооой, как спасибо, – как будто из последних сил выдохнула Лизон. Митек довольный улыбался. – Хорошо, что ты такой мягкий и оказался рядом.

– А мне ты так руку не подложил, – уколола Митьку пальцем в бок Тамилка.

– Эт мы могём! – довольный от такой популярности у девушек раскинул в обе стороны руки Митька.

– Так удобно! – продолжила стонать Лизка. – Тебе самому-то удобно?

– Удобно, пока рука не затекла, – ответил тот слегка и повернулся к Лизке, так чтоб не лишить подушки Тамилку. – Что расскажешь?

– Я якобы что-то обещала рассказать? – начала ломаться Лизон.

– Ты, кажется, что-то про спящую совесть говорила, когда заходила на посадку, – не собираясь уходить в молчанку, продолжал Митек.

– Да? А заметно, что она уже немного спит? – Лизон подозрительно посмотрела на Митьку.

– Не, не сильно заметно, все нормально пока идет, – ответил Митька, осторожно намекая на какие-то возможные варианты, если все так пойдет дальше.

– Ну, здесь ты свою совесть окончательно уложишь на лопатки, – продолжила Таша. – Костер греет, мужики только что дров подбросили.

– А Семеныч че-то прям ох как завернул сегодня, – переключила разговор Лизон от намеков Митьки на свои впечатления от речи Семеныча.

– Да. Он ничего мужик походу, – подхватил задумчиво Митек, определенно заметив смену темы и погрузившись снова в речь Семеныча.

– А помнишь, мы на первом курсе-то его психом вапще считали? – вспомнила Таша.

– Ну, псих он и оказался психом, – заключила Лизон. – Только в смысле психологом.

– И не хилым, походу, – согласилась Таша.

– А ты как полагаешь? – толкнула Лизон Митька, который только что вроде был в разговоре, но неожиданно стих.

Тот, не притворяясь живым, лежал, подложив для удобства под спину рюкзак. Лизон присмотрелась к его стеклянным глазам.

– Таш, смотри, – шепнула она подруге.

Митек смотрел сквозь костер. В его голове всегда кружилось много мыслей, иногда слишком много, как он сам говорил: «Шумно аж бывает». От этого иногда могло казаться, что он в несвежем настроении, хотя он просто о чем-то задумался, отвлекся, отключился…

– Да он че-то расстроился после второй стопки, – ответила тихонько Таша.

– Да не, наверное, просто опять повис, – высказала свою версию Лизон.

– Не думаю, что он думает о завтрашних раскопках. О них даже Семеныч сейчас не думает, – хихикнула Таша.

– Митек, Земля! – вильнула бедром Лизон. – Все, всплыли! У тебя какая степень погружения?