Принцип «Земля»

Она помахала Митьку рукой перед глазами. Тот вернулся.

– «Какая», это что за часть речи? – пробормотал Митек, улыбнувшись и прищурив один глаз.

– То есть? – удивилась Лизон и перевела взгляд на Ташу, мол, он это о чем.

Таша задумалась и осторожно выдала версию.

– Ну, возможно, это вопросительное слово. Не прилагательное же?

– Угу, хорошо, – одобрительно кивнул Митек.

– А что хорошо? – взлюбопытствовала Лизон. – А могло быть как-то иначе?

– Хорошо, что не деепричастие, – ответил Митек.

Девочки провисли еще глубже, а когда сообразили, выплеснули по полтора объема легких.

– Фу! Ну тебя! – пищала Лизон, отмахиваясь от Митька руками. – Ты как из комы выйдешь, по жизни че-нибудь этакое ляпнешь.

*

Закончилась песня. Таша продолжила разговор, который они начали с Лизон, но уже в общем контексте. Она обратилась к Семенычу:

– Семеныч, вот Вы, стало быть, говорите, что разбираетесь в людях?

– Да нет. Не разбираюсь я в людях.

– Ну, как же, Вы можете отличить плохих от хороших, надежных от ненадежных, перспективных от…

– Все проще, Таша. Я не рассуждаю такими высокими прелюдиями, – Семеныч любил вставлять «левые» слова в контекст, где их смысл всяко станет очевидным, – как ты. Я всего лишь пытаюсь отличать людей, с которыми я пойду в экспедицию, от тех, с кем не пойду. И даже не утверждаю, что это у меня всегда получается правильно делать. Но, как ты видишь, у меня уже появляется седина. Это хотя и косвенно, но… раз седина дождалась своего часа…

– Вот что, что, а выкрутиться Вы умеете, – улыбнулась Таша.

– Это точно! – подтвердил с азартом Ярик. – И выходит, вы вершите не чистку электората, а всего лишь естественный отбор, пытаясь обеспечить свое выживание!

– А ты, я гляжу, мастер умозаключений, Ярик! – ответил Семеныч.

– Да мы постоянно ему говорим, Ярослав-мудрый-второй-Сократ! – добавила с азартом Лизон. – Не верит!

– Все, господа. Боюсь, что если мы сейчас же не остановимся, то завтра не продолжим, – прервал мысль Семеныч. – Я имею в виду экспедицию! Отбой! Рекомендую хорошо отдохнуть. Подъем завтра в семь утра, дальше по будням в пять. Дежурный по лагерю завтра утром буду я, дальше разберемся. Выходим в восемь.

– В семь подъем, в восемь выходим? Мы не успеем! – взмолилась Тамилка. – Семь это очень рано!

– Просим пощады, – из последней вменяемости прогудел Вадим, приподняв часть своей тушки из-за спины Авдея.

– Завтра как раз и будет вам последний день пощады! Я же объявил, завтра подъем в семь, дальше в пять! – ответил Семеныч, давая понять, что ребята явно недооценивают его мягкость, приуроченную к первому рабочему дню. – Все интересное начнется потом!

***

Утро для всех Семеныч все-таки начал на целый час позже, чем обещал. А пока все еще спали, Семеныч развел костер, приготовил завтрак, сделал чай, травяной из свежего местного сбора. За трапезой обсудили план дня. Хотели разделиться на группы, но Семеныч категорически запретил: «После защиты хоть по одному. А сейчас все вместе в коротком радиусе от материка».

С выходом, конечно, опоздали еще сверх щедрого часа. На двадцать минут. Тамилка наводила марафет. Лизон ее все подгоняла:

– Идем уже. Семеныч разозлится.

– Да иду уже, – отвечала Тамилка.

Но Семеныч их сильно удивил. Он ни разу не разозлился. Но без внимания Тамилу не оставил.

Тамила выползла из палатки и замешалась в какой-никакой толпе сокопателей, стараясь не сильно лезть на глаза Семенычу. Тихонько попросила там шепнуть ему, что, мол, все готовы. Но Семеныч, несмотря, что уже знал, что не хватает только одного человека, все-таки повторил положенную перед выходом перекличку. Дойдя до Тамилы, он несколько раз чихнул.

– Отлично, Тамила! Ты сегодня шикарно одухотворенная!

– В смысле? – стесняясь сквозь всеобщее хихиканье, позволила она себе смелый вопрос.

– Духи прошибают! Я аж прочихался! Но это ничего! Лопата, комары и прочая ползуче-грызущая живность этих мест оценят! Ты много с собой вот этого всего набрала?

– Ну, – потянула Тамила, – как много? Не много.

– Ну, – подражая ей, ответил Семеныч, – одним словом, эти полтора кило твоего багажа, – он обвел вокруг своего лица, показывая, что он имеет в виду средства, которые Тамила нанесла на свое лицо, – что-то мне подсказывает, тебе больше в своем первоначальном назначении не понадобятся.

– Посмотрим, – скокетничала Тамила, сделав вид, что не заметила окружающего смеха, старающегося быть сдержанным.

– Посмотрим, посмотрим, – улыбнувшись, подбодрил ее Семеныч. – Сегодня-то тебе они уже пригодились дважды! Так что уже не зря везла!

– Как это дважды? – нахмурилась Тамилка.

– Ты привела себя в божественный вид. Падрон, божественный! Это раз! И ты подняла настроение всей команде – это два! Совет тебе. Одну кисточку сбереги себе на обратную дорогу.

– То есть, одну? – просочилось у нее недоумение.

– Остальные ты скоро сама на раскоп понесешь. А эти насмешники, – Семеныч оглядел мельком бригаду, – еще просить у тебя будут!

– Ой, да можно подумать они с собой не привезли косметику, – все-таки Тамилку спровоцировали, чтобы огрызнуться.

– У меня из косметики только хозяйственное мыло! – выпалил, не задумываясь, Киоск.

Смех переместился на Матвея. Тамила, пользуясь ситуацией, покинула центр ехидного внимания и постаралась больше ничего не сделать, чтобы снова не вернуть его себе.

*

А после первого дня раскопок все устали так, что некоторые упали мертвым храпом у костра, едва доев последнюю ложку ужина. Даже отпетые совы не справлялись с управлением и запинались о растяжки палаток. До разговоров, гитары и тем более веселья не дожил никто.

Хотя, по правде сказать, не всем в первый день пришлось хоть разок махнуть лопатой.

– Раскоп совсем свежий, – сразу предупредил всех Семеныч, – посему малоизученный. Это одновременно и хорошо, так как он малоиспорченный.

– И малоизгаженный! – добавил Егор.