«…Да в ней намек!». Фантастические истории, рассказанные в назидание

Что мы знаем о времени?

Не только простые люди, но и выдающиеся учёные умы порой не могут объяснить те или иные феномены этого мира. Время – одно из таких феноменов. В народе говорят, что оно утекает, но откуда и куда? Кто-то об этом не задумывается, иные жалеют, что не в силах вернуть обратно прожитую жизнь. Считается, что время субъективно – оно рассчитывается, беря за эталон то, что в нашем мире является постоянным. Благодаря вращению Земли вокруг Солнца, мы знаем, во сколько следует вставать, есть, во сколько ложиться спать. Однако теория не даёт понимания самой природы времени – что собой представляет, по каким законам работает и так далее. В одном детском мультипликационном сериале даётся очень правильное определение: «время это то, что не даёт всем событиям происходить одновременно». Мы живём в мире, где действуют законы развития от прошлого к настоящему и будущему, и это не зависит от такого поверхностного восприятия человеком времени как смена дня и ночи, лета и зимы. Вероятно, если бы этого фактора, обусловленного движением планет, не было бы вовсе, человек всё равно существовал бы биологически, а значит, осознавал свою зависимость от неумолимого течения времени. Его цикл неминуемо оканчивался бы старением и смертью, а в процессе жизни происходили бы события, к которым впоследствии, возможно, хотелось бы вернуться.

Так знаем ли мы что-нибудь о сущности времени, пока не подвластной человеку? Фантасты давно уже бьются над этой проблемой. Одни, как, например, Стенли Вейнбаум утверждают, что во времени путешествовать в принципе невозможно, поскольку скорость света слишком велика, чтобы её можно было бы преодолеть. Другие считают, подобные путешествия практически выполнимыми, ведь речь идёт не о тупом забеге против ветра, а создании искусственных тоннелей или и вовсе моментальном (нулевом) перемещении в пространстве и времени. Однако далее следуют диаметрально противоположные воззрения на возможность влияния путешественника на минувшие события.

И пока это исключительно вопрос веры. Верите ли вы в то, что наше будущее ещё нигде не записано – как говорит доктор Эмет Браун – герой знаменитого фильма Стивена Спилберга «Назад в будущее», или в то, что произошедшее однажды изменить уже нельзя – как говорится в не менее известном фильме Тэри Гильема «12 обезьян»? А быть может, вы предпочитаете придерживаться теории, принадлежащей перу писателя Стивена Кинга? Этому выдающемуся автору, надо думать, однажды надоело размышлять над вышеописанными законами времени, и он решил ограничиться тем, что «нельзя появиться в городе Даллас штат Техас 22 ноября 1963 года и предотвратить убийство Кеннеди», потому что в прошлом время сворачивается в спираль и самоуничтожается в вечности.

Какая из этих теорий верна, доподлинно установить, к сожалению, невозможно… или, по крайней мере, было невозможно до июня 2003 года, когда произошла нижеследующая история. Прошу иметь в виду, что имена героев сознательно изменены, дабы читатель не мог побеспокоить людей, по воле автора и без того переживших неприятные события. Вы лишь можете поверить мне на слово, что всё в этой истории выдумано мною и потому является чистой воды правдой. Клянусь Робертом Хайнлайном.

Глава первая

Доклад был назначен на пятницу. Доктор Пономаренко готовился к нему всю неделю, сидя ночами за чертежами. И немудрено – желаемый результат мог бы положить начало новой эре в человеческой истории. Так он и заявил своей жене перед уходом на работу. Та ответила, что слышала это уже миллион раз, когда звала его ночью спать. Извинившись, доктор поцеловал её и вышел за порог. Работал он в одном Московском Научно Исследовательском Институте, носившем название «Хронос». Занимался институт, как следовало из названия, проблемами времени и его изучением, но не только. В сферу его интересов входили также и некоторые феномены, такие как телепортация в пространстве и времени, принципы функционирования «червоточин» и даже близкие контакты третьего рода. В общем, всё то, от чего другие институты предпочитали отмахиваться. Злые языки поговаривали, что если бы Институт носил известное по фантастической повести братьев Стругацких название, это никого бы не удивило, поскольку в плане результатов работы у него не было НИИЧАВО. Вероятно, единственной наукой, которую сумели освоить люди, находившиеся в руководстве института, был распил государственных дотаций, а также умение запудривать мозги инвесторам. Вот эту-то порочную практику и намеревался изменить наш герой, представив на суд высокой коллегии реальную теорию, способную привести к открытию века.

Забежав к себе в кабинет, доктор Пономаренко первым делом обратился к зеркалу. То, что в нём отразилось, ему не слишком понравилось. Немолодое усталое лицо, песочного цвета волосы и очки половинки. А ведь это человек, которому в прошлом месяце исполнилось всего 39 лет.

«Что ж, издержки профессии», – с грустью подумал он.

Поправив галстук и застегнув пиджак, доктор взял чертежи, половина из которых принёс из дома, и направился в зал, где его уже ждала комиссия коллег-учёных.

* * *

Переступив порог просторного помещения, Пономаренко отметил про себя, что занятых мест куда меньше, чем он надеялся.

Значит, не многим интересна его теория. Печально.

– Доктор Пономаренко, – поднялся один из учёных, – здравствуйте! А мы вас уже заждались.

– Здравствуйте, профессор, – с недовольством откликнулся доктор.

Он терпеть не мог этого самодовольного и высокомерного типа и поначалу не понял, что он здесь делает. Но теперь-то всё прояснилось – профессор пришёл лишь за тем, чтобы посмеяться над его абсурдной, как он считал, теорией.

– Что вы нам сегодня покажете?

«Подождите, – не без толики самодовольства подумал Пономаренко, – вот выложу свои чертежи и такое покажу!».

Он извлёк из портфельчика плакат, пачку каких-то бумаг и небольшую спираль из медной проволоки.

– А это зачем?

– Для наглядности.

Доктор одарил профессора пренебрежительным взглядом и принялся развешивать плакат. На плотном, плохо поддающемся расправлению, холсте обнаружилась всё та же спираль, только изображённая в виде дороги с едущей по ней автомашиной. Всё остальное пространство на схеме оказалось зарисовано облаковидным туманом. Ближе к центру виднелась синяя надпись – «прошлое», в середине под автомобилем – «настоящее» (это было написано чёрными чернилами) и, наконец, на пути следования машины – красное слово – «будущее». Пономаренко развернулся лицом к зрителям и заговорил.

– Вначале я хотел бы пояснить, что изображено на плакате. Это время – такое, каким я его себе представляю.

Он взял спиралевидную проволоку и поднял над головой, чтобы всем было видно.

– Представьте себе, – продолжал доктор, – что вот это дорога, по которой мы все движемся. Если вы посмотрите на плакат, вы увидите машину, едущую по этой дороге из центра. Это внепространственное шоссе есть время, и оно стоит на месте. Движемся только мы – «настоящее», которое я изобразил в виде автомобиля. Вы также можете видеть облака. Как я сказал, время неподвижно и, внимание – история тоже. Она, как туман, висит над нашим шоссе, а мы, «настоящее», наматывая всё новые и новые круги, вновь и вновь въезжаем в одни и те же события, только немного видоизменённые, потому что машина движется всё же не по кругу, а по спирали.

– Ничего глупее в жизни не слышал, – начал, было, профессор, но его решительно осадил другой учёный.

– У вас есть какие-нибудь вещественные подтверждения вашей теории, или это только голословные заявления? – спросил он.

– Я передам вам результаты исследований, над которыми работал последние три года. Сейчас же могу сказать, что это теория может объяснить некоторые феномены, существующие в мире. Историки заметили, что по какой-то необъяснимой причине, человечество из года в год, из века в век постигают одни и те же несчастья. Так не бывает. В конце концов, должны же были мы за столько лет развития хоть немного поумнеть и не наступать на одни и те же грабли, но нет! Две мировые войны, две революции и чёртова уйма гражданских войн. Да эти события даже происходят примерно в одно и то же время. Например, Революция 1917 года и разгон Верховного Совета 1993, произошли в октябре, а поход Корнилова на Петроград до неприличия схож с событиями, известными как ГКЧП. Есть расхожее выражение – «история повторяется». Теперь мы знаем почему. Более того, и это то, ради чего была созвана мною эта комиссия. Я придумал, как путешествовать во времени.

По залу прокатился ропот.

– Да, вы не ослышались!

Пономаренко снова взял проволоку.

– Помните, я говорил о природных феноменах, которые объяснимы в свете моей теории? Есть множество свидетельств того, что человек, внимание – способен видеть давно свершившиеся события. Их принимают то за миражи, то за видение призраков, но я убеждён, что это всего лишь отражения тех событий, которые когда-то действительно происходили на этом месте. Кстати, зачастую при сопоставлении именно так и выходило. Часто люди видят на горизонте отражения сражений, которые велись на этой территории тысячи лет назад. Это доказывает, что прошлое, наша спираль, не самоуничтожается, как утверждал Стивен Кинг, а сохраняется – только на соседнем с нами витке. Более того, мы способны невооруженным взглядом видеть происходящее там, то есть, не изолированы полностью от нашего прошлого. Это, если хотите, эффект миража в пустыне, который тоже не на пустом месте берётся. Это реальные объекты, лишь находящиеся дальше или не там, где кажутся наблюдателю. Мы не можем знать, под влиянием каких физических законов и от чего отражаются временные миражи, но факт есть факт – прошлое видимо в настоящем, если ничего не мешает видеть. Например, при наличии отсутствия гор, если можно так выразиться. Так что нам мешает буквально построить мост из настоящего в прошлое, или, если хотите, прыгать через этот пространственный обрыв с витка на виток? Таким образом, можно перенести отдельные предметы или человека в прошлое.

– А вы не боитесь в итоге доиграться? – спросил учёный, ранее осадивший профессора. – Что если в результате вашей деятельности кто-нибудь и впрямь наступит на бабочку? Ведь природа, Бог, если хотите, вполне способна отомстить человеку за подобное вмешательство в её прерогативу. Что если всё живое на земле просто возьмёт да и кувыркнётся во вчерашний день?

– Ну, я верю, у нас хватит благоразумия не проводить столь смелые эксперименты. Не думаю, что в итоге из-за меня кто-то умрёт.

– Я бы хотел ознакомиться с материалами, – подал голос профессор, – а то мы обсуждаем, обсуждаем, а что обсуждаем – не знаем.

– Пожалуйста, – ответил Пономаренко. – Но здесь не только обоснование моей теории, здесь подробная схема машины для путешествия во времени. Хоть завтра начинай строить. Мне нужны только средства для проведения дополнительных исследований.

– Я возьму эти чертежи и, как следует, изучу, – сказал учёный. – А пока никаких исследований с вашей стороны производиться не будет.

Профессор ухмыльнулся, бросив на доктора ироничный взгляд.

– Всё. Через неделю собираем новое совещание по тому же вопросу.

– Но… – попытался возразить Пономаренко.

– Недели мне вполне хватит, а вам, коллега, я бы порекомендовал отключиться от всех мыслей. Правда, вы неважно выглядите!

В считанные минуты все учёные собрались и покинули зал.

– Вы неважно выглядите, – с издёвкой повторил профессор и, толкнув доктора плечом, вышел вслед за остальными.

«Ребячество какое-то».

Пономаренко остался в зале наедине со своими мыслями.

Глава вторая

А день меж тем уже решительно вступал в свои права. Утреннее солнце, давно готовясь стать полуденным, запустило свои лучи в спальную комнату обычной московской квартиры, заставив юную прелестницу – четырнадцатилетнюю Юлю Пономаренко поморщиться от их слепящего света. Она уже проснулась, но подниматься не спешила. Так уж было заведено в этой семье. Обычно они вставали все вместе и шли по своим делам. Однако летом, когда каникулы отменяли для девушки необходимость посещать школу, её пробуждение регламентировалось, как правило, пожеланиями матери, которая частенько давала чаду выспаться. Так она поступила и теперь, заглянув в её комнату лишь когда прошли все сроки.

– Вставай! Хватит дрыхнуть, а то весь день проспишь!

Юля послушно приподнялась на кровати.

– А сколько времени?