Человек из Прибойа. Книга 2

Урумар считал, верна ли сумма тех денег, что оружейник обещал принести. Мы же просто радовались, ведь если мы столько получим и сложим с тем, что у нас есть, то сможем купить в землях Омэй-Гата всё крепкое зелье и всех лир, будим ездить на лучших жеребцах и владеть серебряными мечами.

– Замолчите! Урумар, всё правильно, я посчитал. А вы… не на то нужно тратить такие деньги! Эх вы, пьянь похабная. Не важно. Берите рюкзаки и быстро пошли наверх, оружие наготове. Гор, ты щит, у тебя хорошая броня, иди первый. Арья за тобой. Урумар, Ратибор следом. Боромир, мы с тобой с арбалетами. Тио… чёртово весло, иди позади нас.

– Почему уходим?! Ещё денег принесут, – Ратибор заскулил, как старый пёс.

– Не принесут. Быстро!

Мы поднимались в указанном дедом порядке. Света мы не несли и шли в полном мраке. Это коридор с лестницей, тут нельзя заблудиться. Я шёл, стараясь не шуметь кольчугой и мягко ступать, но не кольчуга или грубые сапоги выдавали меня – дыхание. Тяжёлые рюкзак и броня, подъём по ступеням, с каждым пролётом моё дыхание становилось тяжелее. Не только моё, я слышал дыхание товарищей за спиной, слышал скрип ремней рюкзаков, что вот-вот порвутся.

Вот он свет, не живой, не от огня. Двое обсуждали баб, что видели в Харче, говорили, кто из них сколько потратит сегодня. Я убрал топор в петлю и достал из голенища нож, покачал щитом, так как рука затекла держать его.

– Кто там? Уберите оружие!

Оба противника взяли с пола секиры, я ожидал, что они достанут их из-за спины, это дольше.

Отбив атаку первого щитом, второго я ударил ножом, но не пробил броню.

Площадка была слишком тесной, наш отряд не мог биться весь, и в бой вступили только мы с Арьей. Наши спины мешали остальным. Но и враг не мог хорошо атаковать, длинные секиры задевали стены и друг друга.

Арья вытолкала одного в комнату с большими окнами (кабину крана).

Я крепко ударил щитом в грудь своего противника, так, что шипы на щите прокололи броню и впились в тело. Щит застрял, и я, выпустив его, несколько раз ударил ножом противника наугад. Болт, выпущенный «Бесом», пробил череп врага.

Арья выходила из комнаты, за её спиной враг поднимался в окно, оружия у него не было.

– Сдался, – Арья повесила топор в петлю на поясе.

– Арья, в тебе просыпается человеческая баба?! Может быть, теперь полюблю тебя, – смеялся Тио.

Арья молча вернулась в комнату. Ударом ноги она выбила из окна противника, что почти взобрался. Глухой удар о бетон, свет костра внизу вздрогнул.

– Люби.

– Волчица ты.

Мы торопливо шли переулками, после подземелья они казались нам светлыми и безопасными. Людей было очень мало, почти никого, какое время суток?

Проходя мимо Харча, мы заметили Тсяпу. Он, сильно пьяный, сидел у стены и хвалился какому-то больному оборванцу, как заманил нас в ловушку и что скоро у него будет много денег. Помочившись прямо под себя, он ругнулся и, залив в глотку полбутыли вина, продолжил похваляться. Аркаша, слегка хмельной, сидел на перекладинах и крутил ногами, делал свет.

Злоба окутала всех нас, но дед велел оставить его и поторопиться.

– Хорошее время, никого нет. Харч закрыт и пуст, значит, скоро рассвет. Идём, – торопил дед.

– Нет, уродца я заберу с собой, – против слов деда выступила Арья. – Весь путь станем его пинать, а в Омэй-Гате продадим на балаган.

Она пошла к Тсяпе, подняла его рывком за волосы. Слушатель уродца в испуге уполз в узкий тёмный проход между Харчем и соседним домом.

– Мужебаба! Мужебаба… вырвались! – заверещал, как свинья, Тсяпа.

Аркаша слез с перекладины и попятился во тьму проулка, примирительно выставляя руки перед собой. Арья взяла бутыль и залила оставшееся пойло в рот уродцу. Тот, едва не выдав пойло обратно, с улыбкой пробуровил: «Такие наказания мне по душе».

Мы вышли из крепости в синюю предрассветную мглу, не встретив никого. Арья тащила за волосы Тсяпу, который едва стоял на ногах и часто падал, но нас то не останавливало. Похоже, уродец плохо понимал, что происходит.

Мелкий тёплый дождь смывал обрывки снега с северных склонов холмов и балок. Мокрая прошлогодняя листва тонула в чавкающей под ногами земле.

Через некоторое время, укрытые низким серым небом и туманом, мы перешли по бревну бурную реку, уже свободную ото льда. Стали отдыхать на противоположном берегу.

– Что вы делаете?! – Возмутился дед, увидев, как Тио и Урумар копьём и веслом сталкивают в воду край бревна, что было переправой.

Бревно упало в поток, и тот поглотил его.

– Всё, нас не догонят! – радостно заявил Тио.

– Ты баран! Там Рот остался!

Плохо, даже я забыл о Роте. По взглядам я понял – остальные тоже.

Тсяпа продрал опухшие глаза, поправил стёкла на них… огляделся.

– С пробуждением, уродец, – наклонился к нему Ратибор.

– Помогите!… – Кусок мха, что Ратибор затолкал в его рот, прервал крик…

ГЛАВА 4

Еличи

За многие дни мы свершили много дел, не все из них достойны воина, но те монеты, что принесли они нам, помогали забыть эти дела. Деньги, что мы унесли с собой из земель древней крепости помогали нам всё это время не нуждаться ни в чём и помогли понять суть денег – их никогда не бывает много… я понял на что можно тратить деньги кроме еды, выпивки и лир, правда, понял поздно. После большого и долгого празднования в начале весны, когда мы насытились простыми радостями, в голову каждого из нас вошли новые мысли и желания, для которых были нужны по-настоящему большие деньги. Та пара тысяч медных, что всё ещё звенела в рюкзаке у каждого из нас после окончания долгих пиров уже совсем не казалась нам большими деньгами. Наш отряд на время разделился и у каждого были свои планы… Прошла весна и прошло лето, стало время жёлтых листьев.

Охотничья изба в лесу, примерно в полдня пути от Омэй-Гата, ставшая нам укрытием в последние дни, выглядела печально этим сырым хмурым утром. Жаркий костёр охватил брошенные ему чёрные одеяния и кожаную броню, стал дымить.

Тио стряхнул с молодой бороды и своих многих кос пепел.

– Может, надо было ещё одно дело взять?

Я и Боромир молча бросили в него взгляды укора, никто из нас троих ещё не забыл виселицу на площади Омэй-Гата, но только Тио помышлял свершить ещё дело. Ночной воздух и опасность окутывали его, манили. Мы с Боромиром не были рады таким занятиям, и теперь, сжигая наши ночные облачения, наконец, дышали легко.

– Сегодня день Омэй-Гата, – Боромир отошёл от дыма, но тот преследовал его. – Сегодня должны прийти сюда остальные. Я хочу побыстрее перейти через канал. Меня не радует и я не горд тем, что мы натворили за лето, но другим путём к цели не прийти быстро. В общем, быстрее бы за канал.

– Ратибор и Урумар могут и не прийти сегодня, – сомневался я. – В Омэй-Гате большой праздник. Вернувшись с родных земель, они пойдут в Дом удовольствий, Ратибор уж точно.

– Слово воина для них свято, как и для тебя, Чёрный медведь, они придут, – злясь на дым, Боромир ушёл к избе.

– Гор, ты думаешь про Олли, свою женщину? – спросил Тио.

– Я жду новостей о сыне, жду, что Ратибор и Урумар привезут мне эти вести, – я бросил в огонь охапку хвороста. – Пойду и одену новую броню, хочу, чтобы товарищи сразу увидели, для чего мы охотились всё это время.

– Я тоже.