Человек из Прибойа. Книга 2

Утром мы направились в сторону железной полосы, нужно было исследовать новые земли и добраться до живой горы. Нужно было успеть до того, как лёд на реке растает и вода снова поднимется. На это у нас было около двадцати дней, но тепло может прийти раньше.

Мы шли, внимательно вглядываясь в каждый куст, вслушиваясь в шорох падающего с веток снега, высматривали в хмуром небе чудовищ, но ничего необычного не происходило. С виду это был обычный молодой лес с низкими тонкими деревьями, мешающими быстро идти. То, что ничего не происходило, усиливало ожидание необычного и страшного.

Мы вышли к странному месту. Это были две железные полосы, лежащие на многих десятках толстых балок (железная дорога). Железным полосам не было видно конца. Хоть они не были высокими, снег их не накрывал. Подойти к полосам мешала стена из железной сети с витками ржавой колючей нити по верху. Проходов в стене не было, и она шла вместе с полосами далеко, насколько мы могли видеть. На ширине нескольких шагов от стены не росли деревья, только сухая трава по пояс торчала из снега.

Дед огляделся, стал осторожно подходить к сети. Когда до неё оставался шаг, пронзительный страшный звук врезался нам в уши и красные точки замигали по верху сети (сигнализация). Дед в ужасе отпрыгнул от этой странной стены.

– Бегом! – скомандовал он и побежал в лес.

Не обращая внимание на боль от хлещущих по лицу веток, мы забежали в лес и скрылись в овраге. Моё сердце билось, как у воробья, кровь шумела в ушах. Я не мог унять дрожь. Все были напуганы, даже Арья и Рот бормотали ругательства дрожащими губами. И только странный Антонэ улыбался и сдерживался, чтобы не смеяться.

– Говори, змий! Что ты знаешь, гнида?! – Я бросился на него с кулаками. – Признавайся, демон, куда ты нас ведёшь?!

Дед и Урумар оттащили меня.

– Я вас никуда не веду. Я просто иду с вами, я даже в обсуждении маршрута не участвую.

– Хитрый Антонэ опять странно говорит! Почему смеёшься, демон?

– Боюсь я! Кто-то от страха смеётся, а кто-то плачет, – он посмотрел на Арью, чьи глаза были мокрыми. Зря…

– Вон, видите, сеть растянута между столбов, а на столбах короба, – шёпотом говорил Тио.

Мы осторожно выглядывали из оврага.

– Чёрные короба, вон, – продолжал Тио. – Я думаю, оно живёт в них и охраняет.

Антонэ сидел на дне оврага, прикладывая снег к правому глазу, на разбитой губе его застыла кровь.

– Нужно извиниться перед духом, – рассудил дед. – Идём, оставьте оружие тут и пошли.

– Я останусь, – заявил Антонэ. – Прикрою вас, вдруг что. Боромир, я возьму твой арбалет.

Осторожно подступая к стене из железной сети, мы показывали безоружные руки и не отрывали глаз от маленьких коробов на столбах.

– Хозяин этого места, – обратился дед, выйдя немного вперёд остальных. – Мы не несём злых мыслей или желаний. Позволь нам увидеть чудеса твоих земель. Не карай и не злись. Что ты хочешь взамен на твою доброту к нам? – Тишина, только ветер качает тонкие деревья. – Скажи, дай знак.

– Он вам не ответит, – женский голос со спины заставил всех подпрыгнуть от неожиданности.

За нами стоял человек в толстых мягких одеждах, перепачканных какой-то чернотой (мазут). Одежды человека были старыми на вид, но ничего похожего мы не видели даже в Омэй-Гате, никто там не носил таких (ватные штаны и фуфайка). Из-под шапки из ткани на спину падали седые волосы. На лбу была странная маска, похожая на глаза (очки пилота, защищающие глаза от ветра и яркого солнца). Тупой Антонэ, почему он не стрелял?!

– Он вам не ответит и с ним нельзя договориться. Он убивает всякого, кто коснётся сети.

– Кто он? – Интерес ребёнка был в словах нашего старика.

– Ток. Неумолимый страж. Это энергия, она неразумна. Она стережёт дорогу большой машины.

– Ток, это он, или она? – не поняла Арья.

– Он. Сейчас будет идти машина. Я каждый день пытаюсь разглядеть машиниста, но кабина пуста. Вон он. Отойдите…

Железный червь, великое чудовище с шумом и ветром неслось мимо нас. Похожее на то, что в пещере неподалёку от Туманья, оно ехало! Страшная красная голова с пустыми глазами и ржавой острой бородой тянула за собой хвост, похожий на позвоночник (товарный поезд с ножом для расчистки путей). Рёв и вой, как и вчера, оглушили наши уши. Земля дрожала от железного стука. Все мы с большим усилием стояли на месте, изо всех сил борясь с желанием бежать. От страха ноги заставляли меня сесть, ближе к земле я чувствовал себя в большей безопасности.

Оно уехало, а мы смотрели вслед, не решаясь сделать шаг.

– Точно, в нём нет машиниста, – спокойно сказала женщина. Немного подумав, она добавила не то серьёзно, не то шутя, – мёртвый. Как и говорят. Не может же он сам по себе ехать.

Она посмотрела на нас, улыбнулась: «Перебрались всё же через реку. Хотите, пойдём со мной, расскажу, что тут и как. Сами вы и трёх дней не проживёте. Свалитесь куда или наступите на „след“. Пойдём»…

Наши тела всё ещё будоражили испуг и полное непонимание возможности произошедшего. Шум и ветер этого явления перевернули мою голову. Я шёл в опасении – не встанут ли эти деревья? Не разверзнется ли железная пасть под снегами? Не огласит ли чудовищный рокот эти земли сейчас?!

Привычный на вид лес стал далёк и не понятен мне. Я смотрел на ствол дерева и не мог понять его сути, так железный червь сломал мой ум.

Баба Нэа, так звали старуху, вела нас молча, лицо её было покрыто улыбкой насмешки, ибо мы для неё слепы и глупы.

Мы вошли в деревню, не защищённую стеной. Дома в деревне были квадратными, с крышами треугольными и в форме пирамиды, а покрыты крыши были волнистым материалом (шифер). Улицы деревни были прямыми и широкими. Дворы владельцев этих домов были огорожены со всех сторон невысокими стенами из железных сетей или досок, почти скрывшихся в мёртвой колючей траве. У каждого дома за забором ближе к дороге стоял деревянный столб, а по верху от столба к столбу тянулись чёрные верёвки (провода). На некоторых столбах были ржавые короба. Я теперь боялся коробов, что за дух живёт в каждом из них?! Только не издавай свой звонкий рёв…

– В этих домах никто не живёт, – заговорила старуха. – Большие люди бросили город и эти деревни, когда зло смогло разрушить стену их крепости. Уж как седьмой год пошёл, как они ушли. Следы цивилизации заносит снегом и землёй.

– Куда они ушли? К себе в небо? – спросил дед. Нэа смеялась.

– О… нет, хрен там! Они ушли на северо-запад, за реку, что зовут Канал, за синие леса. За Канал никого не пустят, его хорошо охраняют, убивают всякого, кто хочет уйти из этого места. Оттуда сюда пропускают, но обратно – нет. Хватило мне ума прийти сюда вслед за своими сынами, от зверя бежали…

Мы свернули на другую улицу и остановились в страхе. Приготовив оружие к бою, мы встали стеной, осторожно отступили назад. На укрытой снегом дороге лежали две полосы – следы от колёс, от колёс широких, со злым острым рисунком (протектор). Следов лошадей или другого скота, что могло тянуть колёса, не было, были только следы старухи с красивым узором от подошвы.

Мы смотрели то в одну сторону, то в другую, того, что оставило следы, мы не видели.

– Машина проехала три дня назад, – слова старухи были полны уверенного покоя, и с ним было немного всё той же усмешки. – Пойдём-пойдём, дикарики мои. Три дома пройти осталось.

Я представил себе большую повозку из ржавого железа, с торчащими из неё костяными шипами, охваченную огнём. На повозке этой, в моём диком воображении, сидел всемогущий бог Ток, всегда разный, но всегда ужасный.

Я не стал убирать оружие, никто не стал.

Мы вошли во владения старухи, двор её дома. Во дворе был источник воды (колодец), умна и запаслива старая женщина. Спящий зимним сном виноград оплетал деревянный навес. Но всё это обычное… поодаль от дома стояло пустое тело из железа, раскрытой пастью встретило оно нас (выгоревший остов легкового автомобиля). Пасть его была полна земли.

– Это мой цветник, – Нэа указывала на железяку, что пугала нас, и говорила с любовью и теплом. – Я в нём цветы выращиваю, красивый он летом, не как сейчас. У! Железяка! – Погрозила она ему, как цепному псу, – Не пугай гостей.

Старая женщина встала на пороге своего дома, не открывая крашенную синей краской деревянную дверь. Она заговорила как хозяйка и старая мать: «Так, дикарики мои. Давайте с вами договариваться – живёте у меня несколько дней, помогаете в хозяйстве. Я вас накормлю и укрою в своём доме, расскажу, что и как устроено у нас. Но чтобы не ленились, бабуле нужна помощь».

– Хорошо, старая, проси, – вызвался Ратибор, как и всегда, без уважения в словах.

– Для начала идите в соседний двор, отломайте окна и двери в доме, выньте доски с полу, будем печь топить. Тот дом рушится и не дождётся новых хозяев, а так мне польза будет.

Старуха указала на дом через дорогу, белые стены которого осыпались, обнажая рыхлую глину и деревянные его кости. Старое ветвистое дерево с большим дуплом грозно стояло у входа во двор. Хранитель того дома. Мы осторожно стали переходить дорогу, боясь и хранителя дома, и того, что оставило следы на дороге три дня назад.

– Ау! – Оклик Нэа перепугал нас до крику.

Мы хотели бежать в стороны, но чувство отряда и боевого братства без слов сомкнуло нас в кольцо, плечом к плечу, заставило вместе стоять в обороне.