Человек из Прибойа. Книга 2

В любом другом месте за эти слова мы били бы этого человека, но тут, казалось, даже стены против нас…

– Свобода! Свобода, сын собаки, где ты есть?! – звал Урумар, мы звали остальных.

Наше метание по площади и крики смешили людей. Наконец Ратибор, Тио и дед подбежали к нам. Их пугал наш страх, Тио взял в руку нож и с опаской бросал по сторонам взгляд, выискивая им монстра.

– Я ухожу, это место не для нас. Тут нечисти больше, чем в сказках любой старухи! – Урумар не мог остановиться. Я впервые увидел его таким, и это крепко поселило страх во мне, следом в Боромире и даже в Арье.

Мы стали рассказывать, перебивая друг друга – темно, огонь, дракон и страшный уродец!

– Где Нэа, где эта старая женщина?! – спрашивал я у деда. – Нам нужно к ней.

– Прав он, – согласился Урумар и пытался сделать спокойным свой голос. – Свобода, мы дошли до края, этот мир не для нас. Смотри на этих людей, смотри на дома, а то, что мы видели, не смотри. Эти люди страшнее Антонэ. Мы не пройдём дальше, нас убьёт этот путь.

– Давай разведём огонь, согреемся, поедим и подумаем, – таким было предложение деда. Было видно, он доволен чем-то и совсем не хочет уходить.

– Нет, Свобода, я тебя уважаю, но я не хочу идти вперёд, я хочу назад. Я много видел, много бился и не боюсь никакого боя, но там… эта гора живая, она оставит нас в себе и переварит. Нам сложно было выйти, мы долго искали выход, – Урумар увидел Нэа, что волокла за собой ящик на полозьях. – Свобода, нужно не идти сейчас. Нэа! Эй, старуха, стой говорю тебе! – Он поспешил к Нэа. – Садись на свой ящик, и я повезу тебя, буду жить в твоём доме пока.

– Я знаю его много лет, таким он никогда не был, – в словах Ратибора слышались тревога и страх, которые он перенял от Урумара. – Значит, есть тому причина.

С этими словами он пошёл следом за Урумаром, что тянул ящик со старухой на нём.

– Я не воин по законам Прибойа. Но не в том моё решение. Монет у нас нет, а у старухи есть еда и самогон, я туда, – эта речь Тио принесла грусть в мою душу воина. Я боролся со страхом, а мой названый брат поступает так.

Я не сказал ему вслед ни слова, потому что сомневался – не сделаю ли я так же, как и он, через шаг или два. Я, Арья и Боромир смотрели вслед уходящим братьям по оружию, не понимая – осудить их или принять? Нам нужно было слово и слово пришло в наши уши: «Воин – это человек, а всякий человек имеет страх. Не знай наши отцы и деды страха, не спасайся они от него, не борись с ним – не родились бы мы, не было бы людей. Не будем судить наших братьев. Мы станем лагерем и будем узнавать это место осторожно. Не успеем – придём следующей весной»…

Два дня мы жили в городе возле крепости. На этих руинах больше никто не жил. Люди работали тут, а ночью все уходили внутрь горы, и мы оставались одни. Лагерь наш стоял в разрушенном доме, в комнате, третьей над землёй (третий этаж). В этих холодных кирпичных стенах мы чувствовали хоть какую-то безопасность. Эти дни мы зарабатывали деньги тем, что пилили лес. Денег нам хватало только на еду.

Мы часто смотрели на древнюю крепость. За эти два дня мы немного привыкли к её виду снаружи, он всё ещё был величественным, но уже не таким страшным.

Рот не пилил с нами деревья, он весь день не попадался на глаза, но он приносил немного денег.

– Взял, – так говорил он и не говорил ничего больше.

Вообще Рот был проблемой в наших головах. Он нравился Арье, но даже она ругала его. Рот был сам по себе и не считал себя частью отряда, но при этом приходил в общий лагерь. Все слова брани он будто не слышал, как и никакие другие слова.

Утром третьего дня дед проснулся и сказал слова. Мы ждали два дня, что решит Свобода. Его решение несло страх нам, но слова звучали так, что мы вдохновились и были согласны вновь идти вглубь живой горы…

Мы пришли к восточной стене крепости. В тот день мы желали совершить смелое дело и, приготовив четыре факела, шли к большой дыре в стене.

К стене крепости был пристроен красный дом из кирпича, из крыши его торчали две железные трубы. Та, что толще и длиннее, пускала дым, что туманом опускался к земле под снегом.

Одной стены в красном доме не было, и мы видели то, что делало дым. Большая печь росла из стены крепости. В её огненный рот человек закидывал лопатой мелкие не догоревшие дрова (древесный уголь). Над ртом этой печи были её глаза – круглые и белые, в железных кольцах (датчики температуры и давления).

– Это паровой, так зовут это, – дед уже был тут и расспросил человека с лопатой. – Он делает свет, вызывает Ток. Да, Ток рождается в нём… из огня. – Он слабо встряхнул железный котелок с крышкой, что нёс с собой. Котелок чихнул дымом и пеплом. В нём тлели угольки.

Мы молча смотрели на рукотворную тварь, что пожирала угли. Арья смотрела с опаской, она была готова ответить ударом на движение чудовища, но оно не двигалось – сытое.

– Мы пойдём туда, – Свобода указал пальцем на огромную дыру в великой стене.

Серый свет пасмурного утра проникал в дыру. Много ходов и комнат в ней напоминали соты в пчелином улье, только квадратные. Торчащие из стен живой горы вены и жилы (трубы, кабели, арматура толщиной с рельс) были чёрными и пустыми. К пробоине поднимались железные ступени лестницы, пристроенной к стене.

Жёсткий снег от наших шагов падал с железных ступеней вниз. Железо сотрясалось, скрипело, но всё же казалось надёжным. Крупные мокрые хлопья снега стали быстро падать с серого неба на грязную снежную кашу внизу.

Боромир снял с плеча арбалет и зарядил его, когда мы приблизились к дыре.

– Что могло пробить такие стены?! – Дед хотел измерить руками толщину наружней стены, но размаха его рук не хватало, ещё бы пару больших ладоней…

Мы стояли в маленькой комнате, все стены в трещинах и будто плавились когда-то. Пол покрыт кусками сломанной стены и толстым слоем сажи и пепла. За нашими спинами падал снег, а впереди наших лиц пугал чернотой узкий проход.

Дед поставил на пол котелок, открыл. Раздув угли в нём, он опустил в него факел. Огонь не хотел просыпаться. Раздувая угли, мы всё же приманили огонь на факел, чтобы он дал нам свет. Свобода достал из карманов несколько маленьких чурок, опустил их в котелок и накрыл крышкой, оставив щель для воздуха.

– Арья, ты неси. Возьмём угли с собой, огонь помощник нам.

Дед на ощупь пересчитал болты в колчане за спиной.

– Да хранят нас боги, кем бы они ни были, – дед шагнул вперёд.

– Стой, – остановил Боромир и протянул деду плотный комок соломы и смолы. – Пусти его стрелой во тьму, он покажет, каков путь.

Насадив комок на наконечник болта, Свобода поджёг его и зарядил в арбалет. В арбалете деда болт сильно выступал вперёд, а в арбалете Боромира болт почти не выступал. Пущенный огонь разогнал тьму на своём пути. Коридор был длинным. Болт упал на пол, огонь разделился на маленькие огоньки и погас. Путь был чист.

– Много у тебя этого? – Свобода оценил идею стрелка.

– Осталось девять. Это для света. Для чудовищ у меня есть яд. Все болты моего оружия отравлены.

Арья непонимающим и бранным взором обожгла Боромира.

– Болты… стрелы, – показал он тот, что заряжен в Беса.

– Ты реши, болты или стрелы, умник.

– Идём, факел не будет кормить огонь вечно, – поторопил я, ибо замерз.

Мы вошли в проход, вдохнули пыльный воздух. Факел осветил гладкие стены, что уходили во тьму, чёрным молчаливым туманом висящую в паре десятков шагов впереди…

Хрустящий звук наших шагов был не один в этом месте. Коридор полнился тихими звуками шелеста, стука, воя. Мы уходили всё глубже, вот уже и пятно света, выход, исчезло за поворотом.

– Пути расходятся, – слова Арьи гулко прозвучали в этих стенах.

От небольшой площадки с шишкой на потолке (лампа в плафоне) расходились три пути: направо – широкий коридор с тёмно-красными стенами и белым потолком, в стенах – ниши; прямо – такой же, что вёл нас, серые пустые стены. Налево уходил узкий проход, его стерегла дверь из железной решётки, но замка на ней не было. Чуть дальше в темноте левого прохода что-то слабо поблескивало, возвращая нашим глазам часть света, что пожирала тьма.

– Там дверь, значит, за ней можно что-то прятать. Идём туда, – так рассудил Свобода. – Гор, зарубку.

Я высек зарубку топором на стене пути, что привёл нас сюда.

Железная дверь из решётки со скрежетом открылась и пропустила нас.

Небольшое расширение этого пути было полно коробов. Мёртвыми белыми глазами (датчиками) смотрели они на нас. Их лица были без ртов. У некоторых не было глаз, пусты их глазницы, торчат нервы (провода). Кто сделал с ними это?!