Голоса из подвала

Генка ойкнул, увидев открытый канализационный люк, раньше замаскированный ветками.

– Он что?.. Вот блин!

Приятели встали над люком.

– Казотов! Не дури, отзовись! Мы не хотели…

Ревякин достал карманный фонарик и посветил вниз. Луч расплескал темноту, обнаружив дно. Пролетевший не меньше четырех метров Егор лежал лицом вниз с вывернутыми под пугающим углом руками и ногами.

– Казотов! – отчаянно вскрикнул Генка. – Ты живой? Скажи, что ты живой!

– Мертвый наверняка. Ревякин был бледным как мел, но его голос звучал ровно: – Пошли отсюда, быстро!

– Что? – не понял Генка. – Куда?

– По домам, – прошипел Ревякин. – Мы ничего не видели, расстались на въезде в Южный. Куда делся, не знаем. Понял?

Генка мотал головой, по трясущимся щекам бежали слезы.

Ревякин сжал его плечо, вдавил ногти в кожу.

– У тебя папка сидел?

– Д-да…

– Брат сидит?

– Д-да…

– Хочешь к брату?

Генка замотал головой сильнее.

– Тогда слушай меня, Полено! Быстро! Домой!

И Полено повиновался.

* * *

Когда Егор очнулся, окончательно стемнело. Он вырыл лицо из листвы, покрывающей дно колодца толстым одеялом. Закашлялся. Пришло осознание того, что с ним случилось. Первым чувством было облегчение: никакого монстра в Южном нет, это дурак Генка обогнал его короткой дорожкой и устроил засаду. В результате он упал в канализацию и чудом не свернул себе шею. Все обошлось, теперь ребята помогут ему выбраться. А там уж он подумает, стоит ли с ними дружить.

Егор сел и ощупал себя. На лбу обнаружилась шишка, которая при нажатии заставила его издать протяжный стон.

А вот потрогав ногу, он уже вскрикнул в голос. Не сломана, но, вполне возможно, вывихнута.

«Мама меня убьет», – подумал Егор, представив, как явится домой, грязный, побитый, хромающий.

«А надо бы убить Ревякина и Поленова. Где они, кстати?»

Он задрал голову к фиолетовому кругу вверху и позвал:

– Пацаны! Долго вы там! Я сам не вылезу!

Стены каменной трубы впитали крик, приглушили его. Листва, спасшая жизнь, зашуршала.

– Ой-ой! – Егор вскочил, заныл от резкой боли. Подтянул под себя раненую стопу и вновь заорал:

– Саня! Гена! Это уже не смешно! Я ногу сломал!

Кажется, внизу его слышали лучше, чем наверху. Листья, как поверхность болота, пошли рябью, мелькнуло в темноте вытянутое тельце размером с котенка. Длинный хвост.

Егор не боялся грызунов, у него самого жила домашняя крыса по имени Матильда. Но канализационные крысы… Он мало что знал об их поведении, тем более о том, сколько их здесь и насколько они голодны.

Его посетила вызвавшая тошноту мысль: колодец – лишь вершина айсберга. Под ним многие метры спрессованной листвы и тысячи кровожадных крыс. Образ заставил вновь и вновь звать на помощь. Он кричал, пока не охрип, но результат оставался нулевым.

«Они меня бросили, – подумал мальчик, – решили, что я умер, и сбежали, трусы несчастные».

Злость на людей, с которыми он так хотел подружиться, взбодрила.

Он принялся шарить в темноте ладонями, балансируя на здоровой ноге.

– А это у нас что? – спросил он, дергая за торчащую из стены железку. Такие же железки вели к свободе двумя параллельными рядами. Все, что осталось от лестницы. Егор прикинул свои шансы сорваться с ненадежного уступа. Шансы были высоки. Но примерно такими же были шансы просидеть в крысиной норе до утра.

Он сомневался, что так называемые приятели пошли за помощью. Родители, конечно, кинутся его искать уже сегодня, но они никогда не слышали ни о поселке Южный, ни о Саньке с Генкой.

Придется выбираться самому.

Егор поставил больную ногу на первую «ступеньку». Ухватился за следующую, потянул себя вверх, стараясь меньше задействовать вывихнутую стопу. Было больно, однако он пересилил себя. Встал на железки обеими ногами и перевел дыхание.

Сопя и фыркая, он продолжил подъем. Высота поддавалась, даже стопа реагировала меньше.

«То-то они удивятся», – подумал мальчик, предвкушая встречу с позорно слинявшими дружками.

Сердце замерло в груди, когда он потянулся за очередной железкой. Ступеньки закончились. От свободы его отделял метр гладкой и мокрой стены. Непреодолимый метр.

Впервые за время пребывания в колодце ему захотелось заплакать, но не успела влага подступить к глазам, как он услышал:

– Держитесь, молодой человек!

Он послушно протянул руку темному силуэту, возникшему из ниоткуда. Ощутил широкую теплую ладонь. Рывок – и он покинул подземное царство.

Ночь была наэлектризована гулом насекомых, в небе над заброшенным Домом культуры светила щербатая луна.

«Спасен». – Егор попробовал на вкус это слово, и вкус оказался потрясающим. Все еще тяжело дыша, он повернулся к незнакомцу:

– Спасибо! Спасибо вам!

Лунного света хватало, чтобы разглядеть мужчину лет сорока пяти – худощавого, одетого в футболку с логотипом неизвестной Егору спортивной команды. Лицо у него было открытое, приветливое. Над высоким покатым лбом торчали всклокоченные волосы, редкие и мягкие, как у младенца.