Порча

– И ваш вердикт?

– Десять из десяти.

– Десять? – ахнул Руд. – Не перегибай палку. Максимум семь.

– Твой уровень, – сказал Паша, – Бобриха.

Семидесятилетняя Бобриха – Мария Львовна Боброва – вела в школе физику.

Руд расхохотался.

– Не, ну Бобриха – вне конкуренции.

На поле засвистели, вратарь поймал мяч. Паша жонглировал камушком. Руд жевал травинку.

– Я Курлыка видел, – сказал Руд.

– Как он?

– Скала скалой. Хвост пистолетом.

– Ага, – улыбнулся Паша, – пальцы – веером.

– А ты знаешь, откуда это пошло: пальцы веером? – Руд выставил вилкой указательный палец и мизинец. – Откуда пошла распальцовка у бандитов?

– От металлистов? – предположил Паша.

– Мимо. Это еще с Союза тема. Бандиты участвовали в поножовщине. Чаще всего пером в живот бьют, так? А человек раненый за лезвие хватается. И режет сухожилие. Калечит руку. Средний и безымянный пальцы прижимаются к ладони.

Паша посмотрел на свой кулак, на зигзагообразный шрам.

– Так что распальцовка – вынужденная – была признаком храбрости и боевитости. А потом – так, понтом.

– Прикольно. – Паша почесал запястье.

– Можешь использовать в рассказе.

– Я ж не пишу про братков.

– Точно.

– Так и что там Курлык? Не чудит больше Игнатьич?

– Угомонился.

– Бедный Курлык.

– Ты лучше вот что мне скажи, Павел. Что за морду видел Курлычок в подвале?

Паша пожал плечами:

– Кто-то нарисовал на стене монстра.

– Наверное, очень страшного. Курлыка трясло, когда он вспоминал.

– Чтоб Курлыка напугать, много ума не надо.

– Так-то да. Но неужели тебе не интересно? Ты же писатель. Чем тебе не сюжет: в подвале… нет, в пещере Пардус находит наскальную живопись – лицо чудовища, которому поклонялись вымершие племена.

«А он прав», – писательский механизм заработал шестеренками, высек искру. Руд осклабился, заметив блеск в глазах товарища.

– Но подвал запирают, – сказал Паша.

– Так и есть. – Руд вытащил из кармана два ключа, помахал ими. – От главного входа. И от подвала.

– Где ты…

– Курлыка попросил. Пообещал дать в аренду «Икс-бокс». Он у Игнатьича ключи свистнул и сделал дубликаты. Так что в пятницу, как стемнеет, спустимся в пещеру и отыщем монстра.

Костров (4)

Костров ощущал себя белкой в колесе рутинной канцелярской работы. Платежки, отчеты, реестры… Вопросы питания и зарплаты, отчетность, поступления по хозяйственной части. Утром принять бракеражную комиссию. Днем сгонять в банк – у школы не было своего бухгалтера. В промежутках утвердить меню, отшлепать печати на принесенных секретаршей документах. Вечером встреча с предпринимателем. Лебезить, чуть ли не клянчить.

Школа держалась на спонсорах. Тухватуллин помогал материально, снабжал краской и пиломатериалами, купил маты и татами в спортзал. Члены попечительного совета подарили комплект теннисных столов. Но ведь с каждым предварительно надо было договориться, подлизать.

Костров устало откинулся на спинку кресла.

Окна в директорской были распахнуты. В воздухе парили пылинки. Позолоченный герб блестел над ореховым столом.

Как там у классика? «Завидую тебе, орел двуглавый, ты можешь сам с собой поговорить…»

Перед директором лежал ворох распечаток. Электронная почта ломилась от писем. Из ГУОН, от фирм – поставщиков услуг, от издательств.

Он прихлебнул кофе, поморщился: остыл, пока разбирался с разгневанной мамашей. Дитятко толкнули в туалете.

Полистал бумаги.

«Предлагаем апробировать учебную литературу…»

В мусорную корзину!

«Утилизируем батарейки…»

В мусор!

«Согласно распоряжению, в школе должны быть элементы разрушения…»

Костров помассировал глазные яблоки, вчитался: