Иван Бровкин-внук

Иван ворочается на лавочке, снимает и снова надевает шапку.

– Дай.

– На, – Захар некоторой задержкой достает из кармана сигареты и спички, кладет на стол. – Только с коцаной стороны чиркай, – предупредил о коробке.

– У меня зажигалка, – Иван лезет в карман и достает губную гармошку, чему удивляется, с усилием вспоминает. Потом дует в нее. – Музыкальный инструмент приобрел.

– Умеешь?

– Неа.

– Зачем брал?

– А че не брать-то по четыре сотни.

Захар кивнул, признав довод убедительным.

Иван поднял голову к небу, оно прояснилось, лишь облако-запятая фиолетовой кляксой висело на синем фоне.

– Масло опять подорожало, – сказал Захар с необычным радостным удивлением. Иван понимает, что речь не о сливочном или растительном масле.

– Пилу починил?

– Починил, – Захар скривился: починил-то починил, да ненадолго это.

– Давай пропьем.

– Давай.

Тут к ограде подъехал черный джип, который Иван уже видел сегодня. Из машины выходит длинноволосый человек с бородой и усами, подкрученными вверх. Он, одетый во все черное, похож на байкера. Сдвигает на лоб солнцезащитные очки.

Захар встает. Оказывается, он сидел на телевизоре строй модели с деревянным корпусом. Захар поднимает телевизор и несет к машине. Человек в черном в это время открыл багажник.

Захар, ставя телевизор в багажник, говорит:

– Ну, я предупреждал, что он не идет. И без шансов.

Человек ничего не отвечает, закрывает багажник, вручает Захару несколько купюр.

Человек сел за руль, отхлебнул из бутылки чего-то похожего на виски. Автомобиль скрылся, Захар вернулся к Ивану.

– Что за явление? – спросил Иван

– А это местный дурачок. Новый. Пока ты в армейке ошивался. В каждой деревне должен быть свой придурок! Хоть один.

– Ничего себе придурок. Тачка-то!.. огонь!

– Появился по зиме. Купил дом бабки покойной Шмаковой. Кто такой, никто не в курсе. Даже имени не знаем. Погремуха – Антиквар. Из-за того, что ташшит, че-та запасает, скупает по деревне всякое старье. Вот телек этот. У Кравчуков старый сервант, у Тесленок тоже какой-то сундук с говном. Ладно бы иконы старые выкупал, картины там, а он…. Тут либо кака-то тайна, либо край дебилизма. Да какая разница? На вот, – Захар протягивает Ивану деньги. – Шуруй в магаз. Вперед и с песней. Тем более, гармошка у тебя есть.

****

За тем же столом, через некоторое время, сидят Иван и Захар. На столе бутылка водки и полтарашка пива. Они чокаются гранеными стаканами, запивают пивом прямо из горла. Оба уже изрядно пьяны, разговаривают, не слушая друг друга.

Иван рассказывает об армии:

– А щас чё не служить? Год! Считай, дедов-то нету. Да я и пошел-то после технаря. То есть, сельхозколледжа. Чуть постарше уже. Но! Как себя поставишь, как себя поставишь. Мне там один тоже че-то там, а я говорю чё-оо…

Захар говорит о своем:

– Ты понимаешь? Ровно неделю назад как раз. Я ему говорю, ты что ж делаш, нехристь? На Пасху права отбирать! Целый майор. Уже умней надо быть. А этот индюк серожопый грит – «госудавфство уфтановило»…

У Ивана заплетается язык:

– Вот я полстраны объехал. А как бы я объехал, если б не армия? Да уж. Посмотрел мир. Считай Москва, Уфа. Ик- катининбур-ик! Едешь себе в поезде, в окно лупишь – красота. Самая красота, конечно, уже возле дома. Прям чуешь ее….У нас самые лучшие места.

А Захар злится:

– Да я сам виноват. Нельзя в праздник работать. Скалымить захотел. Поехал, еще и с похмела. А нельзя было выпивать, великий пост. Бог и наказал. И этот тут: «госудавфство уфтановило»…

Иван начинает вдохновенно врать, а Захар начинает верить его фантазиям.

– Летим, значит. Я смотрю вниз, – Иван поднес к глазам пальцы сложенные биноклем, посмотрел вниз. – Точно вон они. Терилисты! Под пальмами. Я в центр, – подносит к уху руку, сложенную на манер телефона. – Алё! Сергей Кужугетович! Нашли мы их. Глушим? Он такой: обязательно! Давайте, парни, наглухо их! И мы тут дыщь! Бущь!!

Иван берет горсть мусора, поднимает над головой и бросает вниз. Среди мусора прошлогодние семена клена, они кружатся, и сор падает красиво и медленно.

Возле стола неожиданно возникает Наталья, злобно и визгливо орет на мужа:

– Опять? Пьет опять!! А я думаю, че это он там делат-то? Думала лед у бани отэтавает. А они бухают тут!

Она берет со стола стакан и выливает на землю. Тогда Захар медленно поднимается и отвешивает Наталье вескую затрещину, от чего она отлетает на поленницу, которая рушится с одного бока. Наталья встает, молча уходит в дом, Захар невозмутимо садится обратно за стол и жестом предлагает Ивану разливать. А Бровкин это сцене хоть и не удивился, но все-таки несколько протрезвел

– Что уж так-то? – с еле заметным осуждением сказал Иван.

– Женишься – узнаешь, – протянул Захар и перевел тему. – Как у тебя, кстати, с Элиной?

– Да не понятно. Какое-то не то…Ледок, дистанция.

– Не дает?

– Че? А это… это да. Тут нормально. Я про поговорить. Пообщаться.

– Накаляет? Это понятно. Как еешнюю матушку по приколу выбрали главой, так ясно. Приняли в ряды че. Так что женись скорее, пока ей по масти мужа не нашли. А Катерина Петровна и с работой поможет. Хуже тёщи друга нет. Она, конечно, та еще, – Захар не смог подобрать характеристику словами, только напеть. – «Бери свою метлу, полетели на шабаш». Да и выглядит…. Как с ней Михалыч живет? А Элька тебя с армии честно ждала. Ни с кем не это, – без особой уверенности проговорил Захар

– Поживем, увидим, как там будет.

– Да не-ет! Если б дочка Катерины Петровны с кем-то это самое, я бы знал.

Наталья вышла из дома, принесла тарелки с огурцами и салом. Поставила на стол. Сказала тихо: