Иван Бровкин-внук

На улице Иван тянет руку к Элине, она отстраняется.

– Ты когда деньги начнешь зарабатывать? Ходишь, как… так и говорят – непутёвый и кутеляпый.

– Есть задумка. Эль…

– Не надо «Эль»! Сколько раз говорено!

– Ну, Лина.. Ты не колотись, всё наладиться как-нибудь. Ли-ина…

Подходит Мхалыч, прикуривает сигарету.

– Элька! Мать зовет.

Элина говорит Ивану: «я напишу» и уходит.

Иван недоволен.

– Опять. «Напишу». Опять переписка. Теперь-то в километре живем, че писать-то? Можно ж поговорить. Не люблю я эти сообщения. Лица не слышно. Да, Михалыч?

Михалыч достает из пачки несколько сигарет, подает Ивану (это у них традиционная схема), строго говорит:

– Ты зачем мне на задах калитку сломил?

– Кто?! Я?! Михалыч, не в жисть! Когда?

– Позавчера. Я вечером с работы пришел, а ты зачем-то смываться надумал.

– Сам не знаю. Эля, говорит, папа идет. Я и побёг. Наверное, по привычке.

– «По привычке»! – передразнивает Михалыч. – «Побёг». Взрослые люди, называется.

****

Иван приходит к себе. Его дом находится на краю поселка. Иван постоял возле крыльца, смотрел на поле до горизонта, немного слева была жиденькая лесополоса, правее – озерцо, еще покрытое льдом.

Поднялся на крыльцо, через сени прошел в избу. Долго разувался. В доме от прихожей слева – кухня, справа комната Ивана, вход в которую прикрывали занавески. Прямо – зал, где в кресле у телевизора дремала мать Ивана. Она выглядит гораздо старше своих лет.