Борис Сичкин: Я – Буба Касторский

– А почему надо доверять Крайслеру, он заинтересован обмануть. Кто-то звонит, я с ним говорю, а когда вешаю трубку, Галя спрашивает:

– С кем ты говорил?

– С Левой.

– С каким Левой?

– Ты его не знаешь. Это автомеханик.

– Почему ты его знаешь, а я не знаю? Ты просто невнимательный.

И так всегда.

– Кто звонил? – спрашивает Галя.

– Перепутали номер.

– Кто перепутал номер?

– Какой-то мужчина.

– Что ему было нужно?

– Не знаю.

– Почему ты не знаешь?

– Он перепутал номер.

– Почему ты не знаешь, что ему было нужно?

– Да пошел он!..

– Боже, какой ты нетерпеливый. Тебе надо принимать элениум, две штуки на ночь. Еще хорошо попить валерьяночки, ты очень издерган, тебя каждый пустяк раздражает.

Мне трудно объяснить Гале, что у меня золотой характер, что я – чудо выносливости.

Ста Галины в том, что против нее нет оружия. Никакого. Ее нельзя заставить страдать. Она не ревнива, поэтому флирт с кошерной бабой ничего не даст. Лишить ее наследства? Во-первых, нет ничего, во-вторых, она плевала на богатство. Одним словом, она – марсианка. Чего же ты, Бобчик, спрашиваю я себя, будучи землянином, решил связаться с марсианкой?»

В Москву!

В 1947 году талантливого парня пригласили солистом в Ансамбль песни и пляски Советской армии имени А. В. Александрова, где он прослужил почти два года. В конце 40-х годов Борис Сичкин с молодой женой перебрался в Москву и стал штатным артистом Москонцерта. А в 1954 году у молодых родился сын Емельян, названный так в честь дедушки по материнской линии.

«3 августа 1954 года я отвез жену в роддом. Я не уходил оттуда, бродил под окнами палаты, слышал Галины стоны, надоедал врачам дурацкими вопросами. Это продолжалось сутки, пока 4 августа в 8 часов утра не родился мой Емелюшка. Врач, очень красивая женщина, в знак моего мужества закутала Емельяна в одеяло и показала мне его в окно. Галя лежала на третьем этаже. Емельян высовывал часто язычок, смотрел в будущее, но меня не узнавал. Я очень люблю детей. Теперь я понимаю, что тот, кто любит детей, не должен жениться на актрисе. Они, чтобы не загубить свою артистическую карьеру, могут родить тебе одного ребенка, и то это чудо. С нормальной женщиной у меня, конечно, было бы много детей.

С рождением Емельяна жизнь стала серьезней, осмысленней, интересней, мучительней. Галя превратилась в философа, более целеустремленного, чем мать Тереза. Все реже и реже раздавался ее звонкий смех. Она разрабатывала методы воспитания для Емельяна до глубокой старости.

Галина Рыбак в юности

Началось с закалки. Емелюшка ходил во все времена года голым, даже когда у него появилась одежда. Все наше богатство, включая продукты, принадлежало одному Емельяну. Стоило мне взять из холодильника кефир, как был слышен Галин голос из загробного мира:

– Борис, не трогай кефир, это для Емелюшки.

Я покупал десять бутылок кефира – все равно лучше К нему не прикасаться. Я покупатель Атлет! Москва, 1960-е оптовый, и если находил апельсины, то покупал пудами. Но стоило мне взять апельсин, как тут же раздавался голос Командора:

– Борис, не ешь апельсины – это для Емелюшки.

В моем распоряжении оставался только водопровод, но зато им я мог пользоваться круглосуточно.

При таком оригинальном воспитании Емельян должен был вырасти эгоистом и таким жадным, как “композитор” Фрадкин. Но, к счастью, Бог миловал.

Весь смысл и лейтмотив Галиной жизни сосредоточились в одной фразе:

– Борис, давай сядем и спокойно поговорим о нашем сыне.

Атлет! Москва, 1960-е

Я тысячу раз садился и спокойно говорил о сыне. Потом я уже неспокойно садился и говорил. Со временем при упоминании: “Давай сядем и спокойно…” – я хватался за кинжал. В самых невероятных обстоятельствах Галя просила меня сесть и спокойно…

Представьте себе, в дом лезут воры. Вы думаете,

Галя скажет: “Позвони в полицию”? Галя скажет:

– Борис, давай сядем и спокойно поговорим о нашем сыне.

Я меньше думал о родине, а больше о сексе. Чтобы перейти к сексу, мне нужно было дипломатично уйти от темы о сыне.

Емеля.

Середина 1950-х

– Галя, вот я люблю, когда тихо, никого нет. Мы можем раздеться догола, это же прекрасно.

Галя:

– Хорошо. Давай разденемся догола, сядем и спокойно поговорим о нашем сыне.

Это же можно сойти с ума! Я как-то сказал Гале:

– Емельян по возрасту приближается к Рабиндранату Тагору.

– Какое это имеет значение? – возразила Галя. – Для нас он ребенок. Наша жизнь кончилась, мы должны жить только для Емельяна.

– Галя, запомни, я не умру, пока не рассчитаюсь со своими долгами. Галя долго на меня смотрела, как на бессмертного, потом сказала:

– Паяц ты, Борис, тебе лишь бы паясничать.

Я уверен, что если бы Галя меня застала в постели с другой женщиной и я бы ей сказал: “Галя, давай сядем и спокойно поговорим о нашем сыне…” – она тут же плюхнулась бы на пол».