Нигерийский вариант

– Черт, это они! – объяснил Сурен своим гостям, изменившись в лице.

– Кто «они»?

– Они охотятся за мной.

– Так и сказали?

– Сделали вид, что ошиблись номером.

– Боже, Сурен, ну чего ты так расстраиваешься? В новогоднюю ночь сто тысяч звонков, многие ошибаются номером.

– Это точно они. Я почувствовал, как тот тип пытался изменить голос.

– Но ведь это тоже ничего не доказывает!

– Вердян молча встал и вышел из комнаты.

– Сережа, – сказала Полина, – по-моему, мы снова влипли. И зачем только ты согласился приехать сюда?

– Затем, что парень совсем раскис. Мне показалось, он тебе понравился, разве нет? Не думаешь же ты, что его на самом деле кто-то хочет грохнуть?

– Не знаю, что думать. Я только-только начала отходить от наших последних приключений.

Сурен Вердян вернулся в гостиную суровый и полный решимости. В руках у него была тонкая папка.

– Я вот вам сейчас кое-что покажу, – заявил Сурен, – и вы сами все поймете. А дома я их не боюсь, – добавил он и вытащил пистолет.

И далее, без всякого понуждения, таков уж был Сурен, ничего не умел сохранить в тайне, он рассказал, что пистолет, самый настоящий ПМ, достал ему сосед, живет над ним, этажом выше, бывший афганец, а ныне, прямо скажем, бандит, но очень хороший парень, настоящий друг, на которого можно положиться, и Сурен ему во всем доверяет, даже ключи от квартиры, запасной комплект, хранятся не у кого-нибудь, а у Шурика, так зовут соседа. Но это так, к слову. А что касается вот этих бумаг, из-за которых его, Сурена, жизнь теперь в опасности, то тут целая история…

Вердян, видно было, воодушевился предстоящим рассказом, тучи на лице его рассеялись.

Дело в том, начал он, что Господь не обидел Сурена Вердяна, наделил его талантом. В своей профессии он многого добился, но не только потому, что такой уж хороший архитектор, никто не скажет, что плохой, но и достойных мастеров на его поле немало, но и потому еще, что человек он легкий, контактный, лихо умеет заводить дружбу со своими состоятельными заказчиками, не со всеми, конечно, но в данном случае было именно так.

Однажды к Сурену с очередным заказом обратился серьезный бизнесмен, назовем его Н. Молодой, ему еще не было сорока, умный, энергичный, прекрасно образован. Они друг другу понравились. Оказалось вдобавок, что их взрослые сыновья учатся в Англии в одном и том же колледже. Возникли, без преувеличения, дружеские отношения.

Собственно, чего темнить? «Н» – это Николаев! Петр Тимофеевич. Конечно, слыхали? Нет? Ну, это не важно.

Так вот, частенько бывая у Николаева дома, Сурен как-то раз, еще в начале осени, стал свидетелем важного разговора, явно не предназначенного для чужих ушей. Петр Тимофеевич, обычно спокойный и уверенный в себе, держался напряженно, был напуган. Пришедшие, их было двое, один из них чернокожий, неприятный… нет, не подумайте, Сурен не расист. Гостей он видел мельком, его сразу же попросили удалиться в соседнюю комнату, и поначалу он ничего не слышал. Но затем начался крик, шум, на повышенных тонах говорили в основном пришедшие, причем африканец, оказалось, свободно изъяснялся по-русски. Петр Тимофеевич все больше оправдывался, тоже довольно громко, а те двое ему вроде как угрожали.

После ухода гостей, так встревоживших Николаева, последний попросил Сурена увезти с собой и спрятать вот эти бумаги и аудиокассету с записью их беседы. Хитроумный Николаев всегда скрытно записывал свои деловые переговоры.

Позавчера утром Петр Тимофеич позвонил и попросил вернуть ему документы и кассету, ситуация как будто разрешилась. Сурен послушно положил папку в свой портфель, вечером они с Николаевым как раз намеревались вместе поужинать, но, он и сам не может себе объяснить, зачем он это сделал, предварительно Сурен снял ксерокопию. Намеченный ужин не состоялся, потому что… потому что незадолго до этого Николаев был убит!

Это произошло два дня назад, то есть, 29 декабря. А на другой же вечер, когда Сурен вернулся домой, он заподозрил, что в его отсутствие в квартире кто-то побывал. Все вроде бы на месте, но какие-то мелочи… однако, он не придал этому значения, решил, что померещилось.

В тот же вечер его старший сын, Амаяк, позвонил из Лондона, продолжал Сурен. Лицо его при упоминании о сыне потеплело.

Разговор был долгий, о всяких пустяках. Среди прочего, Амаяк сообщил, что Дима Николаев, сын Петра Тимофеевича, срочно вылетел в Москву. Складывалось впечатление, что о трагической гибели Николаева его сын ничего не знал, во всяком случае, своему приятелю он ничего об этом не сказал. По словам Амаяка, за Димой приехал сотрудник отца, объяснил, что дело срочное и увез его в аэропорт. Вначале Сурен предположил, что люди из окружения Николаева, который к тому времени был уже убит, не хотели заранее расстраивать сына. Однако здесь что-то не то: в Москву Дима до сих пор так и не прибыл!

Так что дело, заключил Сурен, серьезное и опасное. И предложил прослушать кассету.

– Конечно! – согласился Данилов.

– Нет, ни в коем случае! – Полина вскочила на ноги. – Никаких приключений!

– Что случится, если мы просто послушаем кассету? – миролюбиво спросил Сергей.

И в это время в дверь позвонили.

– Полшестого, – вздрогнул Сурен. – Для нормальных гостей рановато…

Он вытащил из кармана свой ПМ и пошел открывать. Вскоре немного смущенный он вернулся в сопровождении широкоплечего, мордатого парня. Это был Шурик, сосед.

– Что же ты, братан, не сказал, что у тебя люди? – с порога забасил Шурик, автоматически реагируя на Полину. – Я так, скромненько, шампанское, – произнося это, он уже выставлял бутылки на стол. – А для дам у меня припасено такое – закачаетесь! Я, сейчас, мигом, мы тут по-соседски…

Удержать его не было никакой возможности.

– Ничего не попишешь! – Сурен кивнул в сторону удалившегося соседа и захлопнул папку, в которой лежала кассета и всего несколько листов. На верхнем виднелась шапка, крупным буквами, по-английски: «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ БАНК НИГЕРИИ».

Данилов с видимым сожалением пожал плечами, Полина решительно подняла руку и собралась уже что-то сказать, когда снаружи снова позвонили.

– У нас все быстро, по-соседски, – улыбнулся Сурен и вышел в прихожую.

Оттуда послышался удивленный возглас и затем сразу же звук падающего тела.

– Больно, сученок? – спросил незнакомый мужской голос.

В ответ раздался то ли всхлип, то ли стон, который мог принадлежать только одному человеку – Сурену Вердяну.

– Где документы? – деловито спросил тот же голос.

– Как… какие?

– Ты, что, падла, героя из себя корчишь?

– Мы спрашиваем о документах, переданных вам Петром Тимофеевичем, – старательно объяснил второй мужчина; он говорил с трудно улавливаемым акцентом.

– Захочешь жить, скажешь! – убежденно произнес первый. – Жить все хотят.

– Давай его в комнату, – распорядился второй.

Весь этот разговор длился не более пятнадцати секунд. Сергей и Полина, затаив дыхание, напряженно прислушивались к происходящему. Последняя фраза стала для них сигналом к действию. Сергей бесшумно нырнул за диван, увлекая за собой Полину.

– Пригнись, не высовывайся! – прошептал он ей в самое ухо.

Дверь в прихожую медленно, как это бывает во сне, начала отворяться, когда Сергей вспомнил о трех бокалах на столике. Увидят, в ужасе понял он, допрут, что в квартире гости.

В приоткрытую часть двери просунулась согнутая спина мужчины в длинном темно-сером пальто. Сергей не мог позволить себе застрять в позе праздного наблюдателя, но то, что он успел увидеть за долю секунды, надолго отпечаталось в его мозгу.