Волны забытого лета

Волны забытого лета
Максим В. Лазарев

Очень лиричная, тонкая, и вместе с тем необычайно смешная история. Замечательный русский язык, тонкий юмор и доскональное знание ушедшей эпохи и психологии человека, делают произведение ярким и запоминающемся. Начинаешь читать и просто проглатываешь на одном дыхании. Прекрасный образец русской литературы, без преувеличения находящейся в одном ряду с ранними рассказами Антона Павловича Чехова и произведениями Сергея Довлатова.

Заслуженный деятель искусства Российской Федерации. Академик киноакадемии «Ника». Член правления гильдии кинорежиссёров России Ахадов В. Б.

Максим Лазарев

Волны забытого лета

© Лазарев М. В., 2021

* * *

Уже и не вспомнить, из-за чего тогда произошла их ссора. Кто был виноват, и был ли кто-то виноват вообще. Но факт остаётся фактом: они поругались. В первый раз за два года. И поругались так серьёзно, что она собрала вещи и ушла к маме. А ведь через два дня они должны были уезжать в Крым, давно планировали эту поездку, готовились. Даже купили такой модный и дорогой «Полароид». Плюс сосед по дому Андрей в компании своих друзей тоже уезжал в Крым и почти туда же – в Коктебель. И поездка обещала стать весёлой. А как иначе, когда тебе двадцать восемь, любимой жене двадцать один, а вокруг весёлые друзья, и к тому же есть деньги? Отдых был обречён на успех. Но случилось то, что случилось. Она ушла. Спустя уже много лет они будут пытаться вспомнить, что же тогда произошло, и не смогут. Так бывает. Молодость. Амбиции. Ревность. Непонимание. Мельком сказанное грубое слово. Да не важно что! Или всё это вместе… И вот уже кажется, что все мосты сожжены, ничего не изменить и жизнь закончилась.

Он впал в депрессию. День тупо пил, на второй тоже пил, но теперь не один, а собрав вокруг всех своих друзей. И, опять же, уже не вспомнить, кто был тот человек, или это была коллективная мысль, но прозвучало: «Ему надо уехать в Крым!» Там он успокоится, успокоится и Татьяна. А вернётся через три недели, и будет видно. Может, всё устаканится, может, нет. Но уехать ему нужно. Тем более, что билеты есть, деньги есть. Нужно ехать. Но отпускать его одного никто не хотел. Несмотря на непростой, можно сказать, скверный характер его все любили. А уж бросать точно никто не хотел. Первая предложила помощь родная сестра. Наташа так и сказала:

– Я с тобой поеду, буду следить, чтобы глупостей не наделал. А то ещё напьёшься и сиганёшь с какой-нибудь скалы.

– Это он запросто может, – пробурчал в усы друг детства Лёня. – Он же идиот.

– Кто идиот? – раздалось почти хором. – Лёня, ты о чём? Это Макс идиот?

Лёня философски ухмыльнулся и выдал не менее философское:

– Конечно. Макс ведь гений. Это все знают. А раз гений, значит, идиот. Это же понятно.

После чего налил рюмку водки, выпил и стал неумело раскуривать сигарету.

Началось шумное обсуждение, кому нужно поехать, чтобы Макс не сиганул со скалы. Очень скоро выяснилось, что не может никто. У Лёни молодая жена, у Вити срочная работа, у Лёхи просто работа, которую нельзя бросить, а то уволят. Паоло Сербандини, его итальянский друг, тележурналист снимавший о нём фильм в 1992 году «Год после путча», разочарованный, что не получится снять продолжение «Три года после путча», и сидевший всё это время молча, проговорил:

– Я, конешна, не всё понимал про гений и идиот. Но я понимал так. Нужне третье человек. Но бильетоф всего два. Я могу купить дипломатическая касса. За валюту.

– От же блять… Русскому человеку не х… ничего не купить, жрать нечего, а иностранцам пожалуйста. Всё что угодно. Только валюту подавай, – опять пробурчал в усы Лёня. Он уже хотел пуститься в свои любимые пространные разговоры про политику и преступный ельцинский режим, но его перебил Лёха.

– Лёнь, погоди. Паоло хочет помочь, как я понимаю. И в отличие от нас предлагает реальную помощь. Мы уже два часа сидим. Только водку пьём. А как помочь Макси, так и не решили. Понятно, что Макси не горит желанием ехать с одной Наташкой. Я его понимаю. Это же непонятно, кто из них должен за кем следить. То ли Макси за сестрой, как старший брат, то ли Наташа, чтобы Макси там не загулял. Я вот что предлагаю… – он повернулся к своей жене Татьяне и спросил: – Тань, а ты не хочешь поехать отдохнуть? А что? Покупаешься, позагораешь. Видишь, у меня в этом году с отпуском не получается. В Макси я уверен. Вам с Наташкой будет не скучно. Я думаю, что хорошо отдохнёте. Что скажешь?

Татьяна улыбнулась, потом задумалась. Будучи женщиной серьёзной и ответственной, она прокручивала в голове все «за» и «против» такого поворота ситуации. Все молчали. Наконец Татьяна вышла из внутреннего погружения, вытянула из пачки тонкую сигарету и, взглянув мужу в глаза, произнесла:

– Лёша, если ты считаешь, что так нужно, и ты справишься тут один, то я поеду. Почему бы и нет?

Раздался коллективный выдох. Наконец-то всё разрешилось как нельзя лучше. Компания загалдела, раздался смех, на лицах появились улыбки. Все подспудно чувствовали за собой если и не вину, то точно какое-то неудобство из-за того, что не могут сами составить компанию Максу. Опять же не вспомнить, кто первый предложил скинуться дополнительно деньгами, но по кругу пошла хрустальная ваза, и все стали кидать в неё пока так и не ставшие привычными деньгами смешные ельцинские фантики со множеством нулей. И даже всегда скупой Лёня долго слюнявил пальцы, отсчитывая мятые купюры, а потом, крякнув сакральное «а блять!», бросил в вазу всё содержимое кошелька. Последними на цветную кучу легла сложенная вдвое не сильно толстая, но всё же существенная пачка таких вожделенных тогда долларов.

– Паоло, ты-то зачем? Ты ж билет будешь покупать! Хотя понятно, вам, капиталистам, это копейки, – как всегда ворча, пробубнил Лёня.

– Это есть кроме билет. Билет я буду покуплять. А это подарок моему другу Массимо. Будем считать это проценты от прокат фильмы о нём на канал РАИ один. Дивидэнт. И я Льёня никак не есть капиталист, я журналист. И я камунист!

Все рассмеялись и уже совершенно с другим настроением стали разливать по стопкам водку. А когда допили всё, что ещё оставалось, искренне выражая благодарность Подкатовым, обнимая Лёху и целуя ручку Татьяне, стали разъезжаться. Последним уехал Паоло, пообещав вернуться часа через три с билетом.

Сейчас, по прошествии четверти века, всё это кажется смешным и наивным…

Но в тот вечер он, наверно, впервые в жизни ощутил, что его действительно любят и ценят. Он ещё несколько раз позвонил Лёхе, боясь, что тот передумает и не отпустит супругу. Позвонил любимому деду и попросил ещё денег. А как иначе?! Если и Татьяна, и Наташа готовы ради него пожертвовать и своим временем, и своими планами, а Лёха так вообще репутацией: отпустить молодую жену, одну, пусть даже и с близким другом, – это дорогого стоит. А значит, он не может позволить себе, чтобы отдых был бедным и скучным. И обязан сделать всё, чтобы они ни в чём не нуждались. Наконец сложив все бумажные капиталы и аккуратно их пересчитав, он был приятно удивлён. Кроме подаренных Паоло и своих накопленных долларов в количестве одной тысячи, имелась существенная кипа родных деревянных, выражавшаяся в смешной цифре пять миллионов. Что по курсу две тысячи рублей за один доллар прибавляло ещё две тысячи.

– Итого, четыре тысячи баксов. Минус пятьсот на обратные билеты. Получается по тысяче на человека, на четырнадцать дней. Плюс ещё в загашник пятьсот… Нормально. При цене кабака в Москве где-то пятьдесят баксов на человека – даже более чем нормально, – удовлетворённо произнёс он и стал распихивать деньги по бумажникам.

Закидав в сумку пару брюк, пару футболок, плавки и шорты, он распахнул окно и, усевшись на подоконник, закурил. После грозы воздух, напоённый озоном, пьянил и как будто заново наполнял все клеточки жизнью.

– Эх, Танюшка, Танюшка… Зачем ты так… Я же тебя люблю. Ну, ничего, вернусь, а там ещё посмотрим… А сейчас на море! И не думать ни о чём! Всё! Только я, Наташка и Таня Подкатова! И нет больше никого в этом мире.

Он выкинул сигарету, погасил свет, упал не раздеваясь на диван и тут же провалился в сон.

* * *

Суета перрона всегда вносила в его жизнь ощущение перемен. И хотя за последние три года он исколесил на поездах и облетел на различных самолётах всю страну, от Мурманска до Сахалина и от Салехарда до Еревана, это ощущение никуда не девалось и каждый раз наполняло его хорошим настроением, предвкушением чего-то интересного и заставляло по-иному биться сердце.

Они стояли у вагона, до отправления оставалось совсем чуть-чуть. Он, пребывая впервые за три дня в хорошем настроении, курил и рассказывал что-то смешное. Лёха и Наташа смеялась. Татьяна натянуто улыбалась и курила, нервно теребя тонкими пальцами такую же тонкую чёрную сигарету «Морэ». Было видно, что она напряжена и всё-таки до сих пор переживает, правильно ли поступает, оставляя любимого мужа и отправляясь так далеко, пусть и с хорошими, но чужими людьми. Лёха, словно почувствовав эту её напряжённость, весело произнёс:

– Ну ты чего? Всё будет хорошо! Отдохнёшь, накупаешься! Персиков мне привезёшь! Как бы я хотел с вами! Но ты же знаешь: не могу. Поэтому давай за двоих отдохни! В Макси не сомневайся, я его знаю! Да и ребята его, с кем едете, Андрей и как там второго… тоже мне понравились. Серьёзные мужики. Если что, всегда помогут. Ну всё, пора вам в вагон. Вон уже проводница нам машет. Дай поцелую, – он обнял жену, чмокнул в щёчку Наталью и, пожав руку Максиму, пробасил:

– Смотри там! Чтобы вернул в целости и сохранности! Хорошего вам отдыха! Всё. Давайте в вагон!

* * *

Поезд тронулся, оставляя за окном толпу провожающих, бесконечные, заставленные вагонами пути курского вокзала, и медленно, словно втягиваясь в тяжёлую и долгую работу, загромыхал стыками рельсов, увозя к далёкому морю. В купе их было трое.

– Ну что ты загрустила, Танюш? Как будто уже жалеешь, что поехала. Ну извини, что так получилось. Всё будет хорошо. Я обещаю вам отдых на все сто баллов!

Татьяна уже хотела что-то ответить, когда в проёме двери появилась фигура проводницы. На выглаженной безупречно блузе висел бейджик с гордым именем Мария. Она поправила уверенным жестом дембеля ВДВ свой ярко-синий берет, убрала за ухо привычным движением локон крашенных хной волос и широко улыбнулась, демонстрируя два ряда золотых зубов:

– Граждане пассажиры! Готовим билетики! И по пятьсот за бельё! Так… билетиков у нас три. Едем до конца… Место будем подселять или как?

– Или как.

– Двадцать баксов.

– Так билет стоит тридцать! Давай за десять, – он улыбнулся. Понимал, что торговаться не имеет абсолютно никакого смысла, но по опыту знал, что нужно сразу показать хозяйке вагона, что тут не лохи, а почтенные граждане. Уважающие и её, но и не забывающие про себя.

– Это в кассе тридцать, а тут, дорогой, другая касса и другая такса. Так что или подселяем по дороге, или двадцатка. С такими красавицами едешь, а торгуешься! – и она снова осветила купе отблесками самоварного золота.

Он посмотрел на Татьяну – та кивнула. То же самое сделала и Наталья.

– Уговорила! Держи двадцатку, – он протянул проводнице деньги и добавил: – Когда соберёшь, Мария, все билеты и налоги, зайди расскажи, пожалуйста, что хорошего ещё есть у тебя в вагоне. Дорога-то длинная. Я уверен, что такой опытный работник, как ты, всегда найдёт чем порадовать дорогих пассажиров. И бельишко нам сделай сухое, пожалуйста!

– Вот сразу видно знающего человека. Хотя и молодой. Видно, покатался уже по ЖД! Обязательно зайду, обязательно расскажу. Приятного пути вам, красавицы, располагайтесь! – и, одарив всех ещё раз сверкающей улыбкой, вышла из купе.

– Ну что, девчонки? Поехали! Хорошего всем нам отдыха! Так… Вы давайте переодевайтесь, распаковывайтесь, кстати, Наташ, там же бабушка нам что-то собрала с собой! Наверняка курочка и картошечка. У меня в сумке бутылка водки и вино. Но их пока не доставайте. Хозяйка когда зайдёт с бельём, потом. Короче, разбирайтесь, а я пойду покурю.

Протолкнувшись через выстроившуюся в ещё закрытый туалет очередь, он вышел в тамбур. Там на удивление никого не было. Он закурил и стал смотреть в окно. Поезд уже выехал из Москвы и, набрав ход, мчался мимо нескончаемых дачных участков, крошечных шестисоточных огородов и бесконечных подмосковных полей и перелесков.