Париж меня не видит

– Наверное, это просто охлаждение отношений. Кризис, насколько я помню из статьи одного семейного журнала, начинается после трёх лет, – деловито отчеканила Аня.

– Не знаю. Просто я чувствую, что я его уже не так интересую, как раньше.

– Может, стоит попробовать оживить отношения?

– А как?

– Скажем, смотайтесь на выходные в экстравагантное место. Займитесь каким-нибудь самым что ни на есть непристойным сексом. Кстати, в плане секса тоже напряг?

– Да… Не так часто, как раньше… И не так… страстно.

– Ну, это самый типичный признак охлаждения отношений. Я тебе советую – развейтесь.

– Надо бы подумать… Я боюсь, что он может меня разлюбить и уйти.

– Маня, не буду врать, такое тоже может быть. И поэтому я тебе советую взяться цементировать треснувший фундамент именно сейчас, когда его ещё можно залатать.

– Да, Анют, спасибо, я подумаю… А так в итоге – оба работаем, вечером отдыхаем, телик смотрим. В выходные в кино иногда ходим, в кафе сидим. В общем, ничего интересного.

– Но ты не переживай, это бывает у всех пар. Видите, теперь я вам обеим говорю – это просто надо пережить, – Аня открыла очередную бутылку пива.

– Ну а ты, Аня? У тебя что нового? Парня так и нет? – Яна посмотрела на неё властвующим взглядом.

– А что я? У меня всё хорошо! Я противник отношений, поэтому и не считаю нужным заводить их. С кем потрахаться – у меня это каждый день есть. Этим я не обделена. Из нового… только нижнее бельё, которое я вчера прикупила по случаю аванса! Ха!

– Ты, как всегда, в своём репертуаре, развратница. Как твой брат поживает?

– У Славика нормально всё. Диплом сейчас пишет.

– Ах, точно, он же в этом году заканчивает универ. Кипиш, наверное, дома от него?

– И не говори-ка. Домой прихожу: родители в одной комнате, он – в своей. Обложился книгами, тетрадями; торчит в интернете, бубнит постоянно про себя что-то.

– А вспомни, как мы сами писали эти дурацкие дипломы?

– Ну, это вы писали, а я-то его купила!

– А, да, верно! – Яна зло прищурилась. – А как нам плела про то, как он тебе трудно дался… Мол, из библиотеки не вылезала целыми днями! Как была вруньей, так ей и осталась!

– Ой, да ладно! Ну приврала немного, что тут такого? И если уж пошла такая песня – я заботилась, прежде всего, о вас. Не хотела, чтобы вы завидовали, и дала вам возможность спокойно написать ваши, так сказать, «дипломцы».

– Ну, хоть на этом спасибо!

– Кстати, я тут недавно купила себе все серии «Элен и ребята». Сейчас сижу смотрю на работе, когда свободная минутка есть!

– Смотри-ка, Ян! И как ей удаётся так резко и ненапряжно менять темы? – засмеялась Маша.

– Да уж!

– Помните, как в школе прогуливали уроки, чтобы ни одной серии не пропустить? – Аня мечтательно закрыла глаза.

– Да, – протянула Яна, – так здорово было.

– Девочки, я сейчас снова заплачу, – пискнула Маша, – где наши молодые годы?

– Видимо, там же где и мы – в прошлом, – угрюмо буркнула Аня. – Ладно, хватит грустить. Яна, слушай, давно тебе хотела сказать…

– Я вся во внимании.

– У меня есть хороший друг – психолог, отличный специалист. Когда у Славика были проблемы по поводу его ночных кошмаров, он ему очень сильно помог. Давай, если хочешь, я тебя с ним сведу. Может, он тебе чем-то поможет?

– Аня, мы, кажется, уже уяснили, что к докторам я пока не пойду! – проворчала Яна.

– Он не доктор, он психолог!

– Картофель, картошка – разницы нет!

– Нет, есть! Ты так сгоряча пока не руби. Мало ли. Ты подумай и, если что, дай знать.

– Хорошо, я подумаю. Довольна?

– Более чем, – усмехнулась Аня и подняла бутылку пива. – Предлагаю тост! За прекрасных дам! То есть за нас, конечно!

***

Выходные для Яны были самыми трудными днями. Она ненавидела их. Они давили своей мощью безысходности. Они заставляли её кричать и плакать. Они кидали её в бездну, но не давали упасть, напоминая, что в конце следующей недели придут снова. Убежать от них было невозможно. Спрятаться тоже.

В субботу, по вечерам, она часто уезжала на машине и каталась по городу всю ночь, чтобы всё воскресенье проспать. А когда рулить никуда не хотелось, она пила снотворное и просыпала их. Когда её мучила сильная бессонница, и ей не хотелось больше пить таблетки, она молча лежала в кровати всю ночь и рыдала при включённом телевизоре. Все попытки читать книги в такие моменты ни к чему не приводили – дальше начальных страниц чтение не шло. Иногда Яна набирала фильмы в кинопрокате, покупала бутылку вина и сидела, плакала, поверхностно смотря их. Она никого не хотела видеть, слышать или разговаривать. Общение вне работы для неё стало невыносимым, безвкусным, неинтересным. Ей больше нечего было впитывать в себя, поэтому она на подсознательном уровне отстранялась от всех.

Яна понимала, что подруги любят её, беспокоятся о ней, но их присутствие раздражало её. Она сама этого противилась, но ничего поделать не могла. Вчерашняя встреча стала крайне редким исключением. Сейчас, лёжа в постели и глядя в потолок, Яна думала об этом. Как так получилось, что она пошла на контакт? Может, что-то произошло у неё в душе?? Может, какой-то этап её депрессии миновал? Внутри что-то очень жаждало согласиться с этим, но вместе с тем и опасалось того, что это может быть вре?менным самообманом. Внутреннее опустошение, которое грозилось перерасти во всеобщую засуху, могло, наконец, и сдаться.

Воскресное утро не было добрым. Вчера, проводив подруг в первом часу ночи и оказавшись в кровати, Яна долго терзалась уже знакомыми мыслями о пустом будущем в одиночестве. Опять её посетила мысль, что всё это можно прервать…

Сегодня же, кое-как проспав до обеда и пролежав в кровати ещё полчаса, она впервые за долгое время решила прогуляться по району и зайти в местный кинотеатр.

Уже дома, умывшись и приведя себя в хмурый порядок, Яна подумала, что неплохо было бы что-нибудь поесть. Такого давно не было. Раньше она ела только тогда, когда организм ставил её перед выбором – либо еда, либо голодный обморок.

Придя на кухню и открыв холодильник, она раздосадовалась: пара йогуртов и недопитая бутылка вина, которая находилась тут, видимо, ещё с прошлых выходных. Сладкого сейчас ей точно не хотелось; она открыла кухонный шкафчик и, на радость себе, нашла нетронутый пакет гречи. Этот пакет казался чем-то революционным для сегодняшнего дня.

Сварив себе кашу и дав ей остынуть, Яна на мгновение призадумалась: «Сколько я смогу съесть ложек каши? Две или три? Допустим, четыре», – с этими мыслями она начала зачерпывать в себя гречу, медленно считая количество ложек.

После десятой ложки Яна поняла, что больше съесть не сможет.

– Неужели я наелась? Да что это со мной сегодня? Ах, а я и не заметила, у меня даже голова не болит!

Через десять минут у неё заболел живот и её начало тошнить.

***