Кресло для курения

Расул с Глебом тем временем перестали заговорщицки шептаться и начали подшучивать над Антоном. Под дружный смех мы завалились обратно в бар, где были галдеж и пьянство. Удивительно, как Махон умудрялся справляться с этим, но алкоголь и деньги текли рекой. Леся, недовольная, сидела у окна, но, увидев Вику вместе с нами, ничего не сказала. Лишь в очередной раз уничтожила Антона взглядом. Мы, в свою очередь, расселись специально так, чтобы держать их подальше друг от друга.

– Наш друг бармен сам приготовил тебе коктейль, он в этом кувшине, – шепнул я Вике, – сказал, что так выйдет дешевле, и от себя добавил пару ингредиентов.

– Спасибо, тогда обязательно попробую это пойло, – шепнула она в ответ.

У края стола ближе к выходу сидела Вика. Между ней и Глебом сидел я. Напротив нас расположились Расул, Антон и Леся. Именно таким составом мы продолжили уничтожать алкоголь и закуску.

– Предлагаю тост! – вдруг сказал Глеб, поднимаясь со стаканом пива.

Подорвавшись за ним следом, меня обратно потащила Вика. Заметив, что никто не встал, я притих и начал ждать, пока пошатывающийся Глеб начнет говорить.

– Однажды жили в пещере у костра пять человек. Они никогда не покидали её и не знали другой жизни. Питаясь грибами и поддерживая костер ветошью и корнями деревьев, единственным их развлечением были тени, что отбрасывал костер. Однажды одному из них в голову пришла идея узнать, что же вне этой пещеры. Он звал с собой всех, но никто не согласился пойти. Тогда, сделав импровизированный факел, он ушёл один. Долог был его путь и полон опасностей, но спустя время появился солнечный свет. Снаружи его приветствовал голубой океан, огромное разнообразие удивительных запахов и сады, заполненные свежей и вкусной едой. Взобравшись повыше, его обуяла радость от того, что не придется больше жить в пещере. Есть одни лишь грибы и смотреть, как тени танцуют на стенах. Но после пришла неимоверная грусть за своих друзей и их скучную жизнь. Тогда он решил для себя, что покажет им другой мир. Больше двух дней он трудился, копая яму и не желая проводить в пещере ни дня больше. И вот почва под ним провалилась, и он упал прямо на своих друзей. Испугавшись такого появления, они забили его насмерть и ушли дальше вглубь пещер, – Глеб сделал паузу на этом моменте, рассматривая свой стакан. – Так давайте же выпьем, чтобы с нами пошли люди на поиски лучшего, а если они не решатся, оставим их в покое.

– Я думал, там будет что-то вроде «давайте выпьем за любовь», ну да ладно, – сказал Антон, смеясь, и мы все подхватили этот смех, впечатленные таким тостом.

На столе появлялись и исчезали стаканы. В воздухе летала атмосфера непринужденности и праздника. Даже Леся смогла расслабиться и уже вовсю говорила с Викой. Я же сидел среди всего этого и слушал разговоры друзей, впервые отдыхая за долгое время. Хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.

– Расул, слушай, – начал уже довольно пьяный Антон. Язык его заплетался, но он не оставлял попыток говорить. – Как там в тюрьме? Много чего нового подчерпнул?

– Я не был в тюрьме, Антон, – угрюмо ответил он. – Временный изолятор тоже не сказка, но в тюрьме хуже.

– И что же говорят о тюрьмах? – Антон икнул, при этом пытаясь съесть целиком кусок курицы. – Слышал, жопа полная.

– Не сказка, учитывая, что нас закрыли в камере, где должно было сидеть два человека, а сидело пять. Кормили один раз в день, и всё время приходилось подчеркивать свой авторитет. В общем, тебе лучше туда не соваться, – завершил Расул, делая пару глотков.

– Понял, Антон? Если и дальше будешь так трезвонить на каждом углу, что ты революционеров поддерживаешь, быстро похудеешь, – засмеялся Глеб.

Я, в свою очередь, задумался, какое самое страшное наказание для человека. Должно быть, тюрьма им и была. Если смертная казнь заканчивает твой путь и после неё тебя не ждут пытки и ужасы, то пожизненное заключение – это билет на курорт, полный ужасов. Тут трудно понять, что гуманнее для человека. Точно не отсидка в четырех стенах наедине со своими мыслями и в окружении людей, что озлоблены на мир. Этим не исправишь человека, лишь сделаешь из него животное. В то же время смертная казнь в отношении Андрея была крайне несправедливой, и отчасти я был виноват в этом. Его родители были бы счастливы, дай ему жизнь в четырех стенах, а скоро его не станет, и я не мог себе представить, как они с этим справятся.

– Ты чего грустишь? – ткнула меня в бок Вика.

– Задумался о вечном и неделимом, – уклончиво ответил я, взяв полную пинту пива и осушив её наполовину.

– Видимо, такие мысли очень сильно влияют на жажду? – рассмеялась она, поднимая свой стакан с коктейлем. – Удел каждого гения – спиться, так давай же покажем, что мы не идиоты.

– Звучит как тост! – поддержал Антон, подслушивая наш диалог, и мы вновь выпили. – Ребята, у меня предложение! Если мы тут сидим каждый месяц, почему нас нет на стене славы Маха? Пойду к нему и попрошу фотоаппарат!

– Антон, угомонись, – попыталась остановить его Леся.

– Нет! В этот раз мы должны очутиться на этой стене, – и, пробравшись через Расула, он пошёл к бару.

Мы все наблюдали эту картину, затаив дыхание. Как он вразвалочку подходит к бармену и начинает перекрикивать звук толпы. Махон посмотрел в нашу сторону и, кивнув, исчез под барной стойкой. Спустя пару минут Антон уже донимал какого-то парня, чтобы он нас сфотографировал. Занимая свое место между Расулом и Лесей, он победоносно улыбался.

– Ну вот, теперь мы все будем на стене этого бара! Наконец! Смотрите все в камеру, – скомандовал Антон, потирая руки.

– Скажите «сыр», – произнес парень с фотоаппаратом и нажал на кнопку. Вспышка ослепила меня на несколько секунд, и белые зайчики начали прыгать в глазах.

Фотоаппарат выплюнул первый готовый кадр, и, посмотрев на него, Антон оказался недовольным.

– Расул просто смотрит вперед, будто ему скучно. Леся, не кривляйся. Все оставшиеся получились хорошо. Эй, друг, пересними.

– Тогда я заберу эту фотографию себе на память, – выхватив фотографию из рук Антона, я положил её в карман.

– Ну и ладно, всё равно она мне не нравилась, – пошевелил он губами, смотря в объектив.

В этот раз кадр тоже не устроил Антона, но парень отказался делать ещё один и ушёл. Убедив Антона, что и так пойдет, мы закрепили снимок над нашими головами на иголку рядом с другими фотографиями. Во всём баре было много таких мест, и этот старый фотоаппарат был визитной карточкой данного заведения. В очередной раз выпив, все собрались на улицу курить. Все, кроме меня и Расула, который вновь впал в меланхолию.

– Пойдем, чего ты тут будешь сидеть? – тащила меня за рукав Вика.

– Составлю компанию Расулу, – попытался съехать я, понимая, что перепил и ноги едва шевелятся. Взглянув на него и на меня, она пожала плечами и ушла с Лесей, которая её все это время ждала. Они быстро нашли общий язык, хотя хотели разорвать друг друга на части пару часов назад. Время шло очень быстро, и я удивился, что на часах уже полночь.

– Знаешь, спасибо, – сказал Расул осторожно.

– За что? – я посмотрел на него, уже зная ответ.

– За то, что не сказал на суде, что видел.

– Мне бы тогда говорил спасибо Андрей, а не ты, – зло усмехнулся я.

Это был очень сложный диалог между двумя людьми. Любой диалог сложный, если в нем присутствуют смерть и алкоголь.

– Мы знали, на что идем, подписываясь на «Восьмиконечное колесо», – грустно сказал Расул, крутя в руках стакан.

Наверное, ему действительно не с кем об этом поговорить. Иначе почему он говорил со мной? Этот бар отлично подходил для таких разговоров, но почему я, а не Антон? Хотя Антон не видел то, что видел я.

– Ну, тогда у тебя появился новый шанс! Начни все сначала.

Расул горько засмеялся и отпил из стакана.

– Ничего не получится, наверное, всё станет даже хуже.

– Почему? – не мог я поверить своим ушам. – Тебе дали шанс на новую жизнь, и ты спустишь его в унитаз?

– Это преступный синдикат, а не исключение из института! Оттуда один выход – вперед ногами, – он осушил залпом остатки стакана и взял второй, так же покручивая в руках.

Тоже отпив от таких откровений, я продолжил:

– Тогда почему всё будет ещё хуже?

– Не поверишь, но Андрей оказался не настолько хорошим предпринимателем, и его владения теперь переходят в мои руки. Им подвернулась отличная возможность избавиться от него и проверить меня. Теперь я живу в долг, ещё и с проблемами, – вскинул он руки вверх.

– Я подозревал, что Андрей занимается чем-то, но чем? Неужели его убрали из-за Рената? – как трудно удержаться во время пьяных разговоров от лишней информации, но если уже пробило на откровение, то можно узнать побольше. Мне нужно было знать, насколько сильна моя вина в этом деле.

– Андрей? Он занимался транспортировкой незаконных технологий, все эти гаджеты-хуяджеты. Это огромный рынок, который теперь принадлежит мне, а я понятия не имею, что с этим делать. Как можно строить планы на костях своего товарища? – Расул посмотрел на меня стеклянными глазами, в которых наворачивались слезы. – Я допустил его смерть, а теперь владею всем, чем владел он. Кто я после этого?

Для меня это было шоком, оказывается, у Расула была частичка человечности. Какой бы выбор сделал я, зная, что моего друга ждет смерть? Хотя свой выбор я уже сделал, и он теперь преследует меня.

– Ладно, а ты как вообще влез в это всё? Кто ты вообще такой? Ведь я знаю лишь угрюмого Расула, – я улыбнулся ему, пытаясь подбодрить, но Расул в ответ лишь рассмеялся.