Дервиши на мотоциклах. Каспийские кочевники

ЧАСТЬ ВТОРАЯ,

полная неожиданностей

I. Низкий старт в облаках

Автопробег Семевского был тщательно подготовленным мероприятием, естественно вписанным в большую картину эпохи. Его организаторы и участники хорошо знали, что хотят доказать и самим себе, и окружающему миру. Эту пафосную эйфорию сейчас даже трудно себе представить. Радио, газеты, митинги, громогласные лозунги и призывы давали необходимую энергию, на которой работала советская пропагандистская машина. Они и подпитывали ее, и сами от нее же подзаряжались.

Я же ехал, ничего заранее для себя не решив и не стремясь доказать. Никаких целей, кроме самой дороги. Мне хотелось открыть для себя пустыню и Азию, увидеть другие земли и другое небо. Голос истории и голос пространства были обращены ко мне, и ответ мог быть тоже только мой, частный и отдельный, отчужденный от большой истории разноголосицей информационных потоков. Так что я занимался своим личным делом, своей судьбой, вплетенной, разумеется, в большую историю, но куда более хитроумным и причудливым образом, точно уж не по центру, а обходными стежками.

Конечно, мы сделали в Фейсбуке страничку «Ралли Каспий», но Фейсбук – это Фейсбук: от силы тысяча-другая читателей, по преимуществу таких же путешественников. Плюс друзья друзей, родственники родственников, ну и так далее. После кругосветки и «Ралли Родина» люди любопытствовали, думали, что еще может прийти этому безумцу в голову, но не более того.

Еще в начале года я созвонился с Василием, оператором и путешественником, который стал моим попутчиком, начиная с кругосветного путешествия, делал монтаж материалов, а затем сохранял – хочется сказать «на пленке», но на самом-то деле в «цифре» – все наши километры по просторам России в «Ралли Родина».

Вася был идеально подготовлен для путешествия в команде: он умел сохранить свое личное пространство и уважал личное пространство своих спутников; как оператор телеканала «Моя планета» был в каждом захолустье этого мира, не говоря уже о туристических тропах, к тому же прекрасно управлял мотоциклом. Поскольку техника по нашей давней договоренности была с меня, я предложил ему на выбор Harley-Davidson Street Glide и BMW R1200GS Adventure. Вася, не раздумывая, выбрал «гуся».

Я был рад, поскольку понимал, что в дороге у GS будет огромная фора по сравнению с моим «Иванычем», и Вася сможет вдумчиво отснять весь материал для будущего кино.

В марте к нам решил присоединиться и еще один мой давний товарищ по московской байкерской тусовке – Макс Любер. Любер был первым моим мотопопутчиком. Много лет назад он согласился взять меня в первое дальнее путешествие в Финляндию, так что за мной существовал формальный должок. Помимо дружеского алаверды, я рад был просьбе Макса, поскольку он обладал рядом незаменимых качеств. Его мотоопыту мог позавидовать любой. Он объехал Россию, Европу, США и Центральную Америку. Сам собирал «тройки», так что был еще и механиком.

Присутствовал только один маленький минус – по отношению ко всем формальным государственным процедурам, документам и другим, не относящимся непосредственно к дороге бюрократическим заморочкам, Макс всегда демонстрировал просто космическую расслабленность. Поскольку подготовку я брал на себя, в этом путешествии его «шлангизм» не должен был оказаться серьезной помехой. Но водилась за Максом еще одна особенность: он был сглазлив, как что ляпнет, так обязательно все наоборот получится.

Но Макс обещал держать язык за зубами и внимательно относиться к произнесенным словам. Правда, до конца сдержаться у него не вышло.

Любер тоже ехал на GS. Эти мотоциклы специально созданы для дальних путешествий и сложных дорог. Мой же «Иваныч» – чистый «Харлей», пусть и прошедший огонь, воду и медные трубы, Африку, Латинскую Америку, Монголию и Сибирь. Как ни крути, это совершенно разные машины, не то чтоб конь и трепетная лань, но где-то около того.

Существовали у нас и технические трудности другого плана. Перед самым стартом выяснилось, что у Любера нет «корнета» на байк специальной бумажки, сильно облегчающей пересечение всех и всяческих границ. Уже в дороге выяснилось, что он и не мог получить «корнет» на своего «гуся», поскольку по документам то был мотороллер!!! Так и катил парень на мотороллере…

У нас же с Васей «корнеты» были в порядке, у меня вообще всегда документы в порядке, но ехали-то мы втроем. Думаю, раздолбайство и пофигизм – ценные качества, они помогают с радостью принимать приключения и переживать трудности. Когда ты все, как кажется, предусмотрел, а дело пошло шиворот-навыворот, бывает особенно обидно. Тут и начинается настоящая работа над собой.

На этот раз готовность к работе над собой оказалась едва ли не самым ценным качеством, необходимым путнику. Степь, пустыня, Азия, как она есть, – неудачные декорации для заранее отработанного сценария. Судьба, знаменитый исламский фатум имеют власть над каждым, кто только вступит на эти земли. И все получается не так, как было задумано. Где-то я об этом читал. Несмотря на весь рационализм эпохи, такая же мысль проскальзывала и у Семевского в «Дневниках». Я много думал об этом.

Когда я поднимался по трапу «Ту-204», чтобы лететь из Москвы в Астрахань, никто не мог даже догадываться, насколько эта тема окажется актуальной лично для меня.

II. Ворота в Азию, вобла, Гурджиев

«Ту-204» страдал, дребезжал и покряхтывал, как ветеран-бегун, решивший проверить себя на дистанции в десять тысяч метров. Чтобы не думать, а долетим ли, я решил занять себя чтением. Единственной припасенной на этот случай книгой были путевые дневники Гурджиева. В студенческие годы я увлекался Георгием Иванычем, штудировал сочинения про танцы, а потом уже прочитал Пятигорского, «Философию одного переулка», где главный наш мистик представлен во всей красе. А тут еще по весне посмотрел достаточно неожиданный документальный фильм про Фонтебло, Успенского и всю компанию. В общем, Гурджиев со всеми его рассказами про горных старцев, забытые истины, Луну и Солнце, памирцев и езидов показался мне еще одной приправой к азиатским дорогам, и я скачал эту достаточно пухлую, если мерить в бумажном выражении, книжку себе на Букмейт. Лучше все-таки, чем кино смотреть, если вдруг будет пауза и захочется побыть одному. По крайней мере, в самолете Гурджиев шел отлично, и о том, что Ту может где-нибудь рассыпаться в небе над Волгой, я не вспомнил ни разу.

Нас встречали Дима и Серега, ребята из «Mad Heads MC», организаторы байк-фестиваля «Mad Day» и владельцы «Harley Bar». У них в гараже дожидались мой «Иваныч» и «гуси» Васи и Любера.

В Астрахани было как-то не жарко, почти ноль. Такой погоды в конце апреля местные старожилы не помнили, впрочем, холодная весна – начало марта вместо конца апреля – стояла по всей Европе и дошла до самых границ континента. В итоге к старому татарскому Хаджи-Тархану, который когда-то осаждал и сжег Тимур, мы не поехали, но Хлебникова я все же вспомнил:

«Где Волга прянула стрелою

На хохот моря молодого,

Гора Богдо своей чертою

Темнеет взору рыболова.

Слово песни кочевое

Слуху путника расскажет:

Был уронен холм живой,

Уронил его святой, –

Холм, один пронзивший пажить!

А имя, что носит святой,

Давно уже краем забыто.

Высокий и синий, боками крутой,

Приют соколиного мыта!»

Этот как раз «высокий и синий» холм Богдо, в названии которого слышится «богдыхан» и что-то уж совсем восточное, местные безо всякого почтения называют Жареный, а еще чаще Жареный Бугор. Он расположен в 12 км по течению выше современной Астрахани, на правом берегу реки. Первым город Хаджи-Тархан упомянул арабский путешественник Ибн Баттута в 1333 году, приезжавший к низовьям Волги в свите хана Узбека:

«Тархан значит у татар место, свободное от податей… Город этот был назван в знак памяти его основателя – поселившегося здесь одного хаджи, паломника и благочестивого человека. Султан освободил его землю от пошлины, и она стала притягивать людей».

Времена, правда, стояли в ХIV веке совсем не мирные. Не прошло и семидесяти лет, как город оказался почти стерт с лица земли. Зимой в низовья Волги пришли воины Тимура. Жители соорудили было стены из толстых кусков льда и готовы были сопротивляться, но их начальники, как часто бывает, порешили иначе. Хаджи-Тархан был взят без боя и отдан на разграбление. Понятно, что, когда Тамерлан ушел, тут было одно пепелище, по которому бродили чудом выжившие и не угнанные в рабство жители. Старики, которые никому были не нужны.

На восстановление ушло несколько десятилетий. Венецианский посол Амброджо Контарини, который задержался в русской истории оттого, что никак не мог одолеть кубка с хлебным вином, предназначенного каждому гостю у Ивана Третьего, и тем самым не на шутку рассердивший московского царя, свидетельствовал: «Домов там мало, и они глинобитные, город защищен низкой каменной стеной. Но видно, что совсем недавно в нем еще были хорошие здания».

Немного написал об Астрахани Контарини, направленный с посольством хозяйкой морей Венецианской республикой к хозяевам степей, ханам Золотой Орды. Оно и не мудрено. После хромого Тимура Хаджи-Тархан прозябал в полной безвестности. Однако уже к началу XVI столетия не осталось и следов от былого разорения. Цитрахан (отсюда – Астрахань) стал столицей одного из ханств, возникших на руинах золотоордынского могущества, на земли ее заглядывалась и Турция, и Крым. Но дело разрешилось довольно просто. К 1630-м годам в городе появилась «московская партия», потом пришли отряды Ивана Грозного, и все, что было дальше, известно из школьных учебников истории…

…Нынешнюю Астрахань называют Южной Венецией, форпостом России, каспийской столицей – да какие только не подбирают сравнения в духе «крыжовник – северный виноград». В любом случае, это очаровательный город. Он встал на большой воде, на границе степей и пустынь дышит рекой и рыбой, степью и домашним провинциальным уютом, Россией и Азией одновременно. Здесь хочется гулять и гулять по уютным тенистым улочкам, пройтись сквозь распахнутый всем ветрам кремль, добраться до дома, где сходил с ума молодой Хлебников, выйти к одной из бесчисленных пристаней на рукавах Волги, а может быть, как предлагал один местный, не слишком трезвый байкер, взять катер и исследовать бесчисленные острова и протоки. Так почти каждое место, куда ты приезжаешь на несколько часов, манит задержаться еще на сутки, на месяц, на год, а то и на всю жизнь.

…Но маршрут был расписан по дням, наутро объявлен старт, и надо было как-то внутренне собраться и подготовиться или – попросту – отдохнуть и оттянуться. До прилета в Астрахань у меня был очень напряженный график, я летал во Владивосток, потом вел какие-то переговоры в Москве, – необходимо было переключение, полная смена плана.

И мы отправились к ребятам в «Harley bar», есть воблу. Вобла и Астрахань идеально сопряжены друг с другом.

У входа в бар Макс Любер сказал:

– Вот, ворота в нашу Азию.

– По-моему, просто дверь в кабак, – ответил ему Вася.

И мы рассмеялись. Каждый шаг по этой земле можно трактовать совершенно по-разному.

Жареная вобла, кстати, оказалась куда вкусней более привычной для нас, вяленой. И это тоже непреложный факт повседневной астраханской жизни.

…В гостинице перед сном я решил почитать. Так и заснул с планшетом в руках, думая про какие-то странствия по долинам Алтая и Гималаев. А ночью мне приснился Гурджиев, собственной персоной. Он был точно таким же, как в фильме – уже достаточно пожилой кавказский человек, немного похожий на Сталина. Не зря, говорят, они дружили в семинарии.

Я только выкатил из гаража мотоцикл, а тут он подходит:

– Здравствуй, Максим!