Ты называешь дождь по имени

Подруга Мари была очень обаятельной девушкой. Совсем не удивительно, что Петр и Павел влюбились в нее. Да, я сразу понял, что Петя тоже положил на нее глаз. Убрав с лица каштановую прядь, Полина сказала:

– Филипп, а расскажи что-нибудь о себе? Ты почти легенда – Илья только о тебе и рассказывал в последнее время…

– Ага, – улыбаясь, подтвердила Мари, – я уже ревновать начинаю…

Я усмехнулся в ответ. А потом замер, впервые за много лет встретившись с Мари взглядами. Она не помнила меня.

А я замирал, неприлично долго разглядывая синие глаза, ощущая на коже капли того самого дождя, и стараясь не замечать, как ее руку сжимает ладонь моего друга…

– Кстати, Фил на гитаре тоже играет! – Илья бесцеремонно выдал мой секрет, протягивая отобранную у Паши гитару. – Дружище, пожалуйста, я не могу больше его слушать!

– О! Давай Филипп! – хором поддержали девчонки.

В последнюю зиму, что мы с отцом прожили на Севере, папа как-то принес домой старую гитару. Один из его коллег покинул поселок, оставив кое-какие вещи. В детстве, я помню, папа рассказывал, что в юности играл на студенческих танцах. Он показал мне основные аккорды, а дальше я немного научился играть сам. Тем более, свободного времени было предостаточно.

Руки Полины как забытая песня под упорной иглой.
Звуки ленивы и кружат, как пылинки над ее головой.
Сонные глаза ждут того, кто войдет и зажжет в них свет.
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет…

Ребята молчали, задумчиво слушая мое нескладное пение под аккомпанемент плохо настроенной гитары. Песня была длинной, а когда она подошла к концу, я провел пальцами по струнам и, слушая наступившую тишину, думал о том, какой же я дурак.

– Вау! – неожиданно сказал Илья, а остальные ребята наградили меня аплодисментами.

– У нас появился человек, который умеет играть на гитаре! – удивленно сказал Петр. – Паша, я покидаю твой фан-клуб!

– Я всегда знал, что тебе не стоит доверять! – засмеявшись, ответил другу Павел.

Вскоре мы решили немного размяться – на даче у Ильи оказалось травматическое ружье. Друг повесил на дерево мишени, и мы по очереди старались поразить их. У меня получалось неважно – шарики, которые использовались вместо пуль, летели во все стороны, кроме цели.

– Фил, смотри, – объяснял мне друг, – вот это мушка, а это целик. Перед выстрелом мушка должна совместиться с краями целика. Тогда ты попадешь. Попробуй!

– Давай попробую еще… —

Я сделал все так, как сказал мне друг, и случилось чудо – мне удалось поразить цель. Мы, увлеченные игрой, восприняли мое попадание как гол в финале Лиги Чемпионов – громкими криками и поздравлениями. Парни хлопали меня по спине, а потом я оказался в объятьях Полины. Девушка что-то прошептала мне на ухо, но я не услышал ее слова из-за криков пробегавшего мимо Петра.

Когда мы снова вернулись в беседку, Полина села рядом со мной. Совсем близко. Я ощущал тепло ее тела, нежное тепло, в котором мог бы раствориться любой. И под завистливые взгляды Петра и Павла с грустью смотрел на Мари. Черт возьми, что со мной творится?

Вскоре опустилась ночь. Мы с ребятами перебрались на веранду. Илья, задумчиво рассматривая содержимое холодильника, разочарованно изрек:

– Кажется, это провал…

– Что такое? – хором ответили Петр и Павел.

– Вы сколько бутылок брали?

– Три! И пузырь самогона!

– И где это все?

– Кажется, вот тут, – сказал Павел, хлопая себя по животу.

– Животное… – выругался Петр, злобно глядя на друга.

– Да ладно, чего вы… – оправдывался тот, – вы же знаете, сколько не бери, а всегда придется в магазин за добавкой идти! Илюха, помнишь, мы же в тот раз ездили в какой-то круглосуточный…

– Ну да… – почесывая затылок, ответил Илья.

– А что не так? – спросил я. – Давайте сгоняем.

– Видишь, в чем дело Фил. Есть тут одно место, в соседнем садоводстве, в «Балтийце». Только там, скажем так, вся местная интеллигенция по ночам собирается… можно и в дыню получить…

– Ребят, может и не надо, – вступила в разговор Мари. – Завтра сходите.

– Не-не-не! – воодушевленно сказал Павел. – В мои планы входят танцы на столе, а пока я к ним еще не готов. Мне нужен допинг.

– Я не хочу ехать, мне лень… – закуривая, отозвался Петр.

– Фил! – с надеждой произнес Павел. – Ну, хоть ты будь человеком! Поехали, а?

– Да, поехали! – сказал я, вставая со стула. Меня шатало от выпитого.

– Мальчики, оставайтесь тут, и правда, проблем себе только найдете, – отозвалась Полина.

– Не переживайте, мы быстро!

Через пятнадцать минут мы с Пашей крутили педали велосипедов, направляясь по шоссе в сторону магазина.

– Ты точно дорогу знаешь? – спросил я Павла.

– Где водкой пахнет – я туда и еду, – смеясь, ответил он. – Фил, давай тормознем, покурим.

– Давай…

– Слушай, Паша, – выпуская в темноту густое облако дыма, сказал я. – Понимаю, что неудобно получилось… я про Полину…

– Ааа… – промычал друг. – Да не парься ты. Хотя, должен сказать, хотел я тебе втащить. Чего, думаю, за дела такие – я, значит, удочки закидываю, а тут какой-то чел приехал и Поля сразу к нему подсаживается.

– Да я не специально… оно как-то само собой вышло…

– Ты нормальный парень, Фил. Так что без обид. Петр тоже обломился, мне не так обидно. Хотя я еще не признал поражение. Поэтому, если что, не обассудь… или обессудь. Как правильно говорят?

– Поехали! – выкидывая окурок в траву, засмеялся я.

Если сложить все минуты, что я думал о тебе, если прочесть все строки, что мне хотелось написать для тебя, то, наверное, не хватит и всей жизни. Все это – нечто намного большее, чем даты рождения и смерти. Каждый из вечеров, в которые я считал капли дождя, стучавшие по моему карнизу, превращался в десятилетия. Когда рассвет, наконец, заставлял меня закрыть глаза, я, проходя мимо зеркала, рассматривал в отражении седого старика с глубокими морщинами, беспощадно изрезавшими лицо. Когда мои глаза встречались с его ярко-синими зрачками, мне приходилось кричать изо всех сил. Прогоняя старика прочь. И каждое утро я ожидал увидеть его снова. Однажды наступит день, когда кричать станет уже он, рассматривая мое молодое, полное надежд, лицо…

Илья был прав – у круглосуточного магазина стояла шумная толпа. Человек пятнадцать парней и девушек потягивали пиво из бутылок и громко разговаривали, изредка прерываясь, чтобы сплюнуть на землю шелуху от семечек.