Сказ про Марью-Красу и актёра Виктора Тимофеевича

– Так ведь голову же потеряю, если прямо. – засомневался Витя.

– Ты про эту что ли? – волк с пренебрежением ткнул лапой по Витиному лбу. – Большая потеря.

Крыть было нечем, и они пошли прямо.

–Ты кто по жизни есть? – поинтересовался серый.

– Ну, я Иван, вроде как.

– То что ты – дурак я и сам вижу. Я спрашиваю: чем на жизнь зарабатываешь?

– В театре служу.

– Значит и по жизни дурак. – резюмировал волк. – И что же вас все сюда-то несёт? Нормальные люди к Снежане едут, или к Карине, а вам всё сказку подавай. Вот у тебя – он махом развернулся к Вите. – В театре утренников не бывает? Сказок на каникулах не играете? Зачем тебе и после работы сказка?

Опять возразить было нечего и Виктор Тимофеевич поплелся за своим проводником.

– Когда мы уже к Марье придём? – спросил он тоскливо.

– Когда надо, тогда и придём. Ты не в борделе. Сначала приключения.

И вдалеке раздался свист.

– Это соловей разбойник? – спросил Витя.

– Ну, насчет соловья – это вряд ли. – ответил волк. – Но то что он разбойник: у него на лбу написано.

Дорога вывела их к озеру с избушкой на берегу.

Хотя, сказать, что перед ними стояла избушка, означало бы безбожно переврать действительность. Перед ними была стройплощадка, и почти полностью возведённый коттедж. По стройплощадке бродили гастарбайтеры, а на крыльце недостроенного дома стоял пьяный человек в форме и со свистком.

– Он кто? – спросил Витя.

– Он всегда при исполнении, а это главное, что ты должен знать.

– Странно, мы ведь в сказке, а тут…

– Конечно в сказке. Только не мы, а он. Ты посмотри на метраж избушки. И народу сколько работает. Причём без регистрации ведь, у некоторых даже документов нет.

– Это кто это к нам пожаловал? – завопил молодой человек с погонами старшего лейтенанта. – Серый, ты что ли?

– Начинается. – проворчал волк. – Сейчас начнёт, и про серую зарплату, и про серый рынок… А ты знал, что серые – это мужики на зоне?

– Заходите мужчины. – пригласил старший лейтенант. – Выпьем.

– Ну вот тебе и первое испытание. – вздохнул волк.

И они поднялись в дом.

В большой комнате стоял накрытый стол, на котором с бутылками Абсолюта, Амаретто и разрезанным ананасом, соседствовала килька в томате и армейская тушенка.

– Тушенка волку, а остальное нам. – доложил старлей и разлил водку по фужерам для шампанского. – За честь мундира – до дна.

"Испытание – так испытание" – мужественно принял Виктор свой фужер и выдохнул так, чтобы воздуха в легких, не осталось совсем.

– Вот ты, значит, – артист? – переспросил старший лейтенант и взял в руки гитару.

– Расскажу тебе историю, про героизм. Ты думаешь, что подвиг – это бандита с автоматом голыми руками скрутить? Или маньяка поймать? Фига тебе. – и он ткнул грязный кукиш Вите под нос.

– Терпи. – прошептал волк, на ухо. – Испытание началось.

– Настоящий подвиг – это когда участковый из Когалыма, смог перевестись в Москву, в главное управление собственной безопасности.

И старлей протянул гитару Вите.

– Крокодил, играй.

Дальнейшие события смешались у Виктора в памяти, и волку пришлось не только нести его на себе, но и рассказывать всю историю в подробностях.

– Ты, молодец, – хвалил он ошалевшего от водки Виктора Тимофеевича, и следил, чтобы тот не свалился у него со спины. – И то, что в кино хорошего мента играл, и то, что не спорил, пока он с тобой "Место встречи изменить нельзя" репетировал – грамотно себя вел. Я только в одном месте здорово напрягся, это когда вы сцену с побегом Левченко проходили – думал попадет в тебя, всё-таки. Но добил ты его Бродским. А ещё говорят, что от поэзии никакого толка. Я, правда, грешным делом надеялся, что на словах: "На Васильевский остров я приду умирать.", он наконец застрелится, но он просто заплакал и заснул. Ты вот только не засыпай. Во-первых, мне тебя тащить на себе надоело, а во-вторых, мы ко второму испытанию подходим.

– А кто там будет? – спросил Виктор, стараясь стряхнуть с себя хмель.

– Хрен его знает.. – выдохнул печально серый. – Странный типчик. Говорит, что Кот Баюн, но от кота в нём только страсть к спариванию. А вот балакает так, что никто его не понимает. Проще всего, согласиться с ним и не спорить. Правда он здорово научился всякое живое существо из себя выводить, а потом заводить в такие дебри, что и не выберешься.

В чаще леса, под камнем, зазвенел колокольчик.

– Привет! – раздался голос откуда-то снизу. – Всё про тебя знаю, вижу тебя насквозь, зовут тебя Вячеслав.

– Понеслось. – зевнул тоскливо серый. – Сейчас заморочит.

– Меня, вообще-то, Иваном зовут. – соврал Виктор, злорадствуя, что самонадеянный кот ошибся дважды.

– Не надо спорить! – рявкнул маленький человечек, больше похожий на гнома, чем на кота, вылезая из-под корней дерева. – Ты хочешь к Марье?

– Ну, в общем, хочу. – согласился Витя.

– Сильно? Имей ввиду: мне твои одолжения не нужны, я тебя уговаривать не буду, ты должен мне доверять. А иначе у нас ничего не получится.

Виктор испуганно закивал головой

– Значит, будешь Вячеславом. А если решу, то и самой Марьей будешь. – плотоядно улыбнулся маленький человечек. – Я тут всё решаю! Я главный!!!! Только я знаю дорогу к Марье!!!!!!!

Он почти парил над землёй от восторга, который вызывал сам в себе.

– Слышь, ты уже совсем заврался. – не выдержал волк. – Эту дорогу, каждый дурак знает. Я же по ней, двести лет хожу. И только ты, всякий раз, умудряешься заблудиться.

– Тогда может – ну его? – Витя тронул серого за плечо. – Сами дойдём. Зачем нам такой проводник?