В краю несметного блаженства

– Не самый лучший выбор, Брайан, – вдобавок отвечал ему, намного спокойнее рыжей бестии, Эдвин, вроде как приятель, а вроде и нет, одинакового с Брайаном возраста мужчина с крошечным подбородком. – Я не верю, что ты хочешь взять его из-за фамилии мистера Молди, но при этом не могу найти другой, более ясной причины. Огонь в глазах… очень странно. Подумай ещё, вот мой совет. Кстати, коллеги, мой выбор пал на Алекса, – хвастливо добавил он. – Очень способный, серия зачётов – идеальная, а какие манеры, какое воспитание! Глаз не оторвать!

– Эй, это я Алекса приметил! – возник третий доктор, шедший сзади коллектива, как тень, с довольно грубым голосом. – Настоящий образец, пример для подражания! Я с ним тоже разговаривал, и он, оказывается, тоже склонен ко мне, Эд!

– Мистер Кладди. – Эдвин специально понизил голос и стал говорить так спокойно и нежно, что хотелось влепить ему затрещину и заставить вернуться к прежнему своему голосу. Он где-то слыхал, что такой приём очень хорошо работает и заведомо принижает уверенность оппонента. – Боюсь, что окончательный выбор Алекса всё-таки остановится на мне. На лекциях он смотрит только в мою сторону и ловит каждое моё слово, а после них сразу же бежит ко мне и требует от меня дополнительных разъяснений по той или иной теме. Между нами сложилась прочная связь.

– Мальчики, перестаньте ссориться! – Рыжая бестия вдруг перестала быть бестией, словно вселившийся в неё минуту назад бес покинул её тело. Голос её тоже переменился и стал звучать нежно, по-девичьи.

– Рассудите нас, – не унимался Эдвин, и их искусственно-противный разговор растянулся надолго. А Брайан всё шёл между ними и уже никого не слушал. Он всё размышлял, подвергая свой выбор сомнениям, навязанным бестией и Эдвином: «Действительно ли Вех – плохое решение? Что же тогда значил тот огонь в его глазах, который я сумел разглядеть? Нет, быть этого не может, я не мог так ошибиться в своём выборе! Он плохо учился, это факт, но какой он человек вне Института? Этого я пока не могу выяснить. К чёрту возражения моих коллег! Они лишь отвлекают меня! Если я зацепился за Веха, значит, тому была причина, мне неизвестная, но причина. Я всё равно возьму его, а он всё равно от меня не откажется. Не думаю, что ему принципиален выбор доктора. Если не выйдет – значит, не срослось, значит, я недоглядел, и сомнения этих ворчунов окажутся правильными, но плевать я хотел на их насмешки! Нужно попробовать… Свой выбор важнее чужого!»

Таким образом, через две недели Вех, как и предполагалось, попал к Брайану и стал его верным помощником. Хемельсон не прогадал: с первых дней между ними наладились хорошие отношения, и Молди-младший стал проявлять искреннее желание быть полезным и помогать доктору. Да, Вех не всегда был сахаром: иногда (как сегодня) он позволял себе опаздывать, а когда уставал, то нарочно начинал громко зевать с широко открытым ртом, и заразительная эта зевота и усталость передавалась Брайану. Зачастую так и завершали они свой день: Брайан, зевая ещё громче Веха, удалял со своего планшета файлы и создавал отдельные папки для новых, а Вех, зевая в ответ, относил грязные халаты в прачечную и занимался мелкой уборкой кабинета, и, когда всё было сделано, они с тягостной усталостью расходились по домам, едва находя в себе силы, чтобы попрощаться.

Смеялся Хемельсон, возвращаясь домой, но не открыто, а осторожно, непроизвольно раздвигая губы и дьявольски ухмыляясь. Смеялся, потому что узнал судьбу Алекса: Мистер Кладди и Эдвин, пытаясь переманить беднягу-студента каждый на свою сторону, настолько осточертели ему, что он не выбрал ни одного из них и вообще перешёл в другой корпус. В итоге достались двум горе-докторам студенты, ещё более апатичные и ленивые, нежели Вех.

За два месяца работы парень видел послесмертие около десятка раз, но так и не мог осознать и принять это удивительное явление. Доктор Брайан мало что говорил ему о послесмертии, на вопросы его почти не отвечал или отмахивался следующей фразой:

– Пойми меня, Вех. Несмотря на то что этот процесс был обнаружен более десяти лет назад, мы до сих пор практически ничего о нём не знаем. Научно-исследовательский Центр Изучения Послесмертия из девяти лет работы семь провёл не за настоящими исследованиями, как сейчас, а за бумажной работой, постепенно выявляя все детали. Мне сложно что-либо тебе объяснить, когда о послесмертии каждый день появляется новая информация. Однажды ты сам всё узнаешь, если будешь трудиться и помогать мне с исследованиями, обязательно узнаешь!

И приходилось с этим мириться.

Вех вернулся в привычное состояние. Какой-то промежуток времени он провёл в своих мыслях, и только сейчас ему удалось вырваться обратно в реальность. Навязчивый громкий шёпот доктора Брайана – первое, что он услышал.

– Вех, Вех, Вех! – повторял Хемельсон не унимаясь. На лице его зависла жуткая безумная гримаса. – Да посмотри же на экран, Вех! Скорее!

Парень поднял голову и увидел то, чего достаточно долго он не видел и чего жаждал увидеть. На экране мерцала и переливалась какая-то красочная картина, цвета переливались один за другим.

– Вот оно, послесмертие! – с трепетом произнёс Брайан, выпрямившись и не отрывая глаз от экрана. – Ну же, Вех, подойди, посмотри поближе!

Вместе с парнем к экрану приблизился и доктор. Теперь всё было чётко видно. Плавное изображение было похоже на реалистичную игру от первого лица.

– Мы сейчас видим то, – продрожал голос доктора, – что видит его умершее сознание. Смотри, мир, в котором он сейчас находится, необычайно схож с нашим миром. Вот это растение, – он указал пальцем на толстый тёмно-бордовый ствол, который находился всего в нескольких метрах от сущности, смотревшей на него, – это растение похоже на дуб, только цветовая гамма здесь полностью нарушена.

Изображение вдруг дёрнулось, зашаталось, и взгляд упал в другую сторону, где располагался невероятных размеров луг. Трава (или что-то очень её напоминающее) была ярко-фиолетовой и бросалась в глаза, небо розоватым оттенком распласталось по горизонту, а солнце сияло аквамариновыми лучами и распространяло их по всей окрестности этого странного виртуального мира.

– А двигается кто? – незатейливо спросил Вех. – Альберт? Он видит всё это или нет?

– Тс-с, – остановил поток его вопросов Брайан, – ещё не выяснено. Так-с, все характеристики совпадают с прошлыми исследованиями вплоть до цветов. Значит, определённый процент умерших (или вообще все умершие, но исследования проводятся неправильно, и потому мы не можем увидеть их картину этого мира) попадает в одинаковую альтернативную реальность. К сожалению, на данный момент не было зафиксировано ни одного случая «встречи» двух или более сущностей в этой реальности, что могло бы дополнительно подтвердить эту гипотезу…

Экран дёргался ещё пять минут, – сущность куда-то двигалась, – но внезапно изображение оборвалось и оставило после себя чёрный прямоугольник с помехами. Вех взгрустнул: настолько захватывающим был тот неизведанный мир, в который попадали умершие люди, что неумышленно появлялось маниакальное желание переместиться на эту красочную и беззаботную планету. Разумеется, за короткое время желание это пропадало, и даже малейшая мысль о смерти заставляла трястись всё тело. Не красота и не загадочность манили парня, а просто сам факт (научно доказанный) существования подобного места.

Доктор Брайан, не без доли сожаления, которое было отражено на его лице, уже вовсю распинался перед камерой, сообщая, что эксперимент получился вполне удачным и что результатами его он вполне доволен.

– Конечно, для полноты исследований не хватает тех нескольких минут, что «выделяются» нам сигналами мозга, – заключал он. – Стоит заметить: экситантин – первое, экспериментальное лекарство, и его нельзя упрекать в столь коротком эффекте воздействия на мозг, но необходимо двигаться дальше и развивать эту область фармацевтики, дабы заметно повысить качество как отдельно взятого исследования, так и изучения послесмертия в целом.

По окончании записи Брайан снял перчатки и колпак, оставшись в халате, покрытом несколькими впитавшимися кровавыми пятнами, подошёл к своему столу, открыл почту и напечатал Кейт просьбу прислать к нему в кабинет работников морга, чтобы они отвезли тело Альберта. Письмо было моментально прочитано, и совсем немного пришлось подождать, прежде чем двое атлетически сложенных парней в серых запачканных костюмах ворвались к Брайану и Веху, накрыли деформированную голову Альберта тканью и увезли каталку с телом.

– На славу потрудились, – обрадовался Хемельсон, усаживаясь на диванчик возле ширмы. – Снимай эту дрянь с себя, отдохнём. Интересно, как дальше работа пойдёт. Первое подходящее тело за утро – и сразу удачный результат? Видимо, судьба сегодня в хорошем расположении духа!

Но ленивый и поверхностный разговор принял серьёзную окраску, когда Вех, освободившись от халата, начал говорить о своём отце:

– Я знаю, что вы были лично с ним знакомы. Расскажите мне о нём. Как он был связан с послесмертием? Неужто он – один из первопроходцев послесмертия?

– Да-а, – нерешительно отвечал Брайан, никак не ожидав подобного вопроса, – один из, но не самый первый. Вообще это очень запутанная история, о которой я и сам немного знаю. Всё началось, когда два студента последнего курса Биологического Инженерного Института, – тогда он имел такое направление и так назывался, – втайне ото всех взяли из морга тело, пробрались (тогда была неделя каникул) в лабораторию института и начали экспериментировать. Дошли до того, что они распилили череп, начали присоединять к мозгу разную технику и колоть в него различные препараты. Как-то чрезвычайно удачно сложились обстоятельства, и сочетание введённого аналептика (названия не вспомню) с электрическими пластинами позволило впервые увидеть послесмертие. Студентики перепугались до смерти, подумали, что снизошла на них благодать божья, и с криками бросились наутёк, но охрана увидела их выбегающими из дверей Института, поймала, а дальше – огромное разбирательство.

Ролгад Молди, тогдашний ректор БИИ, прибыл на место конфликта и не на шутку удивился словам юнцов, несмотря на то что все остальные считали их враньём и бредом. Он приказал на время отпустить студентов, после каникул провести эксперимент, описанный ими, и в случае удачного повторения похвалить их, забыв про плохой поступок. Так и поступили. По итогу всё оказалось правдой, студентов оправдали и возвели на пьедестал, Ролгад безо всяких экзаменов и зачётов вручил им по докторской степени и велел продолжать изучать эту область.

А тогда БИИ считался местом дурным, и государство подумывало либо о сносе, либо о полном его преобразовании. Ролгад сумел заинтересовать Правительство своим собственным проектом, основанным на недавнем открытии послесмертия, и оно беспрепятственно выделило ресурсы на его реализацию.

– То есть, – озадачился Вех, – мой отец вообще был мало связан с послесмертием, а только реконструировал на его основе Институт и начал планировать Научно-исследовательский Центр?

– Можно сказать – да. Но ты посуди, к каким результатам привело одно его решение! Он поверил студентам, повторно провёл эксперимент, убедил себя и всех в новом научном прорыве! Всего одно решение! А что случилось бы, если бы он согласился с мнением большинства и приказал увести этих малолетних преступников? Их отправляют в Центр Реабилитации, идея послесмертия погибает без шансов на возрождение, БИИ гниёт дальше, в один день закрывается навсегда и твой отец лишается престижной должности. Дальше, думаю, перечислять нет смысла, ты всё сам понимаешь.

– В какие, однако, невероятные и неожиданные повороты судьба затягивает людей, – вырвалось из Веха, и он сам удивился такой глубокой философской мысли, что стала детищем его юного разума. – Всего несколько слов – и твоё имя надолго откладывается в одну из миллионов ячеек истории. Подождите, – вспомнил Вех неожиданно, – а вы какое отношение имеете к моему отцу и ко всей этой ситуации?

– Самое простое, – отвечал ему Хемельсон. – Я был преподавателем биологии в БИИ и хорошо знал мистера Молди. Человек-утопия, человек-идея – так бы я охарактеризовал его за все те годы, что мы провели вместе. Бесконечный поток мыслей, очень глупых и очень умных, самых фантастических и вполне себе реальных. Увы, жизнь и таких людей способна сломить… – Слова его начали растекаться, как разлитые на бумаге чернила. – Никогда не поверю, что он мог так плохо кончить…

– Это безумие, – всхлипнул парень, нечаянно задев рукой готовую упасть с длинной ресницы слезу. – Почему он так с собой поступил? Он ведь был на самой вершине! У него была слава, уважение, сотрудничество с государством! Все его проекты были исполнены! Что стало причиной?

– Многие популярные люди довольно часто становились заложниками своих идей. Здесь полным-полно подводных камней. Психология – вещь непростая. Я с ходу могу назвать тебе десяток причин такого поступка. Устал от славы, понял, что сделал всё, что планировал в своей жизни, стал бояться потерять нажитое, претерпел ссору с близкими людьми, претерпел конфликт на почве своей деятельности, а может, оказался убит… – На слове «убит» доктор Брайан акцентировал особое внимание, задумался и дальше перечислять не стал.

– Нет! – отстранился от страшной мысли Вех. – Не могли его убить!

– Так или иначе, официальная версия – самоубийство, смерть вызвана тяжёлым отравлением цианистым калием.

На этой тяжкой ноте разговор их прервался. Оставалось минут десять на перерыв, и Вех отлучился в туалет с неприятным чувством, будто он что-то недосказал и мысли, оставшиеся на душе, теперь окажутся безвозвратно утерянными. Но день только начинался, предстояла длительная возня ещё с несколькими бледными телами и их мозгами, а посему он упокоился, оставил разговор об отце позади и вдохнул в лёгкие спёртый тёплый воздух рабочей атмосферы.

Глава 3. Донован.

Рабочий день, без учёта перерывов между исследованиями, составлял шесть с чем-то часов, что, при сравнении с продолжительностью рабочего дня множества других профессий, было весьма ощутимо. Почти вся страна перешла на уверенный пятичасовой режим работы, но нигде это не было законодательно закреплено и как-то постепенно произошло само по себе.

Проведение исследования занимало от получаса до сорока пяти минут, следовательно, Вех с доктором Брайаном за шесть часов успели провести девять таких исследований, каждое из которых, за исключением одного, провалилось с треском и не привело к нужному результату – выводу на экран процесса послесмертия. Предпоследнее исследование оказалось вполне удачным, но не удачнее самого первого. Молди снова увидел разноцветный мир, снова успел помечтать о нём, а затем, спустя две минуты, всё снова прервалось.

Обычно доктор Брайан не забивал свой день одними исследованиями, а оставлял себе часик-другой на работу с документами, но сегодня он поступил иначе и оставил сидеть за клавиатурой как раз подоспевшего практиканта, предварительно всё ему объяснив.

– После документов зайди к Кейт или напиши ей на почту, попроси прислать людей, пускай отвезут тело в морг, – напоследок добавил он. – Будешь уходить – закрой кабинет, ключи отдай на стойку администрации. До скорой встречи.

Вех дожидался доктора в коридоре, прислонившись к стене. Хемельсон начал выходить, но вспомнил, что забыл сообщить практиканту ещё кое-что, и вернулся в кабинет.

– Да, и отнеси контейнер с халатами в прачечную, пожалуйста, – сумел услышать Вех, продолжая стоять в нелепой своей позе со скрещёнными ногами и руками и усталой гримасой на лице.

Наконец Брайан полноценно покинул 314-й. Вех отлип от стены и пошёл вместе с ним по коридору. Была пятница, а это означало абсолютное опустение Центра Изучения Послесмертия. Молди и Хемельсон шли, как герои какого-нибудь фильма про зомби-апокалипсис, как единственные оставшиеся в живых люди на планете, и их громоздкие шаги отдавались в ушах ритмичными постукиваниями.

Они молчали: все темы были по нескольку раз переговорены за весь день, им обоим хотелось отдохнуть от бессмысленных мыслей и слышать один лишь равномерный стук их собственных шагов. Дойдя до лифта, Вех нажал кнопку, и уже через минуту они находились у фонтана, где даже в конец пятничного рабочего дня нашлась компания из пяти молодых людей, громко о чём-то беседовавших. Просочившись сквозь них, парень через турникеты вышел на улицу, а за ним и доктор Брайан.

– Хороший день, Вех. – Доктор протянул ему руку. – у нас два замечательных результата. Такое редко случается.

– За это вам, в первую очередь, большое спасибо! – Вех приложил немалые усилия, чтобы улыбнуться, и пожал протянутую руку.

– Встречаемся тогда… в понедельник? Точно, в понедельник, ровно к восьми утра. И чтобы без опозданий, Молди! Повезло тебе сегодня, что я был в хорошем настроении и в Центр пришёл на два часа раньше начала рабочего дня.