Возмездие Приста

Настоящее имя Нортона никто из преступного мира не знал. Кто он такой, и кем был раньше, его биография, личная жизнь – оставались под завесой тайны. Единственное, что о нём хорошо было известно это то, что он никогда не промахивался. И судя по его строгой выправке, манере говорить и шрамам на лице, можно было бы предположить, что он бывший военный.

Нортон, одетый как джентльмен высокого достатка, с чёрным саквояжем в руках, покуривая пеньковую трубку, прошёл мимо невысокой ограды, окружавшей владения Уэста Стэнфорда, к которым уже подтягивались кареты с гостями. Он внимательно изучил окна особняка: открытые нараспашку, закрытые ставнями, освещённые изнутри и погружённые в темноту. Проследил за нарядными гостями, предоставлявшими свои приглашения стражникам, облачённым в праздничные маски, суматошными слугами, которые заносили в дом ящики с шампанским и закусками, расставляли стулья и готовили фейерверк. Он проводил разведку и искал пути к отступлению, продумывал каждый свой шаг, ведь от этого зависел финал покушения и его безупречная карьера.

Нортон перешёл через оживлённую улицу и завернул к дому, где он снял с утра дешёвую комнату. Жить он в ней не собирался, просто из окна этой квартиры был отличный обзор.

В комнате царило безмолвие и мрак, лишь светились угольки в трубке, которую курил Нортон, и блестели его глаза. Он сел на скрипнувшую софу и поставил перед собой поклажу. Щёлкнули замочки, и наёмник вытащил из утробы саквояжа несколько металлических предметов. Из двух трубок он скрутил дуло, к нему прикрутил оптический прицел, затем несколько минут провозился с основной частью винтовки, пока не щелкнули крепежи и пружинки. Все детали он собрал воедино, последним штрихом служил приклад и самодельный глушитель, и теперь в руках его покоилось смертельное оружие. Дуло украшала позолоченная змея, извивавшаяся вокруг трубки. Его талисман. Стрелок открыл затвор, вложил внутрь патрон и защёлкнул его. Оно было готово забрать чужую жизнь.

Нортон нежно, будто младенца, положил винтовку на софу, а сам пошёл готовить место для выстрела. Он поднял раму на полфута, и в комнату повеяло прохладным вечерним ветерком, пододвинул к окну кресло для удобного расположения винтовки и затаился, как паук, в ожидании жертвы. Из внутреннего кармана пиджака Эдвард вынул складную подзорную трубку и прильнул к окуляру. Он выглядел совершенно спокойным, дыхание его было ровным, серый сосредоточенный взгляд был устремлён в сторону особняка именинника. Испещрённое морщинами, обветренное и загорелое лицо Нортона было украшено двумя шрамами, которые тянулись по левой щеке и заканчивались над верхней губой.

Он глубоко затягивался и выпускал лиловые облачка дыма. Взмывая вверх, они разбивались о потолок и заполняли маленькую комнату мягкой, удушливо сизой пеленой. Однажды он уже бросал курить, и это были худшие девять часов его жизни.

Эдвард думал о награде за эту операцию, размышлял о том, куда он потратит кровавые деньги. На прошлой неделе, прогуливаясь по «чёрному» рынку, его внимание привлекла старая шпага, раритет. Эфес и гарда клинка были усыпаны драгоценными камнями, которые сверкали и переливались разными цветами, когда их поверхности касались солнечные лучи. И Нортон твёрдо решил приобрести шпагу.

***

Уилфред поправил хозяину галстук-бабочку и помог ему с запонками. Прист принял вид настоящего джентльмена: аккуратная причёска, мужественное, гладковыбритое лицо с голубыми глазами, вечерний, чёрный костюм, подчёркивающий его прямую, гордую осанку, начищенные до блеска ботинки. Не хватало лишь одной детали – верной спутницы.

Прист терпеливо ожидал её, стоя в эркере и наблюдая за проезжающими омнибусами и фаэтонами, слушая стук колёс кэбов и ржание лошадей. Окно чуть дребезжало от ветра.

По тротуару взад-вперёд расхаживал мальчик, размахивая листовками с изображениями жонглёров, карликов, пуделей, пожирателей огня и силачей.

– В Лондон приехал цирк! Цирк! Всего двадцать представлений! – кричал он – Вы увидите много интересного! Экзотические животные, бородатая женщина, сиамские близнецы и многое другое! Цирк! Девочка-волк, повелитель пламени, гадалка!

Детектив закрыл на время глаза, погрузившись в воспоминания, а когда обернулся, увидел, спускавшуюся с лестницы, Рене, одетую в нежно розовое платье. Её тонкую, белокожую шею украшали рубины, которые сверкали будто изнутри. Девушка неспеша спустилась в гостиную, посмотрела на себя в зеркало и подмигнула Присту, потерявшему дар речи.

– Кристофер, – обратилась она к сыщику, сделав книксен в его сторону, – Я готова.

– Вы великолепны! – отметил Уилфред – Не правда ли, мистер Прист?

Тот лишь кивнул головой, поборов свои эмоции, которые мешали ему думать и нарушали ход логических мыслей.

– Идёмте, Рене, – сухо сказал он, захватив свою трость, – Нам пора.

Девушку его реакция несколько обидела. Она ожидала более тёплого обращения, каких-нибудь комплементов и соблюдения несложных правил этикета. В этом платье она была похожа на Андре, от неё пахло французскими духами, которыми пользовалась покойная хозяйка, а рубины сверкали так, как в тот день, когда Прист подарил их жене.

Сев в кэб, они начали волноваться и думать о предстоящих трудностях. Кристоферу воровать было не в первой, но в этот раз у него не было обдуманного плана, проработанной системы. Его ждала самая настоящая импровизация, всё придётся делать на ходу, и делать хорошо, так как промашка будет стоить человеческой жизни. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, он решил исправить свою ошибку и поговорить с юной сестрой по несчастью:

– Вам очень идёт это платье, Рене.

Девушка смущённо улыбнулась и поблагодарила своего компаньона.

– Вы не думали вернуться к актёрской профессии? – неожиданно спросил он – Ведь у вас привлекательная внешность, красивый голос и явный талант к этому ремеслу.

– Откуда ты узнал, что я была актрисой? – удивилась Рене – Я же не рассказывала о себе почти ничего!

– Видите ли, – начал он – Это всё моя профессия. Я не работаю только тогда, когда сплю.

– Уилфред, сказал, что ты вообще не спишь! И всё же, как ты узнал?

– Я понял это по вашей жестикуляции, мимике лица, манере говорить, – перечислял Прист с серьёзным видом – По вашей причёске, макияжу, поведению за столом, по вашей походке, состоянию вашей одежды и ещё нескольким признакам. Пустяк!

Рене была поражена, её глаза блестели как у ребёнка, получившего новую игрушку. Она захлопала в ладоши и с восторгом посмотрела на сыщика.

– Удивительно! – сказала она – Разве такое возможно?

– А почему бы и нет? – усмехнулся Прист и через минуту, громко смеясь, добавил – А если честно, Уилфред мне рассказал о вашей недавней беседе.

– Ах, ты! – воскликнула Рене, широкая улыбка озаряла её лицо, – Ты обманщик! Лжец! И как я могла купиться на эти бредни?

– Женщины замечают всё, кроме очевидных вещей. Это факт! А мои методы вовсе не бредни – перебил её он, подняв палец в знак своей правоты – Я действительно могу рассказать о человеке, не зная о его личности, по его жестикуляции и мимике, а также загару, волосам, ногтям, мозолям на его ладонях и прочим мелочам, которым в полиции не придают никакого значения.

– Научишь меня? – с надеждой в глазах спросила Рене – Когда закончим с этим делом?

– С удовольствием! В древности люди учились для того, чтобы совершенствовать себя. Ныне учатся для того, чтобы удивить других – улыбнулся Прист – И всё-таки ты не ответила на мой вопрос? Почему ты снова не хочешь стать актрисой?

– Я очень хочу вернуться к актёрскому мастерству. Даже записывалась на прослушивание, несколько раз выступала в мелких бесплатных представлениях. Но лондонским театрам хватает актёров. Меня не взяли ни в один спектакль, – в её голосе Кристофер услышал печальные нотки – Я не теряю надежды. И не собираюсь до конца жизни работать в борделе. Я мечтаю о семье, о детях и собственном доме, и надеюсь, что у меня получиться осуществить свои мечты. Правда, порой мне кажется, что я иду к своей цели слишком медленно.

– Это неважно, что медленно ты идешь… главное – не останавливайся.

Присту нравилась её уверенность и упорство, он не сомневался, что Рене станет счастливой матерью и верной женой.

– Среди бижутерии вашей супруги я нашла серьгу без пары. Это синий сапфир, обрамлённый золотом.

По глазам Приста Рене поняла, что он догадался, о какой вещице идёт речь.

– Я хотела…

– Я подарил ей эти серьги в наше первое Рождество, – Прист говорил, глядя куда-то сквозь собеседницу, – Как-то так получилось, хм, одна серёжка упала. Она сломалась, ударившись о пол. И Андре, она решила, что это плохой знак. Глупо конечно и наивно, но так она видела мир. Она видела знаки, следовала за ними и верила в судьбу. Разбитое украшение повергло её в смятение. Она мучилась, искала свои ошибки, пыталась распознать среди знаков ответ. Нет, она не была одержима, просто Андре… В общем, я сделал из сломанной серьги кулон, исправив плохой знак. Андре была счастлива.

Рене смотрела на детектива с сожалением. Прист тосковал, и было видно, что он нуждается в поддержке.

Темнело. Солнце быстро погружалось в пучину облаков, окрашивая небосвод вечерними красками. Звёзды потихоньку начали занимать свои места, а серебряный диск луны смутно проявлялся сквозь громадную тучу, нависшую над городом. Зажглись уличные фонари, в домах загорелся свет, из труб повалили столбы чёрного дыма. Этот район был оживлённым и шумным, лондонцы и не готовились ко сну. Торговцы всё ещё демонстрировали свои товары, газетчики выкрикивали сенсации и цитировали отрывки из статей, которые должны были заинтересовать горожан, таверны и пабы пополнялись бочками с пивом и вином, проститутки подыскивали клиентов с толстыми кошельками, а молодые парочки прогуливались, наслаждаясь прохладным прозрачным воздухом. Самым ярким и примечательным домом на этой улице был особняк Уэста Стэнфорда, который уже вовсю принимал гостей.

– Остановите, пожалуйста, здесь – попросил кэбмена Прист.

Они не стали подъезжать прямо к воротам, ведущим на территорию дома профессора, а высадились на углу.

– Как мы попадём внутрь? – спросила Рене, следуя за детективом, который направился к задней части дома. Там ограда была скрыта от посторонних пышными кустарниками и яблонями.

– Помните, я уходил в разведку? Я обошёл территорию со всех сторон в поисках дыры в заборе или какой-нибудь калитки, но так ничего и не нашёл. Зато в той стороне – он указал на ветви, перегнувшиеся через ограду, – Можно будет перелезть в сад Стэнфорда. Там забор не такой высокий, и место безлюдное.

После дождя земля превратилась в сплошную грязевую кашу, и пришлось замарать обувь, пробираясь сквозь заросли.

– Завёл нас в какую-то трясину – ворчала Рене, её туфли утопали в чавкающей, желеобразной массе.

– Другого пути нет, – оправдывался Кристофер, увязая в грязи, – Ты уж прости.

Их обувь потеряла былой блеск и пристойный вид, и без того унылое настроение испортилось ещё больше. Рене подняла подол платья, чтобы не испачкать его, и пыталась ступать по следам Приста, который широкими шагами прокладывал путь через кусты. Отсутствие какого-либо источника света усложняло их задачу, они то и дело наступали в какую-нибудь лужу или спотыкались о корни.