Возмездие Приста

– Кристофер! – удивилась Рене, сидевшая на краю широкой постели.

Она была одета в ярко-зелёное платье, под которым скрывался корсет, подчёркивающий её выдающиеся формы и миниатюрную фигуру. Вьющиеся тёмно-каштановые волосы были аккуратно собраны в пучок и украшены золотой заколкой, инкрустированной жемчугом.

Хозяин квартиры от неожиданности чуть не выронил бутылку шампанского, глаза его округлились от изумления, толстое лицо побледнело и вспотело.

– Что ты здесь делаешь? – с нотками раздражения в голосе спросила девушка, вставая со скрипучей кровати, – Какая наглость!

– Кто вы? – возмущённо закричал хозяин, готовый наброситься с кулаками на нежеланного гостя, – Франц! Франц! Взять его! Ко мне пёсик!

– Франц отдыхает – ухмыльнулся Прист и уже серьёзным тоном обратился к взволнованной проститутке – Мисс Кастл, вам угрожает опасность. Вы должны немедленно пойти со мной.

– Какая опасность, Кристофер? Вы о чём говорите? – не понимала Рене, злобно глядя на него, ведь сыщик мешал её работе, – Сколько вы выпили?

– Проваливайте из моего дома! – завопил пухлый собаковод, схватив нож для чистки фруктов, и вставший на защиту напуганной девушки, – Или я за себя не отвечаю.

Детектив, не обращая внимания на угрозы дрожащего толстяка, взял Рене за руку и потянул к выходу. Когда хозяин квартиры дёрнулся за ними, Прист выхватил из-за пояса револьвер и взвёл курок. Каждое дело он исполнял как последнее в своей жизни, и ничто не должно было ему мешать.

– К сожалению, я забираю леди с собой. Вы остаётесь здесь и распиваете эту бутылку сами. Мне искренне очень жаль. Я прошу прощения, что испортил ваш вечер – извинился сыщик с широкой улыбкой на лице – Да. Не бойтесь за Франца. Он скоро проснётся. Наверное.

– Скажите мне, наконец, в чём дело? – заверещала Рене, пытаясь высвободиться из руки Приста, когда они вышли на улицу.

– Рене, мне, правда, очень жаль, что так получилось – детектив поймал свободный экипаж и помог даме сесть в кабинку – Но я делаю это не по своей воле. Вот, взгляните, – он дал девушке почитать письмо.

– Ты думаешь, это сутенёр Сеймур? – поинтересовалась она, дочитав послание, – Он мстит тебе за отрубленный палец?

– Нет. Это точно не он. Я уверен.

– Но откуда автор письма знает, что я обращалась к тебе за помощью? За мной, что следили? – в голосе Рене Прист расслышал панику.

– Следили за мной. А вы стали одной из мелких фигур на игральной доске этого ненормального. Преступник усложнил мою роль, добавив в игру вас, мисс Кастл. Он смеётся надо мной, а не над вами.

– У тебя уже есть подозреваемый?

– Пока нет – сказал Прист – Но смею предположить, что у этого человека какой-то дефект лица.

– С чего ты взял?

– Он содрал лицо со своей жертвы, у которой полицейские нашли первое письмо. Ему сложно находиться в обществе из-за своего дефекта. Человек вне общества – или бог, или зверь. В нашем случае – зверь, считающий себя богом. Думаю, убийца надевает лицо покойника как маску и спокойно выходит в свет.

– О, Господи! Какая дикость! – Рене стало дурно, как только она представила себе эту картину.

– И я знаю, как он выглядит – Кристофер вспомнил фотографический снимок, который показала ему вдова Маргарет, – Мужчина с седыми усами и пышными бакенбардами, лицо морщинистое, над правой бровью небольшое родимое пятно. К сожалению, могут быть жертвы, о которых мы ничего не знаем. А значит, есть и другая внешность. Ещё у него есть помощник, судя по двум разным почеркам в письме.

– Мне надо сообщить об этом своей хозяйке Вирджинии.

– Я уже был у неё. Мадемуазель Вирджиния знает, что ты со мной.

– И куда мы едим?

– Ко мне домой.

***

Домой Джон вернулся к четырём часам. Жил он вместе с родным младшим братом без прислуги в огромном двухэтажном доме, доставшемся им в наследство от отца. Особняк стоял в конце заваленной гнилой листвой дорожки, пролегавшей через заброшенный сад, поросший высокой травой. Справа расположилась конюшня. Позади жилища, прямо за кирпичной оградой шумела пороговая река, которая заканчивалась бурным водопадом.

Джон вошёл в дом и, не снимая пальто, направился к двери, ведущей в подвал, откуда доносились звуки. Спустившись по крутой лестнице вниз, он попал в мрачно освещённое подвальное помещение, по периметру которого были установлены шкафы, занавешенные простынями. В центре комнаты стоял длинный стол, заставленный медицинскими инструментами: наборами скальпелей, ножами для ампутаций и пилами. В углу скопились такие предметы как: искусственная пиявка, кусачки разной модификации, нож для обрезания, проволочная петля для иссечения участка ткани, медный скарификатор, прибор для исправления кривизны носа, серебряный термометр, прибор для стимуляции мышц лица, шовный материал. Но самый главный предмет, который заслуживал особого внимания, расположился в стороне от инструментов. Это был офтальмофантом. Он предназначался для обучения глазной хирургии. В пустые глазницы металлической маски, схожей с человеческим лицом, укреплённой на штативе, вставляли глазные яблоки животных, чтобы студенты-офтальмологи могли на них тренироваться проводить операции.

Джон модернизировал его. Теперь этот прибор выполнял иную функцию. Именно на этом фантоме Джон оттачивал своё мастерство.

Его брат Альберт сидел за другим концом стола и готовил письменные принадлежности для очередного послания. Он не мог выходить на улицу в дневное время суток – из-за аномальной реакции на солнечный свет, ему становилось невыносимо больно, когда лучи солнца касались его чувствительной кожи. Поэтому Альберт всё время проводил в сыром подвале и ни с кем не общался. У него были длинные спутанные волосы с белыми хлопьями перхоти, мертвенно-бледная влажная кожа и обгрызенные до кровавого мяса ногти. Лицо Альберта было испещрено глубокими рытвинами, оставшимися после оспы. Тонкие, обкусанные губы нервно подрагивали, растягивались в неприятной улыбке, сворачивались в трубочку и выворачивались наизнанку. Его лицо постоянно кривилось и двигалось, выражение без конца менялось.

– Он жутко воняет – сказал Альберт, указывая в сторону заднего шкафа, внутренности которого скрывало полотно с жёлтыми пятнами.

– Не выдумывай – отмахнулся Джон – Мы ведь оба знаем, что ты потерял чувство обоняния после того пожара.

Джон снял цилиндр и надел его на офтальмофантом, то же самое он проделал со своими тёмными очками.

– Тебе помочь с застёжками? – спросил Альберт, доставая из-под стола стеклянную банку с мутной желтоватой жидкостью.

– Нет. Я справлюсь – Джон потёр пальцами образовавшиеся складки на щеках – Лицо под ней так и зудит. Но ничего. Скоро у нас появится раствор, который справится с этой проблемой, – он расстегнул ремешки, скрывавшиеся под волосами на затылке, и медленно, бережно снял с лица чужую кожу – Вот так. Сегодня мне придётся воспользоваться этим лицом ещё раз, а пока пусть полежит в обработке. Оно начинает гнить.

Он передал лицо Альберту, и тот погрузил его в бальзамирующую жидкость. Настоящего лица Джона в полумраке не было видно.

– Пришла телеграмма от Нортона. Он достал приглашение на вечер Стэнфорда. И сделает всё, как ты сказал. Готовь деньги – сообщил Альберт, освобождая место для брата.

Джон взял в правую руку перо и начал писать письмо детективу Присту и его спутнице Рене красивым, аккуратным почерком. С каждой написанной строкой сердце его колотилось всё быстрее, им овладевало возбуждение. Он глубоко погружался в мысли, которые были чернее ночи, в них было много крови, жажды мести. В голове мелькали картинки с участием Приста, в фантазиях Джона он был без лица, в кровавой маске. В своих видениях он страшно глумился над израненным телом сыщика, доставлял ему адские муки, без жалости, со зверским садизмом лишая его жизненных сил. Именно такую боль Прист оставил Многоликому на память о себе.

– Садись, – Джон вручил брату перо и, склонившись над его ухом, начал диктовать.

Альберт писал левой рукой. Он записывал слово в слово, что озвучивал брат, и с каждым предложением был полностью согласен. Всю основную работу проделывал Джон, Альберт же ему во всём помогал и всячески поддерживал. Ему нравились планы брата, его стремление отомстить и переродиться в другом облике, нравилась ему и игра, которую затеял Джон. Таким образом, он убьет двух зайцев сразу – получит новое лицо и избавится от заклятого врага.

– Я всё-таки не до конца понимаю, зачем ты убил брата Эрика?

– Эрик был частью моего большого плана, отправная точка. Он неизбежная жертва, важная фигура моей игры – в темноте сверкнули глаза убийцы (один широко открытый, другой прищуренный).

– Если тебе понадобится ещё одна жертва, ты также легко избавишься и от меня? – возмущённо и в то же время с опаской спросил Альберт.

– Ну что ты! – утешающе сказал Джон, нежно обняв затворника, – Мы ведь с тобой единое целое. Ты и я – вместе мы непобедимы.

Красные глаза Альберта заслезились, он прильнул лбом к широкой груди брата, вцепился в его рукава так, словно боясь потерять Джона. В объятиях они клялись друг другу сквозь горькие слёзы о том, что никогда не расстанутся и не придадут, будут идти до конца и не свернут с намеченного пути. Они будут всегда вместе.

– Ну, хватит, Альберт. Запечатывай конверт, и приступим к следующей стадии – Джон хлопнул в ладоши.

Когда с письмом покончили, они освободили стол от лишних предметов, подготовив место для более крупной и тяжёлой вещи. Альберт сорвал обрызганное формалином полотно с задних стеллажей. В свете мерцающего фонаря, качавшегося под потолком, их взору предстали внутренности массивного шкафа. На средней полке лежал большой мешок, сквозь влажную ткань можно было распознать контуры человеческого тела.

Джон помог Альберту перенести труп на стол, потом он освободил окоченевшее тело от мешковины, пропитавшейся гнилой вонью, и снял пальто, приготовившись к операции. Чёрные кожаные перчатки остались на руках, они приятно поскрипывали при каждом его движении.

Мертвец имел схожие черты лица с чертами Альберта, правда, кожа кое-где покрылась трупными пятнами и начала разлагаться.