Отправь их в Ад!

– Да ладно, чего уж… – отмахнулся Высокий, – Больно уж она невзрачная. Шалава поди.

– Во-во! – подтвердил Толстый, – Сама, небось, нарвалась! Знаем мы таких. Только и ищут приключений на свою тощую задницу!

Жандармы довольно хохотнули над незамысловатой остротой, Карина затравленно отвела взгляд за окно, Краузе сочувственно огляделся.

– Вот смотрю я вокруг, и вижу, что девушка получше любого из вас, – мягко проговорил Ханс, – А под личинами хранителей закона прячутся настоящие мрази. Не зря, похоже, ходят слухи, что местная жандармерия крышует половину теневого бизнеса. И наркотики, и оружие, и проституцию…

– Э-э-э! Паренек! – подпрыгнул Толстый, – Не шибко ли ты умный?

– Череп не жмет? – поддержал приятеля Тощий, – Схлопотать не боишься?

– Тихо-тихо, – Высокий перекрыл дорогу возмущенным сослуживцам, – Пусть себе болтает!

– А что? За такие слова можно и ответить!

– Да, мистер Краузе, – вмешался Хмурый, – Мне не совсем понятно, на чем основана ваша смелость. Не похоже, чтобы под стильной рубашкой пряталась гора мышц…

– А мне ни к чему, – с улыбкой ответил молодой дознаватель, указывая на дверь, – Вот мои мышцы!

В дверях застыл, едва вмещаясь в косяк могучими плечами, высоченный здоровяк. Под два метра ростом, заметно мускулистый, мощный, тяжелый. Из-за ворота выглядывала бычья шея; длинный кожаный плащ не мог скрыть широченной спины и богатырского торса; объемные ножищи едва влезли в джинсы; ощутимо сильные руки заканчивались пудовыми кулаками. Серьезный, испытующий взгляд небольших цепких глаз перебегал с одного жандарма на другого. Квадратный подбородок вызывающе смотрел вперед, провоцируя на необдуманные действия.

Главный обескураженно выдохнул, мигом поняв, кто перед ним. Хмурый как-то сразу сник, втянув голову в плечи. Зато оставшаяся тройка не унималась, упорствуя в агрессивной манере.

– Ну и что? – не унимался Толстый, – Думаешь, притащил громилу и можно безнаказанно оскорблять представителей закона?

– Большой шкаф – громче падает! – насмешливо поддержал Худой.

– Мелкая тумбочка – дальше летит, – резонно заметил Ханс.

– А ты что, Мухаммед Али? Или Брюс Ли? Оружия что-то при тебе не наблюдается! – Высокий демонстративно покрасовался кобурой на поясе.

Здоровяк сделал шаг, в один момент вдруг оказавшись возле умников. С еле различимой скоростью взлетел правый кулак, потом левый. Звуки ударов слились в общий хлопок. Толстяк перелетел стол, сшибая грузным телом посуду и бумаги; Худой рухнул, проскользив по полу через весь кабинет. Никто и глазом не успел моргнуть, как две бессознательных тушки распластались на дорогом паркете.

– Ах ты сучара! – завопил Каланча, – Попробуй-ка со мной!

Он поднял руки, раскачиваясь в подобии боксерской стойки.

Громила не нуждался в повторном приглашении. Два мягких шага, едва заметный наклон корпуса – прежде чем Высокий успел среагировать, молниеносный апперкот вгрызся в его челюсть. Раздался неприятный громкий хруст, голова откинулась далеко назад, ноги оторвались от пола. Долговязая фигура перевернулась в воздухе, завершив кульбит беспорядочным падением. Бесчувственное тело раскинулось руками, из приоткрытого рта вывалились выбитые зубы.

Краузе наблюдал за представлением насмешливо-заинтересованно. Даже Карина оторвалась от созерцания улицы, чтобы насладиться быстрой расправой. Девушке импонировали эти двое – крутые, по-хорошему наглые, уверенные в себе. Один неимоверно могучий, второй неоспоримо умный. И оба – не равнодушные.

– Ну хватит! – гаркнул Главный, пристукнув кулаком по столу, – Будь вы хоть трижды из спецгвардии! Никто не может просто так избивать жандармов!

– Мы можем… – покачал головой Ханс.

Хмурый поперхнулся, привстав на стуле. Главный скрежетал зубами от еле сдерживаемой злости.

– Сегодня же отправлю жалобу главному прокурору! – прохрипел он, – Думаете, у меня нет друзей на верхушке? Посмотрим, за кого впрягутся влиятельные люди!

Краузе насмешливо вздохнул. Девушке достался еще один участливый взгляд.

– Мне жаль… – повторил дознаватель, направляясь к выходу.

– Давай-давай! – процедил Хмурый, – И песика своего захвати!

Здоровяк уже покинул кабинет, Краузе развернулся вполоборота у самой двери.

– Мне кажется, вы не будете писать никаких докладных, – мягко произнес он.

– С чего бы? – ощерился Главный, хватаясь за бумагу, – Уже начинаю!

Краузе с заметным сожалением пожал плечами, дверь захлопнулась за спиной дознавателя.

Двое шли по коридору жандармерии. Человек среднего роста и телосложения казался карликом на фоне возвышающегося рядом великана. Щегольской наряд казался таким же неуклюжим на фоне брутального одеяния громилы.

– Вольф, тебе нужно учиться сдерживать животные инстинкты, – с улыбкой заметил Ханс, – Пока ты не покалечил… кого-то не столь омерзительного.

Здоровяк посмотрел на собеседника с иронией. Понять Краузе порой довольно трудно – то ли он говорит серьезно, то ли шутит, то ли все в одном, смешанное в жуткой пропорции.

– Я и сдерживал, – буркнул Вольф, пропуская молодого дознавателя на выход.

Улица встретила холодным ветром и противной моросью. Ханс поспешил закутаться в плащ, большой парень будто и не заметил непогоды. Молодой парнишка-жандарм, дежуривший у входа, неуверенно отвесил честь.

– Хорошего дня, сэр.

Краузе посмотрел на постового, недовольный взгляд заметно смягчился.

– Давно тут работаешь, парень?

– Первый месяц, сэр.

– Не повезло тебе…

– Почему это? – от удивления жандарм даже проглотил свое «сэр».

Вольф, не дожидаясь товарища, уже спускался к мехмобилю. Дознаватель посмотрел на темное небо, извергающее потоки воды, на лужи, грозящие объединиться в озера, на молодого паренька, с невысказанным укором ожидающего ответа.

– Скоро узнаешь… – вздохнул Ханс, шагнув под дождь.

ГЛАВА 3

В одном из ближних пригородов Берлина – Лихтенберге – в спальном районе расположилась на отшибе неказистая пятиэтажка древней постройки. Если войти в крайний подъезд, сдерживая дыхание из-за скопившейся внутри вони, попадешь на засранную площадку. Старый скрипучий лифт, покрытый равномерным слоем плевков и окурков, поднимет на верхний этаж. Там, в самом углу, миновав заросли пустых бутылок, можно увидеть толстую стальную дверь темно-красного окраса. За монументальной преградой скрывается однокомнатная квартира уродливой планировки, обстановка которой весьма соответствует всем прочим достоинствам.

Беря эти «хоромы» в аренду, Нергал преследовал две цели. Во-первых, относительная близость от центра, вкупе с незаметностью. Во-вторых, угловая квартира на верхнем этаже должна обеспечить максимум тишины и покоя, ввиду наименьшего соприкосновения с соседями. И если первый пункт выполнялся на отлично – лучшей маскировки, чем в этом бомжатнике трудно себе вообразить – то второй явно хромал. Уже сейчас, по прошествии неполных суток, Рихтер наслушался как яростных переругиваний между семейной парой, доносившихся снизу, так и пьяных криков алкашей, бухающих ночь напролет в соседней по этажу квартире.

Нергал давно привык к скромным условиям быта, но даже на его спартанский вкус, мебели здесь имелся самый минимум. Скрипучая кровать в комнате, стул и стол на крохотной кухне. Обстановку дополнял шкаф для посуды. Одежду пришлось оставить в чемодане, плечики с рубашками повисли на длинных гвоздях, торчащих из стены.

Вместо люстры на потолке болталась лампочка, раскачиваясь на проводе под порывами ветра. Пляшущий свет натыкался на голые стены, грязные полы и задымленные потолки, создавая ощущение полного сюрреализма. Из темного толчка распространялась блевотная вонь, заставляющая держать открытым балкон, несмотря на осенний холод. С улицы доносились радостные крики пьяниц, рев мехмобилей, далекое завывание полицейских сирен – одним словом, обычная городская какофония.