Отправь их в Ад!

Нергал знал, что все это ерунда. Внешние условия могут сломить лишь тех, кто слаб духом. Комитос – так пренебрежительно назвали служители хадо-хито простых обывателей – бессмысленно живущие, бесцельно бродящие под солнцем, упивающиеся бездумными удовольствиями, глупыми страстями и сиюминутными желаниями. Лиши такого индивида хоть части привычной рутины – и он взвоет, не способный ни принять новую реальность, ни адаптироваться к непривычным условиям.

Да что там, Рихтер побывал в таком аду, что загаженная квартира в столице Пруссии по сравнению с ним казалась поистине райским местом. А потому – нет смысла сокрушаться или предаваться отчаянию. Учение хадо-хито помогло выжить в преисподней, теперь же ведет через тернии к четко поставленной цели.

Чтобы вырваться из обыденности, нужно найти свое призвание – хадо. А потом, в его рамках определить великую цель – хито. Казалось бы, так просто, так очевидно, что даже трудно признаться самому себе. Абсолютное большинство не выполняют даже первый пункт, что уж говорить о втором…

Мужчина нахмурился, вспомнив о главных постулатах. Проснувшись, он уже выполнил ритуал пробуждения, теперь, следуя кодексу, можно использовать любую свободную минуту для совершенствования.

Час пролетел, потраченный на исполнение нэйгун – особой двигательной гимнастики, включающей как упражнения для развития гибкости, так и силовые элементы с весом собственного тела. Нергал принял душ, старательно избегая прикосновений к липким стенам ванной комнаты. Вытерся чистым полотенцем, ощущая новую свежесть и приподнятое настроение.

Мужчина уселся за стол, перед ним раскрылся толстый ежедневник. Ведение подробных планов – одна из фишек хадо-хито, и Нергал не понаслышке понимал, почему. Чем меньше в действиях спонтанности, тем больше целеустремленности. Дисциплина закаляет дух, выполнение дневного расписания потихоньку, шаг за шагом приближает хито – миссию, цель, великое свершение.

Рихтер пробежался глазами по ровным строчкам записей. Не часто удается составить ясный план, но сегодня явно тот самый день. Четкий, осмысленный, вполне определенный пункт, причем расположенный как нельзя более близко к самой сути его хито.

А значит – нужно действовать смело, уверенно, без опаски и без оглядки.

Закончив планирование, Рихтер выбрался на узкий балкон. Облокотившись на угрожающе покосившиеся перила, мужчина бросил взгляд на город.

Небо почернело от туч, ни единого просвета в мрачной пелене, накрывшей Берлин. Дождь сыплется вниз непрерывными потоками. Далеко, у горизонта, сверкнула первая молния надвигающейся грозы.

Внизу – тротуар, утопающий в грязи. Редкие прохожие пробираются через болото, барахтаясь в хлюпающей жиже по щиколотку. У вино-водочного магазина радостно гогочущее сборище колдырей, им непогода точно нипочем. Мрачная громада соседнего дома подмигивает редкими огнями окон, ветер приносит запахи гниющего города.

Определенно, мир летит в бездну. Чертова Пруссия катиться в чертову задницу. Достаточно посмотреть на ее столицу – Берлин – и все понятно без слов. Народ выживает, из последних сил борясь с нищетой, болезнями и безнаказанностью преступников. А власть… наживается, выдумывает новые налоги, купается в роскоши, строя прекрасный новый мир на костях человечества.

И, что еще более иронично, толпы комитос не спасут. Как и всегда. Что-то изменить, сдвинуть в лучшую сторону может только тенсия – человек, обретший призвание и цель.

Ну что ж, время пришло. Человек нашелся.

Надвигается буря и Нергал будет ее девятым валом.

Каково же было удивление учителя, когда Рихтер объяснил ему свое хадо – убивать. Сомнений нет, лишать жизни – единственное, что всегда получалось у Нергала лучше чего бы то ни было. Ремесло, призвание, хобби, профессия, талант в конце концов! Все соединилось в одном умении, устремлении, страсти.

Долгое время не удавалось найти достойную цель. Все решило анонимное письмо, содержащее адреса, имена, должности. Пазл сложился, за деревьями показался лес. Миссия вдруг проступила настолько отчетливо, что казалось невероятным, что он не замечал ее до сих пор.

Это даже не банальная месть, хоть и смахивает на нее. Да, Нергал отомстит тем, кто вверг его в пучину ада. Но, и это гораздо важнее, глубже – Рихтер повергнет саму страну, систему, строй, что позволяет такие издевательства над людьми.

Время пришло, хито обретено, а мир обречен.

Солнце давно пропало, затерялось, утонуло в хмуром легионе туч. Свет звезды пробивался до земли с трудом, лишь рассеянным блеклым вариантом самого себя. Ни единого просвета – это знак. Значит, и никакой пощады.

Нергал вздохнул. Немного тоскливо, но все же уверенно и с осознанием предстоящих трудностей. Пора! Вышел с балкона, прикидывая в уме, что одеть. Пожалуй, можно выбрать белую рубашку, как на праздник, а к ней – кроваво-красный галстук.

Мужчина собирался, повернувшись спиной к окну, а там, между тем, шальной порыв растормошил застывшее небо, горячий острый луч разрезал темные пласты, заиграв на поверхности луж всеми цветами радуги. Но убийца этого уже не видел, он шел на дело.

ГЛАВА 4

Карина продолжала неотрывно пялиться в окно. Видела, как те двое сели в старый, видавший виды мехмобиль, и не спеша уехали. Наблюдала за прохожими, за движением на проспекте, становившимся все более оживленным. Погода не радовала, но у жителей города нет выбора – спешили кто на работу, кто с нее.

В кабинете установилась взрывоопасная атмосфера. Жандармы потихоньку приходили в себя после визита парочки из спецгвардии. Поверженных подняли, обиходили. Толстый отделался знатным синяком, Худой – легкой контузией. А вот Высокому повезло меньше. Помимо потерянных зубов, с челюстно-лицевой костью явно что-то не в порядке. То ли вывих, то ли перелом. Неудачливый боец сидел, задрав голову, трясущиеся руки придерживали норовившую отвалиться челюсть.

За всей этой суетой про девушку совсем позабыли, что ее вполне устраивало. Не пристают, не обсуждают – и то хорошо. Никакой жалости к жандармам Карина не испытывала, скорее наоборот – мрачное удовлетворение от того, как их поставили на место, макнули носом в дерьмо.

Давно хотелось в туалет, но попроситься страшно, злое внимание может вновь переключиться на нее. Девушка крепче сжала ноги, решив, что будет терпеть до последнего.

Далеко за окном, у самого горизонта, сверкнула молния. Разгоняя лужи высокими колесами, к жандармерии подъехал раритетный мерс. Плавные обводы крыльев, неимоверно длинный капот, стильная черно-белая раскраска – все притягивало взгляд. Мехмобиль небрежно остановился на стоянке, заняв сразу два парковочных места. Глаза фар погасли, отворилась дверца, ступня в черном лакированном ботинке опустилась в лужу, высокий мужчина прошел к багажнику. Мгновение спустя развернулся, придерживая в руке черный чемодан.

Дождь колотил по полям шляпы, капли отскакивали от плаща, увесистая ноша оттянула левое плечо вниз. Он направился к парадному, не обращая внимания на слякоть и разверзшиеся хляби.

Только теперь Карина его узнала. Она хотела закричать, но страшная судорога скрутила тело. Изо рта вырвался лишь писк, немногим громче мышиного. Глаза уставились на приближающуюся фигуру, мутная оторопь завладела разумом, крупная дрожь колотила конечности, кулаки сжались, ногти до крови впились в нежную кожу. Ужас подступал толчками, выгоняя сознание прочь.

Грядет сама неотвратимость. Судьба, возмездие, фатум. Этот мужчина… слишком страшен, чтобы быть простым человеком. Даже если старуха-смерть встретилась бы с ним на узкой дорожке, леди с косой почтительно отступила бы в сторону, пропуская вперед нечто более ужасное.

Нергал легко взбежал по ступеням, дорогу убийце преградил молодой постовой. Девушка не могла слышать слов, не увидела и удара. Она с содроганием наблюдала, как паренек повалился на мокрый камень с окровавленным лицом.

Далеко в коридоре раздались грохот, шум, удивленные крики. Девушка оторвалась от созерцания улицы, с трудом переведя взгляд внутрь кабинета. Опять грохот, надсадный вопль, хлопки, напоминающие гром.

Жандармы не обращали на шум особого внимания, с головой погрузившись в более насущные проблемы. Карина сжалась в комок, стараясь стать маленькой, незаметной.

Гром раздался ближе, девушка явственно различила череду выстрелов. Крик адской боли разнеся над жандармерией, заглушая все остальные звуки.

– Что там за чертовщина? – недовольно поднял голову Главный, – В допросной совсем стыд потеряли? Нужно заказать новую звукоизоляцию.

Только Карина понимала, что приближается неминуемая гибель.

Канонада выстрелов загремела совсем рядом, чуть ли не за дверью. За ней последовал звук падения чего-то тяжелого.

– Да что за хрень? – рявкнул Хмурый, – Не дают спокойно работать. Перестрелка?

– Ага, гномы-говночисты взбунтовались! – гыгыкнул Толстый.

Все пятеро заржали удачной шутке.

– Грэг, Стэн, идите проверьте, – Главный кивнул на дверь.

Толстый и Тонкий недовольно поднялись, бурча под нос сдержанные ругательства. Вальяжной походкой королей жизни прошествовали к выходу. Тонкая дверь едва успела закрыться за спинами сослуживцев.

Бум! – грохот выстрела ударяет по ушам, заставив подскочить на стуле. Грузное тело вкатывается внутрь, сшибая мебель. Вместо головы – фарш из костей, крови и разбитых мозгов. Бум! – повторный удар сотрясает помещение. Худосочный напарник летит ничком с раскуроченной грудной клеткой. Кровища хлещет из порванной артерии, заливая все вокруг красным дождем.

Дверь слетает с петель, не выдержав напора. В комнату входит смерть в человечьем обличии. Высокий широкоплечий мужчина в развивающемся плаще. Белая, идеально выглаженная рубашка, мастерски завязанный галстук и брюки со стрелками придают фигуре небывалую помпезность. В одной руке болтается черный чемодан, в другой дымится чудовищное оружие. Взгляд светится злым желтым огнем, прожигая насквозь, заставляя почувствовать себя полнейшим ничтожеством.

Не останавливаясь, мужчина выходит в середину комнаты. Чемодан с глухим стуком падает на пол, на его месте в ладони тут же возникает сверкающий кастет. Пулевик ныряет в кобуру, из-под полы плаща появляется сталь гномьего тесака.

Высокий вскакивает и получает удар. Кастет вгрызается в лоб, долговязое тело с неожиданным ускорением перелетает комнату, стена сотрясается, приняв на себя натиск мертвеца. Труп падает, голова неестественно болтается на переломанной шее. Удивленный взгляд навсегда застывает на ошарашенной физиономии.

Хмурый тянется к пулевику, но ладонь едва успевает обхватить рукоять. Широкий молниеносный взмах – голова жандарма отделяется от тела, откатываясь к ступням Карины. Девушка подтягивает ноги, желая держаться подальше от нежданного подарка. Из обрубка шеи бьет алый фонтан, окрашивая потолок и стену липкой продрисью. Безголовый стан валится вниз содрогающейся грудой плоти.

Главный стреляет, направив оружие в грудь врагу. Мужчина вздрагивает, но больше никак не реагирует на попадание. Он надвигается неумолимой тенью. Жандарм прыгает, взмахивая ножом, пришелец играючи уклоняется.

Взмах – отсеченная ладонь с зажатым оружием летит прочь. Крик еще не успевает родиться в глотке, как второй удар сносит ногу чуть выше колена. Жандарм падает, тесак взлетает в заключительном пируэте. Свист воздуха, блеск стали, голова Главного взрывается, разрубленная пополам. Обезображенный труп рушится, нелепо извернувшись. Омерзительная кашица мозгов вытекает на пол.