Дивный Мир Будущего

Нас замечают, четверка сдвигается навстречу. Трое идут рядком, нарочито расслабленно опустив руки. Высокие, сильные, уверенные в себе. Не простые громилы с улицы. Они совсем не похожи на бездумных исполнителей, скорее мужчины из тех, кто сам привык отдавать приказы. Ладони их пусты, но на поясе каждого – кобура; рядом небрежно болтаются либо ножны, либо ручка электродубины. Невольно отмечаю слаженность действий и стать походки – троица даже шагает в ногу, будто держа не слишком плотный строй.

А вот четвертый, выглядывающий из-за спин боевиков, оказывается старым знакомым. Не слишком высокая фигура, зато широченные плечи; лысая голова, будто вырубленная из камня. Руки-мачты, ноги-стволы деревьев; пудовые кулаки, размером соперничающие с небольшой головой. Кирк Гаусс кажется воплощением необузданной природной мощи, запертой в капкане человеческой плоти. При виде меня физиономия мужчины расплывается в довольной усмешке. Он разводит руками, будто закадычный приятель, необычайно обрадованный неожиданной встрече.

Не успеваю толком испугаться, да и слишком взбудоражен для этого. Кровь струится по жилам на порядок быстрее обычного, сердце выскакивает из груди; дыхание резкое, отрывистое; восприятие непривычно ускорено. Рядом – красивая женщина; непреклонная и непобедимая. И я буду соответствовать, даже если это глупо! Даже если ради этого придется пожертвовать чем-то значимым. Например – собой.

Анна останавливается, расставив ноги и слегка заведя правую ладонь за спину. Поза кажется вызывающей и расслабленной, но я-то вижу, что девушка готова ударить в любой миг. И не пустой рукой, а смертельной сталью неизменного кнута.

Отхожу чуть в сторону, давая ей пространство для маневра. Мое дело – разговоры и отвлечение внимания. А в случае схватки – внести сумятицу в ряды врагов, да желательно не мешать Анне вершить смертоубийство. Слегка напружиниваю ноги, стараюсь очистить голову, как учил Рамирес. Пальцы отзываются неожиданно сильным и быстрым покалыванием.

Враги тоже замирают, между нами добрый десяток шагов. Они спокойны и собраны, во взглядах нет и следа снисхождения, хоть и не похоже, чтобы нас воспринимали всерьез. Лишь Кирк лыбится еще больше, кажется рожа вот-вот треснет от столь широкой ухмылки.

– Вот так-так… – громогласным псевдо-сокрушенным голосом тянет Гаусс, – Посмотрите на них! Спасатели прибыли! Интересно, что же вы собираетесь предпринять теперь?

Коротко хохотнув, головорез внезапно теряет остатки веселости. На лицо накатывает злобное выражение, перекошенный рот источает торжество.

– Знаешь, мне совершенно насрать на бомбу и этот ничего не решающий взрыв! Но вот ты, – Кирк тычет пальцем в мою сторону, – С тобой я хочу поквитаться самолично! Девчонка пусть развлечет ребят, хоть и худосочная на мой вкус. Ну да ничего, главное, чтобы между ног дыр…

Стальной кнут рассекает воздух со скоростью молнии. Среагировать не успевает никто; даже я, хоть и ждал удара, сумел заметить лишь его финальный результат. Сверкающий железный узел с громогласным хлопком врезается в голову крайнего бандита; того не просто вырубает – словно невидимой огромной дланью сносит прочь с платформы.

Прыгаю вперед «щучкой»: вытянувшись, выставив руки далеко перед собой. И уже в полете вижу, что не успеваю: противники действуют на удивление быстро. Один смещается влево; другой, наоборот, вправо; и у обоих в руках оружие.

Сверкающая молния летит назад, обвиваясь вокруг девушки; Анна срывается в сторону плавным танцевальным пируэтом, замахиваясь для следующего удара. Гремит выстрел и мимо блондинки проносится стальная смерть. Миг задержки, мимолетное промедление – разрывной снаряд превратил бы прекрасную стройняшку в кровавый фарш.

Она бросается на пол одновременно со вторым выстрелом; смертоносный патрон слегка задевает кончики белых волос и уносится в никуда. Железный бич распрямляется в ответном ударе, устремляясь в лицо стрелку. Мужчине почти удается увернуться, но кнут настигает на излете, одним резким движением превращая лицо в уродливо рассеченную рану. Сила удара такова, что голова бедолаги едва не отрывается от шеи; отшатнувшись, здоровяк переваливается через перила и падает вниз, оставляя на пластике кровавый след.

Все это происходит за доли секунды: я даже не успеваю брякнуться наземь. Только теперь врезаюсь в стальное покрытие настила, судорожно стараясь направить руки на цель. Третий бандит торжествующе лыбится, готовясь спустить курок в беззащитную девушку, но тут я резко сжимаю пальцы. Две кинетические перчатки срабатывают одновременно, и мужчину сносит с места, как пушинку. Не знаю, каковы последствия подобного удара, да и спросить будет некого: головорез перелетает через пандус, с глухим стуком исчезая за пределами ограждения.

Ловко перекатившись, девушка замирает в широкой стойке: нога согнута в колене, другая отведена далеко в сторону. Левая рука за головой, как у танцовщицы, правая – у земли, бережно баюкает кнутовище. Растрепанные волосы падают на плечи, глаза сверкают боевым задором, на раскрасневшемся лице – смесь сосредоточенности и торжества. Она невероятно прекрасна и в то же самое время – ощутимо опасна; словно смертоносная фурия, явившаяся за своею жертвой.

Кнут стелется по платформе, будто живая змея, искрясь и переливаясь ярким светом. Готов поспорить, это не простое оружие! Бич движется сам по себе… Или же так только кажется из-за неимоверного мастерства Анны?

Вскакиваю на ноги гораздо менее грациозно. Тут же смещаюсь с линии атаки; ладони сразу указывают на последнего врага. В каждой перчатке остается по два заряда, вот только будут ли они эффективны? В прошлый раз Кирк даже не поморщился от кинетического удара…

Гаусс не то что не опечален гибелью сообщников – он даже, как будто, обрадован! Смотрит одобрительно и удовлетворенно, только что руки не потирает. Бандит доволен тем, что разделается с нами самостоятельно…

– Неплохо, – с неприкрытой насмешкой цедит мужчина, – Для ничтожеств!

Кидаю быстрый взгляд на девушку, Анна чуть заметно подмигивает. В этом жесте все: поддержка и похвала, благодарность и ободрение, сигнал и руководство к действию. Между нами проскакивает мимолетная искра понимания, порожденная не долгим знакомством и не бесконечными разговорами, а боем – тем, что сближает гораздо быстрее и надежнее.

Мы атакуем одновременно. Я прыгаю вперед все тем же приемом, выставив руки перед собой, одновременно активируя обе перчатки. И в тот же миг, обгоняя мой полет, рядом на неимоверной скорости проносится стальная молния кнута. Кажется, этот удар неотразим, как и кинетическая встряска… Какое жалкое заблуждение!

Вижу, как навстречу поднимается богатырское предплечье, а в следующий миг на меня будто налетает стена. Оглушительная встряска и удар – я отброшен назад, как мелкая сошка. Врезаюсь спиной в перила, чудом удержавшись по эту сторону платформы. Будь тело чуть крупнее, и заграждение точно бы не выдержало…

Какую-то долю секунды не могу ни пошевелиться, ни вздохнуть. Только смотрю. Округлившиеся от удивления глаза неверяще лицезреют невероятную картину: Анна, застывшая с перекошенным от напряжения лицом; Кирк, заслонившийся от удара ладонью; а между ними – тонкая, до предела натянутая струна бича.

Резкий рывок – притянутая собственным оружием, девушка с тонким криком падает навстречу врагу. Гаусс легко отмахивается громадным кулаком, и блондинка, лишившись сознания, катится по стальному настилу. Ее хрупкое тело замирает поодаль, скрючившись в распластанной позе. Кнут дребезжит у ног мужчины бесполезной безжизненной железякой.

Вскакиваю со всей возможной резвостью, усилием воли голова входит в состояние боевого транса, пальцы отзываются знакомым покалыванием. С какой-то холодной обреченностью понимаю, что это последний шанс: пока враг занят девушкой, пока внимание Кирка отвлечено. Вспоминаю все, чему успел научить Рамирес; тело мигом наполняется бурлящей энергией. Небывалая легкость и сила разливается по мышцам; кажется, если прыгнуть – можно взлететь!

Бегу, а вернее – смещаюсь дергаными шагами-прыжками, скользя по стальной платформе, как по льду. В мгновение ока, пока голова Гаусса развернута в другую сторону, подрываюсь к врагу. Понимаю, что бить его напрямик – бессмысленно, удар вновь пропадет втуне. А у меня два последних заряда, после чего стану безоружным…

Рука подлетает почти вплотную к ноге противника. Вжух! Кинетический удар врезается чуть ниже коленной чашки, стопа здоровяка проскальзывает по железному покрытию, отброшенная назад разрушительным толчком. Удачно! Пошатнувшись, взмахнув толстенными руками, Кирк с лязгом опускается на одно колено, чтобы хоть как-то удержать равновесие.

Пользуясь встречным импульсом, впечатываю ладонь под челюсть врагу. Перчатка исторгает последний заряд; мощный кинетический удар отбрасывает голову Кирка далеко назад; на какой-то миг кажется, что бычья шея мужчины не выдержит.

Нарочито небрежно, словно в замедленной съемке, голова Гаусса возвращается на место. Злобный взор разъяренных глаз буквально приковывает к месту, не давая пошевелиться. А в следующий миг Кирк выпрямляется, с завидной скоростью отвешивая внушительный пинок.

Каким-то непонятным образом умудряюсь выставить блок. И, что еще более невероятно, он смягчает удар, не позволяет жесткому ботинку раздробить грудную клетку. И все же, звериная сила пинка откидывает далеко назад; земля и небо несколько раз меняются местами, прежде чем стальной настил платформы останавливает мой беспорядочный полет.

Кое-как приподнимаю голову, в руках пульсирует запоздалая боль от принятого удара. Колени здорово приложились об железный пол, куда я только чудом не въехал лбом. На удивление мало повреждений для столь мощного пинка и не менее зрелищного кульбита. Зато покалывание в пальцах усиливается, вплоть до жжения, а в тон ему раздаются колокола в висках.

Гаусс надвигается медленно, не торопясь, давая оценить собственную мощь и неотвратимость. Как будто каменная скала научилась ходить ради того, чтобы безжалостно раздавить меня в лепешку. Поднимаюсь, дабы встретить врага стоя; внезапно за спиной мужчины чудится какое-то движение.

Анна крадется, как кошка, изготовившаяся к прыжку. Губы плотно сжаты, хищная ухмылка искажает миловидное личико, в руке мелькает стальное лезвие виброножа. Черт возьми! Она хороша! Но хотел бы я знать, где девушка прятала нож все это время?

– Давай, здоровяк! Покажи, на что ты способен! – делаю приглашающий жест, хотя сам стою на ногах с некоторым затруднением.

Кирк уже близко, он невозмутим и непреклонен. Кулаки верзилы покачиваются, словно громадные молоты, готовые раздавить в пыль любого врага. Поднимаю руки, без особой надежды готовясь отражать смертоносную атаку.

В эту секунду блондинка прыгает. Плавно, быстро, абсолютно беззвучно взвивается вверх, едва ли не выше человеческого роста. Хищный взгляд наполняется торжеством, оружие взлетает над головой в богатырском замахе. На микроскопический миг Анна зависает в воздухе, давая шанс оценить ее неповторимую грацию и девичью стать, а после – падает на врага; нож мчится прямиком к основанию черепа.

Возможно, Гаусс замечает нечто неладное в моих глазах. Или мужчину спасает невероятно развитое чутье. С удивительным для своих габаритов проворством он поворачивается и вскидывает руку. Удар приходится на подставленное предплечье, лезвие бесполезно рассекает воздух, силясь дотянуться до живой плоти. Кирк подхватывает девушку, прежде, чем она успевает вырваться; раздается жуткий треск, рука идет на излом, нож мгновенно меняет владельца. Безжалостные пальцы сжимают шею Анны, красотка виснет в мучительном захвате, как безвольная кукла.

С шумом выдыхаю воздух, сердце пропускает один удар. Надежды на победу рушатся, как карточный домик. Гаусс держит девушку перед собой, будто щит; вторая рука бандита сжимает отобранный нож.

Анна не может даже стонать – горло девушки намертво пережато. Правая рука висит, переломленная пополам, по лицу разливается смертельная бледность. В глазах плещется боль, одна боль и ничего другого. Нет даже разочарования, лишь яркие всполохи ужасной муки.

– Отпусти ее! – возглас вырывается сам собой, помимо желаний разума, – Это наша с тобой война! Не тронь девушку!

Поставив блондинку на ноги, Кирк отпускает горло; вместо него пальцы громилы беззастенчиво хватают за роскошные волосы. Он дергает Анну, как бесполезную игрушку; с уст девушки наконец-то срывается протяжный стон, наполненный отчаянной болью.

– Интересно, – злорадно произносит Гаусс, – А иначе – что?

Бессильно сжимаю детские кулачки. А что, собственно, я могу предложить? Мне нечем подкупить или задобрить громилу. Остается только запугивать, но и угрозы звучат, как неумелый блеф, вскрыть который не составит труда самому бездарному игроку.

– Не тронь ее! – повторяю с внезапно прорезавшейся сердобольностью, – Иначе… я тебя уничтожу!

– Ха-ха-ха-ха! – Кирк хохочет, словно услыхав отличную шутку.

А потом одним резким неуловимым движением перерезает девушке горло.

До сознания не сразу доходит, что случилось.

Красные брызги заливают железный настил; окровавленный нож отлетает прочь; рядом, захлебываясь собственной кровью, падает Анна. Несколько жутких предсмертных судорог – и она затихает.

Не могу оторвать глаз от сжавшегося хрупкого тельца; собственное сердце стучит, как обезумевший барабанщик. Струйка крови течет из прокушенной губы, руки дрожат от накопившегося напряжения.

И все это под аккомпанемент адского злорадного смеха.