Приключения Кларенса Хантера, путешественника по мирам

***

Сложное оборудование для обслуживания звездолетов есть только на верфях и в специальных ремонтных доках. Но исследовательские центры были, разумеется, исключением. В них было все необходимое для работы с летающими лабораториями. Не все верфи могли похвастаться таким изобилием приборов и материалов.

«Призрак» раскрыли, точно пластиковую модель и подвесили верхнюю часть на технологических захватах. По нижней сновали ремонтные дроны, ловко монтируя систему. Их тонкие лапки-манипуляторы работали со скоростью, недоступной человеческим рукам. То там, то здесь сверкали вспышки диффузионной сварки.

Хантер печально смотрел на разобранную звездную машину. Ему казалось, что роботы копаются в его собственных внутренностях.

Кто-то коснулся плеча:

– Тяжелый истребитель класса «Центурион»? Ты его из музея украл, что ли? Он ведь устарел много веков назад. Даже выглядит, как древний реактивный самолет.

Хантер подпрыгнул едва ли не до потолка и резко повернулся: перед ним стоял высокий молодой человек с бородкой.

– Питер Джастин Самнер, научный сотрудник! Можешь звать меня Пиджей! – отрекомендовался он. – Я буду наблюдать за испытаниями. По распоряжению профессора, естественно.

– Как тебя звать? Пиджин, то есть, голубь? – съехидничал Хантер. – Как интересно. Голубь мира на Полигоне. Это что-то.

Питер нахмурился:

– Взрослый же человек, Хантер, а несешь такую чушь… Как маленький!

– Откуда ты меня знаешь?

– Невтриносов приказал найти белобрысого хохмача с молотком. Все очевидно! – едко сказал Пиджей.

В ответ Хантер надулся и с гордостью произнес:

– Это не совсем «Центурион». Уникальная машина. Творческая переработка старинного истребителя во вполне современный дальний разведчик-изыскатель. А выбрал я эту модель, потому что аэродинамическая форма и складные плоскости делают его способным летать в газовой и жидкой атмосфере. К тому же на борту куча оружия. Оно лишним не будет.

– По-моему, жидкая атмосфера называется океан. В нем плавают, если что.

– С точки зрения звездолета без разницы. Еще вопросы?

– Можно хоть немного тепла в голосе?

Хантер пожал плечами:

– Я попробую, Пиджин. Идемте в столовую. Я больше не могу смотреть, как потрошат мое творение.

Хантер зашагал по коридору. Питер едва поспевал за ним.

– Профессор давно мечтал о летающей лаборатории. Вместе с пилотом, – сказал Пиджей. – Но почему именно ты, я не понимаю. После истории с разрядником я бы лично вымел тебя поганой метлой. Ты бы у меня всю оставшуюся жизнь разводил цветочки.

– Может, он знает что-то, чего не знаешь ты? – спросил Хантер и распахнул дверь комнаты, которая по традиции называлась столовой.

К вечеру андроиды закончили монтаж. Верхняя половина корпуса легла точно в направляющие нижней. Подвешенный на захватах звездолет вплыл в динатронную камеру – обработка делала его способным противостоять вселенским катаклизмам. На несколько секунд в окошке вспыхнуло тусклое сияние. По корпусу пробежал голубоватый луч сканера. Раскрылись металлические створки, и транспортер-платформа вывезла «Призрак» на посадочную площадку.

***

Утром Хантер вежливо постучал в дверь кабинета профессора. Молотком.

– Войдите! – раздалось в ответ.

Хантер осторожно протиснулся внутрь.

– Вот так бы всегда, – ухмыльнулся Невтриносов и указал на стул. – Как спалось?

– Спасибо за беспокойство, – как обычно съехидничал Хантер и положил молоток на стол. – Замечательно. Я всегда быстро засыпаю перед ответственным заданием, сути которого мне никто не удосужился объяснить.

– Нет времени на разговоры. Включишь систему – поймешь сам, что делать. Программа испытаний зашита в бортовой компьютер.

В дверь постучали. Ученый крикнул «войдите!» и в кабинет, задыхаясь от быстрого бега, влетел Питер.

– Наконец-то явился. У меня, похоже, одни разгильдяи работают! Хантер, бери напарника и начинай испытания, – раздраженно сказал профессор.

– Э… Мне не нужен второй пилот…

– Не беси меня… – прорычал Невтриносов. – Марш на испытания! Живо!

Хантер метнулся к двери.

– Куда? – остановил его профессор. – Молоток не забудь!

Открыв наружную дверь шлюза, Хантер пригласил напарника внутрь и неожиданно схватил его за руку:

– Слушай, будь другом! Принеси мой коммуникатор! Я забыл его у профессора. А я пока приготовлю машину.

Питер скрылся в крытой галерее. Хантер показал ему нос, нажал на кнопку блокировки двери и поднялся в кокпит. Пару минут он пытался пристроить молоток, чертыхнулся и просто положил его на консоль. В конце концов, искусственная гравитация не даст инструменту свалиться на пол при любых маневрах.

Засвистели вихревые двигатели. Под крылом поплыли песчаные дюны, горизонт подернулся голубоватой дымкой. Хантер глянул на дисплей: кто-то уже ввел в навигационную систему данные. Он прибавил тягу, вывел звездолет на сверхзвук и остроносая машина, громыхая ударной волной, помчалась к белеющим на горизонте вершинам гор.

Интересно, как работает пресловутая «новая система»? Хантер поерзал в кресле и на всякий случай пристегнулся. Откинул защитную крышку, чуть помедлил, повернул переключатель и воспарил над заснеженными скалами.

Звездолет исчез. Руки превратились в атмосферные плоскости, тело стало фюзеляжем, ноги… да кто знает, куда они пропали? Вместо собственного биения сердца Хантер ощутил ровную мощь реакторов и вихревых двигателей. Разум соединился с бортовым компьютером и заработал быстрее вспышки ядерного взрыва. Полное слияние с машиной…

Хантер… а может быть, «Призрак», нырнул в разлом и помчался в извилистом коридоре, ловко уворачиваясь от покрытых трещинами стен. Прямо перед носом вырос черный прямоугольник с белым кругом – учебная мишень. Удар нейтронными пушками – каменные обломки черными брызгами разлетелись во все стороны. Мимо! Да что такое!

Руку-крыло свело судорогой. От боли потемнело в глазах… или сенсорах. Хантер попытался взвыть, но рот пропал куда-то вместе с остальным телом.

Звездолет ринулся в подернутое белесой дымкой небо и начал выписывать немыслимые фигуры пилотажа. Хантер попытался переключить управление, но у него не было рук! Нервные импульсы терялись где-то внутри взбесившегося компьютера. И раз система управляется сознанием, единственный способ выбраться из передряги – потерять его.

Любой другой человек потерпел бы фиаско. Но Хантер всегда воспринимал разум и тело, как нечто обособленное друг от друга. Он воткнул в раскол воображаемый лом, и, раскачивая его из стороны в сторону, начал расширять зияющую брешь между плотью и душой. Наконец боль повисла где-то далеко…

Хантер попытался выключить компенсатор перегрузок. Он возжелал этого всем сердцем, всей душой и страшная сила вбила его в кресло так, что затрещали кости. Голова взорвалась десятком сверхновых, и Хантер очутился в кабинете профессора. Ученый, заложив руки за спину, ходил взад-вперед по кабинету, а на стуле, виновато повесив голову, съежился Питер. Он-то здесь причем?

В ушах раздался неприятный шум, будто ураган гнал по ковру миллионы бумажек. Где-то далеко вспыхнула звезда, и поток белого света вбил Хантера в самого себя…

Он долго висел в кресле на ремнях. Все тело ныло, словно кто-то долго и методично избивал его ногами. Особенно досталось голове: пульсирующая боль сверлила череп, волнами растекаясь до самых плеч. По лбу, заливая глаза, текло что-то мокрое, теплое и противное.