Тринадцатая жертва

– Я согласен, согласен! Мы поедем втроем…

– Вдвоем. Нинель останется здесь. Потом напишет статью по вашим докладам и фотографиям. Питер: будешь на подхвате, но все же захвати с собой камеру. На всякий случай.

Нинель умоляюще посмотрела на босса, но тот остался непреклонным:

– Тебе там нечего делать. Сиди здесь и жди возвращения наших тайных агентов. Я больше вас не задерживаю.

Я забрал план, взял карту города и спустился в лабораторию. И чем больше я изучал местность, тем больше мрачнел. К маленькой, укрытой кустами площадке, вела единственная дорога. Отступать было некуда.

Глава 12. Бандитская сходка

Ровно в шесть, когда на город опустились сумерки, мы с Фелпсом выехали на «охоту». Снег перестал идти, асфальт подсох и «Шевроле» резво покатил по улицам. Желтые, малиновые, зеленые, синие огни в занавешенных разноцветными шторами окнах качнулись и поплыли, потом побежали, неясными отсветами вспыхивая и угасая на тонированных стеклах автомобиля. На скорости ничего нельзя было разглядеть, но мысленным взором я пытался проникнуть сквозь непроницаемые занавески. Как живут люди, что они делают, где работают, чем дышат? Кто-то из них бандит, кто-то рабочий, кто-то банкир или хозяин завода. Правда, вряд ли небожители живут в одном квартале с простыми смертными, но как знать? Здесь, в незнакомом городе, все казалось чужим и странным.

Перси поставил машину на стоянку между мрачных двухэтажных домов с потемневшими от времени стенами – временным жильем сменных рабочих. Никто не обратил внимания на шум мотора. Потом мы осторожно пробрались через березовую рощу к маленькому пятачку, скрытому зарослями кустов. На земле валялись использованные резиновые изделия – очевидно, летом площадка служила прибежищем для влюбленных пар. Но сейчас не нашлось желающих отморозить себе заднее место.

Я раздвинул ветки и, едва дыша, выглянул. Освещенная фонарями площадь Цветов просматривалась отсюда от улицы до улицы. Отличное место для снайпера или фотографа. Очень странно, что бандиты не прочесали здесь каждый переулок.

Заводские ворота поблескивали чуть в стороне. Два крытых фургона преграждали путь любому, кто попытается помешать переговорам. Потом, выпустив клуб дыма, грузовики сдвинулись с места и на середине площади выстроились полукругом несколько дорогих автомобилей. Из них выбрались люди в невзрачных пиджаках. Бойцы, вооруженные армейскими карабинами, заняли периметр. Короткое рукопожатие, и сходка началась.

Перси побелел от страха. Он едва не перегрыз ремешок своей камеры, пальцы скребли кожаный футляр.

– Соберитесь, – прошептал я. – Делайте свою работу. Считайте, что вы на званом приеме в городской ратуше.

Я прикинул экспозицию, установил объектив на бесконечность, взвел и спустил затвор. Негромкий щелчок показался выстрелом из пушки. На всякий случай я сделал еще несколько кадров.

Только тогда Фелпс взял себя в руки. Он поднес камеру к глазам и нажал на кнопку. Пружинный механизм сработал автоматически – фотоаппарат затрещал и тут же смолк. И еще раз.

– Все, – выдохнул Фелпс, застегивая футляр. – Уходим.

Мы рванули туда, где меж домов сочился желтый свет городской улицы. Ветви больно хлестали по лицу, царапали руки, цеплялись за куртку, но лишь замедлили наше поспешное отступление.

Казалось, наш «спринтерский марафон» никогда не кончится. Мы успели пробежать больше половины дорожки, как чей-то огромный силуэт заслонил собой близкие фонари. Перед нами, словно из-под земли, вырос настоящий гигант. Таких людей я еще никогда не видел – он был настолько выше Фелпса, насколько Фелпс выше меня. Этот человекоподобный Кинг-Конг поигрывал бейсбольной битой, и в его могучих лапищах она казалась едва ли не зубочисткой. Зачем ему оружие? Он раскрошит череп голыми руками!

К моему изумлению, Перси отреагировал мгновенно. Фотограф бросился под ноги великану и в подкате сбил его с ног. Тот замычал, потом заревел и в ярости переломил биту пополам. Очевидно, гигант был из тех глухонемых, которым природа компенсировала недуг невероятной физической мощью. Фелпс вскочил на ноги, схватил меня за куртку и вытолкнул на тропинку. Мы, отчаянно спасая свои жизни, бросились к проему между домами. А позади удары тяжелых ботинок сотрясали землю.

Я быстро глянул через плечо: наш преследователь отставал, но Фелпс не мог за мной угнаться. С вытаращенными от ужаса глазами он плелся немного впереди глухонемого гиганта. И все же мы бы убежали, если бы Перси не споткнулся. Он полетел кувырком и растянулся на мерзлой земле.

Глухонемой победно взревел и занес кулак размером с дыню над головой несчастного фотографа. Губы человека-монстра скривились в сладострастной ухмылке. Перси посмотрел на меня обреченным, полным мольбы взглядом. «Сделай же что-нибудь!» – мысленно кричал он. Я остановился и обернулся. В самом деле, пешком отсюда не удрать – наверняка на вопль глухонемого сюда уже спешат головорезы с площади. И даже если бы я умел водить машину, ключей-то у меня нет! Да черт с ним, с насилием! Может, спишут на самооборону?

За ту секунду, что подарила мне судьба, я успел сделать многое. Выхватил «Баярд», сдвинул предохранитель, прицелился и нажал на спусковой крючок. То, что произошло, поразило меня как разряд фантастического бластера.

Пламя вырвалось из ствола на два фута. Звук выстрела был похож, скорее, на грохот крупнокалиберной винтовки, чем на хлопок пистолета тридцать второго калибра. Глухонемого великана разорвало пополам – ноги упали на тропинку отдельно от туловища. С шипением, точно змеи, выползли из растерзанного брюха изуродованные внутренности.

– Вот это ружьишко, – сказал я сам себе и огляделся по сторонам в поисках неизвестного стрелка. Никого. Вокруг пусто, как на кладбище в рождественскую ночь.

Значит, весь этот ужас устроил мой «Баярд»? Очевидно. Тогда чем же снаряжены патроны тети Эдны? Но времени на пустые вопросы не осталось. Я помог подняться Фелпсу, вымазанному с ног до головы кровью гиганта. Перси мельком глянул на мертвеца, позеленел и согнулся в приступе неукротимой рвоты. Спокойно, без суеты, я сунул пистолет в карман, достал камеру и невозмутимо сфотографировал останки.

На безымянном пальце убитого оскалился золотой череп с крохотными бриллиантами, зловеще сверкающими в мертвых глазницах. Я не без труда снял перстень, потер его о рукав и положил в карман. К этому времени Перси немного пришел в себя.

– Так у тебя был пистолет? Никогда бы не подумал.

Я кивнул и потянул фотографа за собой. Мы выскочили на освещенную улицу и бросились к машине.

– Только не включайте фары! – крикнул я на бегу.

Перси открыл дверь и плюхнулся на водительское сиденье. Я сел рядом. Фелпс попал ключом в замок только с третьего раза. Взревел мотор, и «Шевроле» рванул прямо по улице. Мы промчались три квартала, и только тогда со стороны площади донеслись выстрелы, быстро переходящие в беспорядочную пальбу. За нами никто не гнался, но все равно Перси зажег фары, только когда свернул на Парк-Авеню. Почему-то он повел машину в противоположную от редакции сторону.

– Домой надо, – пояснил фотограф. – Переодеться. Не могу же я показаться на глаза боссу в таком виде. Придется ему подождать. Все равно мы успеем дать материал только в утренний номер.

Перси достал из перчаточного ящика салфетку и вытер руль. На бумаге остались бурые следы.

Фелпс жил в двухэтажном особняке далеко за конечной остановкой трамвая. Он оставил меня в просторной, с широкими окнами, гостиной, а сам скрылся за дверью ванной. Зато ко мне тут же прицепилась подвижная девочка с золотыми кудряшками, перевязанными розовой лентой.

– А вы папин друг? – с детской непосредственностью спросила она.

– Скорее, враг, – честно ответил я.

Девочка засмеялась:

– Нет, папа бы тогда вас выгнал.

– Ну, я как минимум конкурент твоему папе. Работаю с ним в редакции. Фотографом.

– А! Привет, коллега! – девчушка достала игрушечную камеру, щелкнула кнопкой и вновь залилась смехом.

Я показал девочке язык. Она хихикнула и в ответ высунула свой. Похоже, ей стало весело, что взрослый дядя ведет себя как ребенок. С минуту мы то и дело дразнились, а потом из ванной, растирая голову полотенцем, вышел Перси в домашнем халате и тапочках.

– Лиза, ты снова пристаешь к гостям? Ну-ка быстро в свою комнату! – фотограф сказал это не терпящим возражений тоном.

Девочка обиженно надула губы, но строгий приказ выполнила без капризов. Правда, кроха мстительно хлопнула дверью, выставляя напоказ испорченное настроение.

– Может, не стоило так жестко?

– Да Лизка на голову залезет, если ее не приструнить. Старшенький спит давно, а ее разве уложишь?

Фелпс поднялся на второй этаж. Лиза тут же приоткрыла дверь своей комнаты. И снова мы начали переглядываться, показывая друг другу языки. И снова нас оборвал строгий отец. Но напоследок я все же показал язык маленькой проказнице.

***

Босс и Нинель терпеливо ждали нас в фотолаборатории. Никто из них не спросил, почему мы задержались. Всех интересовало только дело. Фелпс, в новой рубашке и пиджаке устроился на диване, я же закрылся в проявочной. Все, что происходило снаружи, было прекрасно слышно. Дверь же свето-, но не звуконепроницаемая.

Несколько секунд я напряженно размышлял. Снимать пришлось с недодержкой, значит, нужно поднять чувствительность пленки. Придется проявлять чуть дольше, главное не затянуть, иначе – вуаль. А это все – прощай, карьера…

– Больше я не подписываюсь на такую работу, – произнес Фелпс с истерическими нотками в голосе. Видимо, нервное напряжение только сейчас дало о себе знать. – Можете меня уволить! Это Блейку все равно. Он как танк! Его что, все это не касается? Питер, а? У меня двое детей, между прочим!

– Выпейте кофе и успокойтесь, – босс говорил мягко, словно убаюкивал собеседника. – Обещаю, впредь будете освещать только светские рауты и жизнь бомонда.

С минуту Перси звучно прихлебывал из кружки. Потом Ольсен сказал: