Небесный всадник

Они что, мне поверили?

– Если бы не твоя летающая машина, – сказал Рингвуд, – мы бы, конечно, упекли тебя за решетку. Но отрицать очевидное будет лишь идиот. Джош, ты как думаешь?

– Табличка «сделано в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году» говорит сама за себя, – Сансом налил себе виски и еще раз «промочил горло». – Поэтому-то майор и заинтересовался тобой. Наивный юноша. Тебя подставили, в этом нет никаких сомнений.

– Вы хотите работать следователем, Сансом? – поинтересовался я.

– По-моему, я говорил, что полторы сотни негров требуют особого подхода. Не все решается плеткой. Иногда приходится разбираться серьезно.

– Я когда-то читал, что надсмотрщик может карать и миловать. Вплоть до казни на месте.

Сансом покачал головой:

– Такие вещи решает только хозяин. К имуществу нужно относиться бережно. Зачем его портить?

– Действительно ни к чему, – я небрежно махнул рукой в знак согласия. – Что дальше?

Майор вперил в меня свой проницательный взгляд:

– То, что вы нам рассказали, лейтенант, не выйдет за эти стены. На всякий случай я распоряжусь, чтобы в форте вы всегда могли пообедать в офицерской столовой. И чтобы вам при необходимости предоставили койку в казарме. Вы свободны. А нам с Джошем нужно посекретничать.

– Спасибо, сэр. Мистер Сансом, у вас есть ломик?

Оба моих собеседника удивленно захлопали глазами.

– Мне надо кое-что открыть.

Сансом молча достал из кладовки лом и почти торжественно вручил его мне.

– Ничего! – сказал он. – Вот вернется сеньорита, она за тобой присмотрит!

– Какая еще сеньорита?

– Потом узнаешь. Всему свое время! – Сансом многозначительно поднял указательный палец.

Заинтригованный, я вышел из пристройки и направился к вертолету. Открыл дверь грузового отсека, зажег свет и задумался на несколько секунд, глядя на ящик, прочно принайтованный к полу. Может быть, в другое время я не стал бы пользоваться чужим имуществом, но от выпитого виски у меня отказали тормоза. Я поддел доску ломом, отодрал ее и достал новенькую, пахнущую металлом и лаком винтовку. Я подзабыл, как разбирается «Гаранд» и поэтому мне потребовалось довольно много времени, чтобы очистить механизм от консервационной смазки. Наконец я собрал оружие и щелкнул ударником.

Патроны лежали в коробках, уже упакованные в пачки по восемь штук. Я зарядил винтовку, выключил свет и пошел к особняку. Вот теперь пусть кто-нибудь ко мне сунется!

Пока я возился с ящиком, окончательно стемнело. На небе вспыхнула мерцающая россыпь звезд. Чтобы не блуждать в бесконечных коридорах, я решил зайти в дом через черный ход и пошел через сад. Акации, точно средневековые великаны, тянули ко мне узловатые руки. Вдруг я услышал чей-то шепот, потом под ногой треснула ветка. Я застыл, сжимая винтовку в руках. Палец лег на спусковой крючок. Пригляделся и между деревьев увидел две темные фигуры – одна хрупкая, нежная и тонкая, вторая – мужественная и высокая. Ничего себе – в саду кто-то устроил любовное гнездышко?

А девушка вдруг бросилась на грудь мужчине, обхватила его шею руками, беспомощно тычась лицом ему в плечо. До меня донесся всхлип не то отчаяния, не то горя.

Я осторожно, стараясь не хлопнуть дверью, прошел в гасиенду, в свою комнату и, не раздеваясь, рухнул на постель. Заснул я мгновенно. Как тогда, в гостинице аэропорта маленького городка Фрир.

Глава 9. Любовь – это…

Когда я проснулся, часы на стене показывали полдень. Голова распухла и превратилась в шар вдвое больше своих обычных размеров. А может, ее оторвал мой знакомый ягуар? Впрочем, скорее, он попросту заночевал у меня во рту. Естественно, постель пятнистая кошка использовала и как туалет. Увы, пить под старость лет я так и не научился.

С трудом продрав слипшиеся глаза, я кое-как доплелся до отхожего места на заднем дворе. На обратном пути мне попался слуга-негр.

– Эй, парень! – крикнул я. – Хочешь прогуляться по Ленокс-авеню?

Я намекал на знаменитую улицу Гарлема и знаменитый шлягер, но не сразу сообразил, что его автора – Ирвинга Берлина, пока не существует даже в проекте.

Негр остановился. И без того худое лицо вытянулось еще больше, белки глаз засверкали, как две полные луны.

– Я не понял, что вы сказали, масса Ральф. Вас не было к завтраку, и масса Морган приказал вас не будить. Бисквиты уже холодные.

– Старикан молодец – соображает. Слушай, друг. Принеси мне минералки, а?

– Может, Юпитер принесет массе Ральфу виски? Или пива?

Я прикрыл рот рукой:

– Ой, нет. Только минералку, приятель.

Негр скрылся за дверью. Я вернулся в комнату и несколько минут сидел, разглядывая свой вертолет в окно. Явился Юпитер и принес две бутылки, напоминающие старинные глиняные кувшины и чистый стакан.

– Это еще что за диво?

– Сельтерская, масса Ральф. Сам масса Морган послал вам в подарок. Открыть?

– Пожалуй. Скажи мне еще, Юпитер, кто тебя так назвал?

Губы негра растянулись в улыбке, обнажая блестящие зубы:

– Масса Морган дал мне имя. Но меня все зовут просто Юп.

Когда негр удалился, я налег на минералку. Первая бутылка опустела за несколько минут. Я еще наслаждался солоноватым вкусом и пузырьками газа, приятно пощипывающими язык, как в дверь постучали. Стук был не сильный, но уверенный. И это явно не слуга.

– Да! – крикнул я недовольным тоном.

В комнате появилась Мари.

– Добрый день, – вымолвил я, вспомнив, что не успел привести себя в порядок. – Вы находитесь в зоопарке имени Лопе де Вега и перед вами самый волосатый гиббон, какого только можно встретить во всей Америке. Чем обязан?

Мари покосилась на винтовку у кровати, села на стул и, не дав мне опомниться, грустно произнесла:

– Вы все шутите, Ральф. А мне не до смеха. Скажите, вы когда-нибудь любили?

От такого вопроса я закашлялся и залил сельтерской свои брюки. И только теперь заметил припухшие от слез веки Мари.

– Чем я обязан вашему визиту? В смысле, почему вы пришли с таким вопросом именно ко мне, в общем-то, постороннему человеку?

– Я никому больше не доверяю. Но вряд ли меня поймет тот, кто никогда не любил. Прошу прощения за беспокойство.

– Нет, подождите. И в моей жизни были два месяца счастья. Очень давно, много лет назад.