Небесный всадник

***

Косые струи осеннего дождя нудно барабанили в окно. Крупные капли ползли по стеклу, собирались лужицами на откосах и прозрачными ручейками стекали на асфальт. В комнате было сухо, тепло и уютно. Я нежился в постели, а мне в плечо жарко дышала Эбигейл – самая прекрасная девушка на свете. На ее пальце блестело новенькое обручальное кольцо. Такое же, как и у меня, только поменьше.

Эбигейл, совершенно нагая, подняла голову. Ее платиновые волосы рассыпались по плечам.

– Милый, нам пора. И так вместо завтрака мы…

– Приготовь срочно чего-нибудь. Рванем на всех парах и будем на месте вовремя!

Пока я одевался, Эбигейл нарезала бутербродов и заварила кофе. Она еще умудрилась привести себя в порядок – стянула волосы в хвост, подвела глаза и подкрасила губы бледной, чуть блестящей помадой. И когда успела?

Мы быстро подкрепились, накинули плащи и хлопнули дверьми нашего семейного «Форда». Я запустил двигатель, погнал по улицам, разбрызгивая лужи, и выскочил на трассу. В запотевшем боковом окне промелькнул перечеркнутый знак «Портленд» – я, скорее, угадал надпись на нем, чем увидел.

Мыслями я был уже далеко – на торжественном построении студентов Массачусетского технологического института. Позади трудные вступительные экзамены. Я зачислен в один из самых престижных университетов мира! Победно ревел мотор, свет фар желтыми зайчиками отражался в мокром асфальте, стрелка спидометра перевалила за отметку восемьдесят миль в час. Меня переполняли чувства, и я не сразу сообразил, что не так с двумя яркими светляками на встречной полосе. Лишь три бесконечных секунды спустя я понял, что они мечутся вправо и влево по всей ширине автострады – очевидно, водитель не справился с управлением.

Я вдавил педаль тормоза в пол до отказа, но машина продолжала нестись по залитой водой дороге. В последний миг, уходя от столкновения с темной громадой седельного тягача, я инстинктивно вывернул руль влево. Удар пришелся на место пассажира. Туда, где, пристегнутая ремнями, сидела моя жена.

Я ничего не слышал – наступила тишина. Как в замедленном кино, машина отлетела в канаву, серое, затянутое тучами небо поменялось местами с землей и снова встало на свое место. Эбигейл так и осталась в кресле, зажатая искореженной дверью. Ее глаза остекленели, изо рта сочилась алая струйка, но она была жива еще целых двенадцать минут. Я же не получил ни царапины.

– Эбигейл! – закричал я что есть силы. – Эбигейл!

После похорон жены я записался в армию, в училище вертолетчиков. Через год началась война во Вьетнаме, я отправился добровольцем и попросился в воздушную артиллерию на ганшип – вооруженный от полозьев до винта вертолет огневой поддержки.

***

– Эбигейл, – прошептал я.

– Вы что-то сказали? – тут же отозвалась Мари. – Впрочем, я вижу все по вашим глазам. Я причинила вам боль?

Наверное, Мари надо было идти учиться на хирурга. Она попыталась сунуть палец мне в рану и поскрести в ней ногтем. Только там остался давно заживший шрам. Легкая щекотка – вот и все, чего добилась взбалмошная наследница гасиенды. Вслух же я сказал:

– Так, совсем чуть-чуть. Капельку. Что вам нужно-то?

Я даже не стал вытирать воду с брюк – в жару она быстро высохнет сама. Мари печально оглядела меня с ног до головы и произнесла:

– Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь?

– Запросто! Если, конечно, вы расскажете мне суть.

Мари вдруг широко улыбнулась и шагнула к двери:

– Пока не время. Но когда-нибудь вы мне очень понадобитесь.

Она послала мне воздушный поцелуй и упорхнула. Я же не знал, что и думать. Вот с таким, с позволения сказать, контингентом, мне пришлось иметь дело. И как теперь быть?

Несколько минут я размышлял, потом схватил винтовку, через длинный коридор прошел на кухню и крикнул черному повару:

– Перекусить есть?

– Вы на охоту, масса Ральф? – спросил негр, отрезая мне большой кусок мяса и хлеб.

– Просто погулять. Боюсь, я не отличу индюка от куропатки.

Наскоро перекусив, я, держа в руке винтовку, направился к вертолету. Занятый своими мыслями, я едва не попал под копыта лошади, которую вел под уздцы конюх. Я злорадно хихикнул: ничего, сейчас мы посмотрим, кто испугается по-настоящему! Сунул винтовку в грузовой отсек и забрался в кабину. Отсюда, с высоты почти десять футов, мне было хорошо видно, как конюх, согнувшись в три погибели, насыпает корм в ясли. И я нажал на кнопку стартера.

Двигатель кашлянул и взревел. Лошадь рванулась в сторону, если бы ее не удержала уздечка, она бы, наверное, перемахнула через ограду. Конюх спикировал прямо в ясли – в воздухе мелькнули его черные пятки. Как только раскрутился ротор, я отсалютовал и оторвал вертолет от земли.

Мне стало весело, сердце радостно затрепетало – я снова в воздухе, и никто здесь мне не может помешать! Здесь нет назойливых диспетчеров, нет зорких радаров, контролирующих каждый твой шаг в небе. Твори, что хочешь! Полная свобода! Я прошел низко над плантацией – невольники, бросив корзины, упали на землю. Надсмотрщик верхом на лошади погрозил мне кулаком.

Набрав высоту, я повел машину на север широким зигзагом, а когда среди холмов показались индейские вигвамы, описал большую окружность с центром в гасиенде – приближаться к темнеющим вдалеке обрывистым холмам мне совсем не хотелось – там запросто можно было поцеловать землю.

Летал я не ради удовольствия и даже не ради проверки вертолета. Я, по старой военной привычке, внимательно изучал местность. Память цепко схватывала ориентиры – речки и ручьи, дороги и тропы, одинокие деревья, перелески, рощицы, хижины и поселки. Поляны и просеки я отмечал особо – там, возможно, мне когда-нибудь придется приземляться. Когда же топлива осталась половина, я повернул назад, пересек белую, усыпанную известняком, прерию, и вскоре посадил вертолет там, откуда взлетел три с половиной часа назад. Надсмотрщик Сансом ждал меня на «посадочной площадке». От молний, которые он метал глазами, казалось, вот-вот вспыхнет стог сена у конюшни.

– Ты сорвал мне дневную норму! – набросился он на меня, как только я спустился на землю. – И до смерти напугал конюха!

– И лошадь, – невозмутимо добавил я. – Извините. Но мне нужно было слетать на разведку.

– А! Хорошо! – Сансом тут же успокоился и закурил сигару. – Только в следующий раз огибайте плантацию с востока или запада. Никого не заметили?

– Несколько индейцев на севере, у холмов, отряд драгун возле форта и одинокий всадник на берегу Леоны, в нескольких милях к югу отсюда.

– Это, наверное, Рид. Выехал на охоту. Надеюсь, вы не распугали ему дичь. При оказии, навестите его в хижине. У него есть много интересного. Говорят, он пишет книги.

– Вот как? И о чем же?

– Этого никто не знает, лейтенант. Разные ходят слухи.

Я оставил винтовку в вертолете – пока мне не понадобился даже пистолет, и пошел к себе в комнату. До поздней ночи я, как умел, рисовал карту. Что мне оставалось?

Мне выпало три спокойных дня. Время лениво тянуло лямку судьбы, я же, пристреляв у реки свой «Гаранд», маялся бездельем. Мне очень хотелось добраться до поселка и пообщаться с одной из черноглазых сеньорит, обслуживающих офицеров форта, но, к счастью, на пути к плотским удовольствиям непреодолимым барьером встали два обстоятельства.

Во-первых, доллары тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, без сомнения, произвели бы впечатление на местных торговцев. Правда, совсем не то, на которое я рассчитывал. Во-вторых, гонять туда-сюда вертолет не хотелось, а ездить на лошади я не умел. В принципе не умел! Я и лошадь-то видел всего два раза в жизни – в зоопарке и на ранчо у одного американо-мексиканского скотовода, которому, как воздушное такси, доставлял «брасерос» – сезонных рабочих. У меня тогда хватило ума не закрутить роман с его смазливой дочкой, иначе бойкая латиноска быстро стала бы моей второй женой. Ну, или меня нашли бы в сточной канаве с простреленной головой. От мексиканских бандитов, нанятых обманутым отцом, вашего покорного слугу не спасло бы даже личное покровительство дяди Сэма.

Глава 10. Индейские страсти

Джош Сансом ворвался ко мне в комнату без стука.

– Собирайся, лейтенант! Ее похитили! – выпалил надсмотрщик, потрясая кулаком. – Нет времени!

Видать, дело серьезное, раз он так взвинчен.

– Кто похитил? Кого?

– Дикий Кот! Надо его поймать! Каждый человек на счету!

– Какой кот? – я ничего не понял из бессвязной речи надсмотрщика. – Дикий?

Сансом перевел дух.