Падение Флавиев

– Может у Туллия спросим, как он это все видит? – поинтересовался Марк.

Все гости уставились на Флавия.

– Мне главное отомстить Домициану за убийство моего отца, Тита. Именно убийство, так как он отравил его. – ответил он.

– Это все понятно. Ну, а после того, когда станешь императором?

– Я сделаю всех вас своими советниками и буду править вместе с Римским сенатом.

– То есть ты за республиканский устрой?

– Эм… да… именно… республиканский. – растерялся Туллий.

Этот ответ почти всех обрадовал. По радостным лицам можно было все прочитать.

– Ой да ладно, он вам сейчас скажет, что вы только захотите услышать. Ведь все такие хорошие, до прихода к власти. – съязвила Домиция. – А потом становятся тиранами. Хотелось бы верить, что Туллий вообще знает, что такое республика, но лично мне не нравится вариант с ним. Мы должны рассмотреть несколько кандидатов.

– Например? – спросил Сервий.

– Сабинов, младшего или старшего.

– Ты же сама говорила, что они ничтожества.

– Тем легче будет ими управлять.

На сей раз сенаторы задумались.

– Вариантов много, конечно же. – стал размышлять Нерва. – Но Туллий лучший кандидат. Он ведь Флавий, пусть не по крови, но по имени. – и он подмигнул ему.

– Тем более, – продолжил Гней. – даже невооруженным взглядом видно, что Домиция явно не любит Туллия. Не знаю, что у вас произошло, да и не хочу знать, но мы должны придерживаться основного плана. А в нем Туллий главный претендент.

– Может проголосуем? – предложил Марк.

– Да, как в сенате. Люблю эту процедуру. – поддержал один из гостей.

– Хорошо, давайте поиграем. – вздохнув согласился Гней. – Кто за то, чтобы Туллий сел на императорский престол? – Руки подняли Сервий и его дочь, Нерва и половина сенаторов. – Кто за то, чтобы Сабин отец или его сын? – Лонгина подняла руку и оставшиеся. – За Туллия большинство.

– Почти ничья. – зло улыбнулась Домиция. – Слабая победа. – и она собралась уходить. – Сообщите, когда опять будет встреча. Мне почти понравилось у вас. – и ушла.

Другие гости также стали понемногу расходиться. Нерва же подошел к Туллию и Сервию:

– Если хотите, я могу у себя приютить Туллия. Дядя Марк гарантирует его безопасность.

– Это не очень хорошее предложение, – ответил за Флавия Гней. – Вдруг к тебе заявится Домициан среди ночи, и что тогда? Не только Туллий погибнет, но и ты тоже.

– Да последний раз Домициан был у меня в гостях еще до императорства. Я же говорил, он стыдится уже меня. – обиженно произнес Нерва.

– Мы учтем, и если понадобится это для общего блага, то Туллий поживет у тебя.

Марк кивнул и гордо удалился.

– Ох, как с ними всеми сложно. – сел на селлу[62 - Селла – табурет.] и расслабился Сервий. – Еще ничего не достигли, а уже делят власть и так всегда было во все времена.

– Так может стоит мне пожить с Нервой? – поинтересовался Флавий.

– Не нужен тебе этот развратник. Он начнет приставать к тебе, как когда-то приставал к Домициану. Тебе это не нужно! Или хочешь быть его любовником?

– Нет, вообще-то я только девушек люблю.

– Вот и славно. Я тоже люблю только женщин, что безусловно большая редкость для Рима. Почти все в Риме любят мужчин и женщин одинаково.

– Так что мне делать дальше? Я же не могу здесь остаться жить, да и не за чем.

– Вообще-то кое-что ты можешь.

– Что?

– Завтра расскажу, когда повидаю Домициана и удостоверюсь, что он тебя похоронил. Надо идти шаг за шагом к намеченной цели, а не все сразу.

– Согласен.

– А пока, иди отдохни.

Ночью к жилью сенатора подъехала каррука. Из нее вышли двое странников в накидках и постучались в ворота. Их открыл раб и обомлел. Перед ним предстали двое здоровых и крепких мужчин среднего возраста с изрезанными лицами и видом явных убийц. Один из них сплюнул и хрипло проговорил:

– Зови хозяина сюда, быстро! Проклятый евнух.

Раб закрыл ворота весь трясясь и что есть мочи побежал к таблину сенатора.

– Господин! – взмолился он, врываясь без предупреждения. – На улице убийцы и хотят тебя видеть.

Сервий расхохотался от вида своего раба:

– Уже иду.

– Позвать всю нашу охрану?

– Да ты что? Не смей никого будить. За полночь уже.

Гней спокойно переоделся и вышел из виллы, двое незнакомцев расступились на улице. Он заглянул внутрь карруки и довольный кивнул:

– Отличная работа. Даже очень.

– Куда доставить посылку?

– Я с вами поеду.

Каррука двигалась по ночному Риму в сторону Палатинского холма. Как ни странно, но именно ночью в столице мира кипела жизнь. Огромный поток каррук, извозчиков и целых обозов, процессией вьючных животных, буквально заполонили все улицы грохотом своих колес, топотом и вонью, заставляя содрогаться окрестные инсулы и домусы, а Тибр отвечал крикам носильщиков эхом. Естественно, что этот нескончаемый поток и гул, который его сопровождает, обрекает римлян на бессонницу. Как можно было заснуть в своей кубикуле в инсуле, когда проезд каррук через уличные повороты, ругательства погонщиков, которые не двигаются с места, лишили бы сна даже императора. В этот период массовой застройки и реконструкций, в целях безопасности от пожаров, когда на небе не было луны, улицы погружаются в глубочайшую тьму. Не было никаких масляных фонарей, факелов или свечей на стенах, никаких ламп, подвешенных к дверным косякам, кроме тех исключительных иллюминаций, внезапно, если кто-то отмечал праздник. В обычное же время ночь падает на Рим, как тень некой опасности – смутной, коварной и грозной. Каждый гражданин направляется к себе домой и там затворяется, укрепляясь наглухо. Все лавки вымирают, за створками дверей пропускают охранные цепи, ставни в кубикулах также запирают, а цветочные горшки убирают с окон, которые они украшали. Патриции, если им приходится выйти из виллы, чтобы осветить и защитить свое передвижение, берут в провожатые рабов с факелами. Другие не слишком-то надеются на ночные обходы (sebaciaria), предпринимаемые, несущими большие свечи, отрядами городской когорты, слишком большого района, чтобы одновременно можно было наблюдать за ним целиком. Упрек в небрежности навлечет на себя всякий, кто отправляется ужинать, не составив прежде завещания и, в случае убийства, обязывающие префекта стражей преследовать убийц (sicarii), взломщиков (effractores), грабителей всякого рода (raptores), изобилующих в Вечном городе, чтобы согласиться, что на его погруженных во тьму улиц, возвращающемуся с обеда «следовало опасаться множества бед». Впрочем, все выглядело не столь трагично, хотя ночной прохожий рисковал подвергнуть себя смерти или, по крайней мере, заражению «всякий раз, как над ним отворялись окна, за которыми еще не спали». Довольно частым явлением был и тот факт, когда на пирах засиживались допоздна и, выйдя на ночные улицы, за отсутствием факелов сбивались с пути, так что в этом лабиринте улиц без указателей, без номеров и света, им удавалось отыскать свое жилище лишь с рассветом.