Падение Флавиев

– Очень поучительно, Оливия. – произнес Сервий. – Только эти рецепты интересны лишь женщинам.

– И это говорит сенатор, который все про все должен знать!?

– Думаю, в сенате вряд ли начнутся слушания по поводу приготовления гарума. Тебе надо создать женский сенат.

Все, кроме Оливии, рассмеялись.

– Матроны лучше бы управляли империей, чем вы, любящие гулять налево и направо, мужчины.

– Не нервируй меня, дорогая супруга, а лучше займись своими домашними делами. – довольно строго сказал Сервий. – Я pater familias[61 - Pater familias (отец семейства) – глава патриархальной семьи. Изначально власть отца семейства была безгранична, а остальные члены семьи были полностью бесправны, но затем римское право стало признавать их права. Ослабление власти отца семейства было следствием изменения римского семейного права, развития торговли, предполагавших определенную самостоятельность взрослых членов семьи.] и делаю всегда только то, что считаю нужным и необходимым.

Оливия хмыкнула, встала и гордо удалилась.

– А соус действительно хорош. – попытался разрядить обстановку Туллий.

– Завтра у нас будет серьезное собрание, поэтому мою супругу отправлю в театр Марцелла. – не то сам себе, не то всем объявил Гней. – Лукина, если хочешь, можешь с ней поехать.

– Нет, отец, с животом уже тяжело мне передвигаться. Я просто закроюсь в своей кубикуле.

– Ты можешь присутствовать, если интересно. В отличие от твоей матери, ты умная.

– Тогда мне интересно… – и она начала разглядывать Флавия. – …интересно же наблюдать за тем, как Туллий идет к императорскому трону.

В августские иды на вилле у Сервия стали собираться гости. В основном это были сенаторы и несколько патрициев из уважаемых и древних семей. Но главной неожиданностью для многих, безусловно, было появление здесь Марка Нервы.

– Надеюсь, Гней, я не зря проделал столь длинный путь в эту жару, чтобы отведать твое и мое любимое белое фалернское вино. – произнес Нерва, скидывая с себя тогу. – Когда оно настоится в меде, то становится очень крепким и сладким.

– Конечно, Марк, у меня его вдоволь.

– Оно же очень дорогое. Самое дорогое. В четыре раза дороже всех остальных сортов.

– Я в курсе.

– Я просто очень люблю вина и терпеть не могу «Кровь лозы». Оно быстро плесневеет в амфорах, поэтому приходиться разбавлять горным медом, либо водой, как в тавернах. А плебеи, вы не поверите, – и он расхохотался. – разбавляют вино водой из Тибра, чтобы не было столь кислым.

– Да, мы слышали об этом. Сейчас принесут наше вино. Итак, все уже собрались, а нас сегодня почти шестьдесят человек…

– Нет, не все. – перебил его Нерва. – Я позволил себе от твоего имени пригласить еще одного очень важного и влиятельного человека.

– Кто это? И почему я узнаю об этом только сейчас?

– Не волнуйся, друг, ты же мне доверяешь точно так же, как и я тебе!? А разве мы когда-то подводили друг друга?

– Что же, надеюсь этот незнакомец не Домициан!? – Послышался хохот гостей. – Друзья! – продолжил Сервий. – Во-первых, благодарю, что вы все отозвались на мое предложение и прибыли сюда в столь мрачное для нас время. Во-вторых, на данный момент лишь мы с вами реальная оппозиция императору…

– Я не думаю, что Нерва оппозиция. – заявил один из сенаторов. – Он не только самый близкий друг Флавиев из оставшихся живых, так еще и очень близок к Домициану. Не рискуем ли мы возлежать с ним за одним столом?

– Ваши опасения мне понятны, сенаторы. – ответил Марк, наливая вино. – Но, наши отношения с императором лежат в руинах. Мы давно уже не любовники. Да и чаще всего он старается избегать меня. Никаких должностей не дает… даже места в сенате меня лишил. Его изменила должность императора в худшую сторону.

– А если он сейчас предложит должность консула, как пример. Ты опять будешь с ним?

– Нет, я человек очень и очень злопамятный. Веспасиан и Тит всегда с уважением ко мне относились, с почетом. А Домициан… он предал меня. Больше мне нечего добавить.

– Марк, – обратился к нему Гней. – а ты хорошо помнишь Туллия Флавия?

– Конечно, он рос на моих глазах. А что?

– Что ты о нем нам можешь рассказать?

– Ребенок как ребенок. Всегда в тени Тита был. Про него можно сказать, что малец неконфликтный, спокойный, уравновешенный. Хорошо учился. Правда замкнутый немного… Но безумно красивый, Аполлон отдыхает, да простит меня этот бог! Тит его любил, но кто же знал, что это приемный сын!? Домициан так мечтает его словить. Однако, как не прискорбно это звучит, я не думаю, что Туллий жив.

– Ты же помнишь, как он выглядит?

– Что за странный вопрос, я же говорил, он вырос при мне.

– Туллий! Зайди к нам. – объявил Сервий.

Все гости вытаращились на входящего в атрий Флавия и замерли.

– У меня вопрос к тебе, Нерва. Просто спрашиваю для себя, на всякий случай. Это действительно Туллий? – поинтересовался Гней.

Марк, пораженный увиденным, приблизился к Туллию и стал трогать его лицо, будто хотел снять с него маску. Затем потрепал волосы и произнес:

– Мальчик мой, Туллий! Ты жив!? – и обнял его крепко.

– Дядя Марк! – Флавий обнял в ответ.

– Хвала богам… как же ты выжил? Почему ко мне не пришел? Я никогда не выдал бы тебя Домициану.

– Я чуть не погиб, меня спасли и доставили в Тарент. Там и выживал. Безопаснее всего было находиться в дали от Рима, пока я не наберусь сил.

– О боги… – Нерва не знал на кого смотреть. – Так вот, значит, какой у вас план. Домициана заменить Туллием!? – и он рассмеялся. – Гениально, Гней, просто гениально.

– Гениальность не в придумывании плана, а в его реализации. – ответил Сервий.

– Да, ты прав.

– Ну что же, Туллий, поздравляю. – улыбнулся ему Гней. – Тебя опознали.

Довольный Флавий возлег рядом с Нервой. В атрии появился номенклатор:

– Господин, пожаловал еще один гость!

– Пусть входит. – разрешил Сервий.

Когда же этот гость вошел, лица у многих присутствующих побледнели. Они хотели уже бежать во все стороны не оглядываясь, даже через окна. Казалось, их бы не остановил и тот факт, что вилла находилась частично в холме. Даже Туллий сглотнул и тоже стал подумывать уже о побеге.

– Ну надо же, – удивился спокойный Гней. – сама императрица к нам пожаловала!