Изобилие в твоем сердце

Решив, что он не отстанет, я направилась к машине. Когда я подошла к машине – белые «жигули» шестой модели – в ней сидели две молодые женщины и водитель. Открыв дверь машины, я поздоровалась с ними, и вдруг сзади – сильный толчок в спину. Я упала на колени к женщине, что сидела ближе к двери, потом мои ноги очутились в машине, и дверь громко захлопнулась за мной. Мой друг быстро прыгнул на пассажирское сиденье спереди и проговорил водителю: «А теперь гони, что есть силы». Очумевшая от его поведения, я стала кричать и вырываться из рук двух женщин, но они меня держали так крепко, что я не могла пошевелиться. Одна из женщин с улыбкой на лице произнесла:

– Теперь – ты наша невестка!

– Какая еще невестка?!

– Ему – жена, а нам – невестка!

Я не понимала, что на самом деле происходит. Я начала вырываться, кусаться, брыкаться, но все мои старания были напрасны. У меня был шок! Когда выехали на трассу, женщины отпустили меня, посадили между собой, зажали с двух сторон, как в тиски. Тогда я сделала рывок вперед и схватила моего похитителя за волосы и за уши. «Ты жену захотел? Я устрою тебе семейную жизнь, я превращу твою жизнь в ад», – кричала я. Смеясь, он ответил: «Я на все согласен. Я не мог отпустить тебя в Москву». «Это было подло с твоей стороны! Я не буду с тобой жить», – кричала я. Что бы я ни говорила и как бы ни обзывала его, все мои усилия были бесполезны. По нашим кавказскими обычаям, когда невесту украли, то с этого момента она уже считается замужней женщиной, даже если ее невинность остается при ней. Понимая всю серьезность, я ненавидела его за это еще больше.

Когда мы выехали за пределы города, водитель остановил машину. Мой невестокрад вышел из машины, достал из багажника аккордеон и начал играть на нем лезгинку. Я смотрела на всю эту картину и думала: что я здесь делаю? Почему в моей жизни все происходит против моей воли, очередной раз я покорилась своей судьбе и смирилась со своей участью. Все мои планы и цели рухнули в один миг. Разочарование не покидало меня, лишь мимолетные радости наполняли мое сердце. Их можно было пересчитать по пальцам. Череда неприятностей наполняла мою совсем юную жизнь. Мне стало жалко себя, и я разрыдалась, одна из женщин обняла меня и сказала: «Не плачь, твой муж очень хороший и веселый парень, ты узнаешь его со временем и полюбишь». От ее утешительных слов я не чувствовала ни радости, ни счастья. Только огромная пропасть была между мной и моим будущим мужем. Я молча сидела в машине, обдумывая свою жизнь. Всплыли все обиды на родителей, на бабушку и на всех моих обидчиков.

Машина съехала на обочину и остановилась снова, потом мой будущий муж опять начал играть на аккордеоне, проезжавшие мимо машины останавливались, поздравляя всех с кражей невесты, танцевали лезгинку, напевая песни. «По горным дорогам, по горным дорогам, везу я невесту свою» – напевали эту песню, всем было весело, только не мне, слезы залили не только мои глаза, но и сердце. Мы приехали в село, там нас уже ждали его родственники и половина села ротозеев. Привезли меня в дом старшего брата моего мужа, его жена была одной из тех женщин, что держала меня в машине.

– Добро пожаловать в наш дом, – сказал его брат. Высокий, светло-русые волосы с зелеными глазами, он производил впечатление мудрого человека. – Теперь ты наша невестка, малышка.

Я в домашнем халате и тапках, зареванная с опухшими глазами и носом.

– Да, уж, – ответила я. – У меня как раз подходящий вид для невесты.

– Ничего страшного, это дело поправимое.

С этими словами меня провели в большую комнату.

– Ты отдыхай, а мы пошлем старейшин в дом твоей бабушки, чтобы сообщить ей о том, что ты у нас. «Да, будет этим старикам теплый прием от моей бабушки, так им и надо», – подумала я.

Как никогда, мне хотелось, чтобы бабушка раскрыла свой рот так, как она это умела делать, и погнала всех своей знаменитой дубинкой. Я была уверена, что она не даст свое благословение и согласие. Не потому, что она сильно любила меня, а потому, что дорого хотела меня продать и получить большой калым. Калым, по обычаям, назначает мулла. В брачном контракте все прописывают на разные случаи жизни. Калым – это определенная такса для девушек целомудренных и невинных, для разведенных такса уменьшается, и для вдов – отдельный тариф. Но семья невесты всегда может запросить больше, так как свое дитя всегда дорого стоит, оно бесценно.

В бабушкины планы и цели не входил бедный, по материальному уровню, зять. Тем более, мне было семнадцать лет, я знала намерение моей бабушки, она оценивала не мои личные качества и мою красоту, юность и мою невинность, а свои вложения в меня. Каждый кусок хлеба, который я ела за ее счет, все у нее было под контролем. Старики отправились к бабушке, чтобы оформить брачный контракт и согласовать все формальности. Зная характер своей бабушки, я представила, какой скандал она им закатит. Так и случилось: возмущенные – нет, они были в ужасе от ее приема! С криками и проклятиями она прогнала их, не дав им свое благословение. Узнали, что у меня есть отец, хоть я не жила с ним, по традициям важнее было одобрение и благословение от отца. Совет старейшин отправился к нему и вернулся с положительным ответом.

Отец калым не взял, сказал, что по справедливости деньгами распоряжается тот, кто воспитал, и сама невеста. Деньги за меня ушли в бабушкин карман. Конечно, для нее эти деньги были, как капля в море. Местная мечеть и мулла установили для всех девушек стандартный калым. Я знала, если бы бабушке предложили больше денег, то она встретила бы их с распростертыми объятиями. Для меня все это уже не имело значения. Моя жизнь и мое будущее было разрушено.

Ближе к вечеру собрались родственники мужа. В дверь комнаты, где я находилась под присмотром, постучали и зашли две женщины, а следом за ними – трое старцев. Один из старцев направился ко мне и начал говорить на своем горском языке. Диалект горского и городского языка очень сильно отличался, я не понимала, что он спрашивает. Я ответила на русском языке, что я не понимаю, что он говорит. К нам подключилась женщина и стала переводить. Другими словами, он спрашивал: «Дочь, отца Ибн-Валида, хочешь ли ты выйти замуж за сына Сулеймана?» и назвал имя моего мужа Али. Я ответила: «Нет». Он спросил три раза, и три раза я ответила: «Нет». Возмущенный старец вышел из комнаты, собрали местный совет, чтобы обсудить мой отказ. Я была напугана, не готова к семейной жизни, и они это понимали. Переговорив между собой, в комнату, где я находилась, зашли двое мужчин, на мой взгляд, им было под 60 лет. В ход пустили тяжелую артиллерию. Они работали, как психологи. Знали, на какие точки воздействовать. Я не представляла свою жизнь с мужчиной, которого я не успела узнать и полюбить, как мне согласиться на это? Потом в разговор вступила женщина.

– Ты понимаешь, – сказала она, – если ты сейчас уйдешь, ты запятнаешь свою репутацию, и на тебе никто не женится. А если и женится, то ты будешь считаться разведенной.

В то время это считалось большим позором.

– Я не хочу быть его женой, и все. И вообще, мне все равно, что будет потом.

– Тогда хотя бы пожалей своего мужа, его могут посадить в тюрьму, если ты не дашь свое согласие. Твоя бабушка угрожала, заявила в милицию на Али за кражу несовершеннолетней дочери.

– Как же мне поступить? Что мне делать?

– В любом случае, если ты не сможешь полюбить и жить с нашим братом, ты всегда сможешь уйти.

– А как же моя честь и достоинство?

– Если ты сама не захочешь, он тебя не тронет.

Подумав несколько минут, я дала свое согласие. Все вокруг радовались и готовились к свадьбе. На следующий день мамина сестра привезла свадебные платья, чтобы я выбрала. Не выходя из дома, меня одели и обули. День свадьбы был назначен на 21 июня. У горских чеченцев родственники невесты не присутствуют на свадьбе, таков обычай. В глубине души решив, что спустя три месяца я уйду от мужа, я покорилась судьбе. Я выбрала из двух зол наименьшее. Что меня ждет дома? Злая бабушка и семья, в которой я всегда чувствовала себя изгоем. Что бы я ни планировала, и о чем бы я ни мечтала, все шло против моей воли. Я не знала человека, с которым должна была жить. Какой у него характер? Добрый или злой – это было очень важно для меня. Горские люди славились своим суровым характером. Если женщины были острыми на язык, то что можно было думать о мужчинах?

Настало утро, суета, приготовления к свадьбе. В комнату, где меня поселили, зашли две молодые девушки, предложили помощь с макияжем. Я отказалась, сказав, он мне ни к чему. Все происходило, как будто не со мной. Вдруг в дверь кто-то постучал, и зашла моя подруга Маргарита. Ее лучезарная улыбка разрядила обстановку в комнате, она подошла ко мне и на ухо шепнула, чтобы я не переживала за мужа. Он очень хороший и веселый, и что он меня очень любит, что самое главное, он очень добрый. На моих глазах выступили слезы. Как же так, Маргарита?

– Все рухнуло, – произнесла я.

– Ничего, все будет хорошо, – утешала она.

Я была одета в свадебное платье, туфли на шпильках, на которых я могла только стоять, даже пройти в них по комнате было жутко больно. Для меня был украшен тюлем угол комнаты, под которым я должна была стоять, а люди, чтобы на меня посмотреть, должны были платить деньги. Чтобы я с ними заговорила, деньги удваивались, в основном это относилось к мужчинам. Таким образом мужчины развязывали язык невесты с помощью денег. Собранные невестой деньги шли молодоженам на их нужды. Я целый день не выходила из комнаты, так и прошла моя свадьба, только лица менялись, а я, как новогодняя елка, украшала весь этот праздник.

К вечеру от усталости я падала с ног. В голове крутились мысли о моей средней сестричке, которая осталась с бабушкой. Как она, наверное, ищет меня, плачет? Мы же с ней были не разлей вода. В тот момент, когда я о ней думала, я как раз услышала ее голос со стороны окна. Выглянув в окно, увидела, что она стоит под окошком и плачет. Подняла ее через окно, мы сидели долго вдвоем в комнате. Я спросила у нее:

– Как ты пришла одна, ведь на улице уже темно?

– Я с тетей пришла, – ответила она. Тогда она напомнила мне:

– Ты же говорила, что мы никогда не расстанемся с тобой?

– Да, это так, но жизнь сыграла с нами злую шутку, – ответила я. – Потерпи, я заберу тебя.

– Хорошо, обещаешь?

– Да, обещаю, – ответила я.

Сестренка поцеловала меня и пошла к окну, я спустила ее, чтобы никто не видел. Сердце мое сжалось от боли. Как мне поступить, почему мне всегда приходиться выбирать, думала я? В комнату зашли старший брат мужа и его жена, они сообщили, что все посторонние гости разошлись, остались только все свои, самые близкие, что я могу пройти в соседнюю комнату, где они сидят. Я ответила: «Если вы не против, я хочу побыть одна». На что брат мужа ответил: «Конечно», – и вышел. А его жена задержалась, чтобы сообщить мне о брачной ночи.

– Сегодня ты должна будешь спать в другой спальне, со своим мужем. – Ее слова только усиливали мой страх.

– Я могу остаться в этой комнате, – спросила я?

– Нет, – ответила она. – Как ни тяни, это все равно надо пройти.

– Но вы же сказали, что если я не захочу, то этого не произойдет? Моя жизнь, мое тело, кто-то должен решать, с кем мне спать, с кем мне жить? Почему кто-то решает, а не я? Почему кто-то определяет каждый мой шаг? Как же мне все это не нравится!

– Вы должны быть с мужем в одной комнате, а там сама ему скажешь, чего ты хочешь, а чего не хочешь, – ответила она.

Собрав всю свою волю и силу в руки, я дала себе слово, что отныне я буду делать все, чтобы мое тело, душа и сердце не страдали. Против себя нельзя идти, и нельзя себя ломать. Мысли о том, что я должна спать с мужчиной, которого не люблю и которого не знаю, вызывали во мне полное разочарование. Меня проводили в другую комнату, которая была празднично украшена гирляндами и шарами. Огромная двуспальная кровать с высокими подушками, а перед кроватью на полу лежал кусок шкуры большого барана, на комоде стоял поднос с фруктами. Я переоделась в домашний халат и села на край кровати, облокотившись на подушку, так и уснула.

Утром я проснулась в объятьях моего мужа, он нежно гладил мои волосы, приговаривая: «Ты мой ангел, все будет хорошо!» В первую ночь он не тронул меня, во вторую…, и так прошло еще две недели. Обычай гласит: если девушка чиста и невинна, после брачной ночи простынь, на которой она потеряла свою девственность, должна быть в крови. Естественно, со мной такого не произошло, и мне было абсолютно все равно, что подумают его родственники или соседи. Моему мужу было главное, чтобы я была спокойна и не плакала.

Первый месяц семейной жизни мы с мужем жили у его старшего брата в большом доме. Свекровь приходила к нам и настаивала, чтобы мы перешли к ней. В их семье было две сестры и четыре брата, мой муж – самый младший из братьев. Он хоть и вырос в горном селении, но его руки были очень нежными и в то же время сильными. Хозяйством и земледелием занимались все, кроме моего мужа. Смеясь, он всегда говорил: «Тяжелее гитары, аккордеона и женской груди в своих руках я ничего не держал».

Через время нам пришлось перейти жить к его матери и сестре. Мой муж не особо стремился уйти от старшего брата, и позже я поняла, почему. Когда я первый раз увидела дом, в котором выросли все его братья и сестры, моему удивлению не было предела. Первый вопрос, который я задала мужу: «Почему ваша мать живет в сарае?» Да, это был сарай, только побелен и покрашен. Взрослые мужики, которые живут рядом с лесом, где можно было рубить бревна и построить дом, нормальный дом для матери. Мужу стало неловко от моих слов, он умело перевел все в шутку и закрыл тему. Жили мы там с ними на самой высокой точке села, можно сказать, почти в лесу.

Мне постепенно раскрывался их уклад и взаимоотношения. Они были доброжелательны друг к другу и к матери относились с большим уважением. Отец моего мужа умер до моего замужества, и свекровь осталась сама с детьми и хозяйством: коровы, куры, гуси и огромное поле земли, на котором выращивали кукурузу, пшеницу, картошку и многое другое. Свекровь была обычной женщиной, на вид ей было лет шестьдесят пять. Я старалась помогать ей, она научила меня доить коров, давать им корм, научила носить воду на коромыслах. В селах люди постоянно работают с раннего утра и до позднего вечера, и это очень тяжелый труд. Я смотрела на свою свекровь и думала: сколько же тебе лет, почему так рано превратилась в бабушку? Конечно, я не спрашивала ее об этом, ведь у женщины не принято спрашивать о ее возрасте.

Как-то выйдя за калитку, вдали я увидела движущийся, будто по воздуху, хворост, его было настолько много, что не было видно, кто его несет. Когда он стал приближаться, я узнала мою свекровь, сгорбленную под тяжестью. Я с ужасом побежала ей навстречу, чтобы помочь. Она, улыбаясь, ответила, что ей уже ничем не поможешь, что свой век она таким образом пытается скорее сократить. Когда мы пришли в дом, я спросила у мужа:

– Почему вы позволяете матери носить тяжести?