Даруль Китаб. Книга II. Метафизика

В разговорах между людьми, особенно последнее время, на вопрос: «Веришь ли ты в Бога», очень часто можно услышать: «Я верю в науку». При этом человек употребляет слово «наука», как некий антипод убеждённости в существование Высшего сонма, хотя на самом деле подобный ответ свидетельствует лишь о том, что он неправильно понимает, что такое наука и в чём её предназначение.

Как же «науку» толкуют сегодняшние позитивисты?!

В очень сжатой форме можно сказать так: это способ познания объективной материальной действительности, а её предназначение – открывать физическую реальность ради будущего, приобретать знание о её структурах и законах, для целей их дальнейшего использования ради улучшения жизни. То есть сфера когнитивной направленности мозга учёного – это осязаемый мир, который никак не пересекается с миром сакрального, мистического знания. При этом допустимые научные теории никогда не являются абсолютной истинной, поскольку наука лишь ведёт к Истине, но никогда не утверждает её – это вам скажет любой натуралист, и в этом-то и есть её прелесть, ибо одно из главных условий научного прогресса – это критическое мышление. Учёный не должен бояться ставить под разумное сомнение любую теорию, какая бы прочная она не была, ибо если он перестанет задавать вопросы, безропотно соглашаясь с укоренившимися воззрениями, то познание мира остановится, а это невозможно, ибо таков вселенский замысел Творца: «Мы возносим по степеням тех, кого пожелаем, и выше каждого обладающего знанием всегда есть более знающий». Процесс осмысления законов мироздания никогда не прекратится обнаружением конечной истины. Это путь, у которого нет конечной станции, ибо таков закон АЛЛАХА – за каждым знающим, всегда будет следовать ещё более знающий.

Таким образом, повторю свою ассоциацию из первой части книги – отвечать на вопрос о Боге «я верю в науку», это примерно тоже самое, как если бы на вопрос: «Как твоё имя?», прозвучал бы ответ: «Я люблю устрицы».

Изучение действующих моделей реальности началось не здесь и не сегодня. Генезис современной науки давным-давно был запущен великими эрудитами античности, затем её развитие продолжилось в исламской интеллектуальной традиции, а потом перешло в христианскую Европу времён эпохи Возрождения.

Но, вот что интересно. В подавляющем большинстве случаев, погружаясь в работы ведущих Западных авторов об истории мировой науки, вы обязательно наткнётесь на временной «пробел» длинною в тысячу лет, в период между эллинами и европейскими учёными, словно Платон передал интеллектуальную традицию сразу Копернику и не было ни аль-Кинди, ни аль-Хорезми, ни аль-Бируни, а если и были, то как бы на задворках глобальной науки и достаточно лишь коротко упомянуть их имена.

Отвечая на вопрос «почему так?», формируется убеждённость, что этот возмутительно-несправедливый подход является согласованной, целенаправленной доктриной Западного образовательного стандарта, чтобы скрыть пяти вековой «дыхание» исламской культуры, изъяв из её фундаментальных основ движение к рациональному познанию мира и укоренив за ней имидж грубости, отсталости и насилия. Конечно-же, такое умалчивание совершенно не делает чести этим учёным, несмотря на их значимость и высокий научный авторитет.

Научное наследие Халифата либо замалчивается, либо искажается, причём и мусульманскими исследователями в том числе, акцентируя внимание слушателей, всё чаще, на политических или военных аспектах жизни того времени. Можно найти массу книг о междоусобицах, интригах, кознях и братоубийстве ради власти, но даже эти стороны, как правило, представлены в сильно искажённом виде, при этом, почти ничего не найти об исламском интеллектуализме, литературе, искусстве, об исламской нравственности и ценностных ориентирах. В результате простой человек, интересующейся арабо-мусульманской традицией, начинает относится к ней с подозрением, поскольку у него возникает ощущение, что она сплошь состояла из конфликтов, трагедий, узурпаторства и порабощения. Из-за этого искажённого образа даже сами мусульмане стали стесняться читать свою историю.

Мы бесконечно благодарны тем редким Западным мыслителям, которые прямо указывает на важнейшую роль исламских эрудитов в формировании современной мировой науки. Их голоса, как правило, одиноки, но тем они и важны, и дороги для нас. Именно эти люди, наряду с редкими мусульманскими энтузиастами, не дают окончательно погаснуть славным именам великих исламских мыслителей и вдохновляют на изучение того великого наследия научной традиции, на основе которой была сформирована вся дальнейшая прогрессивную мировая наука.

Вам скажут, что Фрэнсис Бэкон «прародитель» экспериментальной науки, Рене Декарт «отец» научной методологии, а Мигель Сервет в XVI веке впервые описал малый круг кровообращения человека. Безусловно, все они были великими интеллектуалами, истинными служителями просвещения и их имена совершенно заслужено отпечатаны на главных страницах истории научной мысли. Без них бы не было современного знания и это непреложный факт.

Но вы нигде не узнаете, что свой путь они начинали с важнейших новаторских достижений арабо-мусульманских учёных Средневековья, одно из которых – создание единой универсальной стратегии научного исследования. Первым кто это сделал – Хасан ибн Хайсам ещё в X веке. Математик, астроном, оптик, энциклопедист удивительного уровня, опередивший своё время. Это была ключевая фигура, к которой отсылают большинство историков науки, свободных от шовинистических предубеждений. Латинский мир очень хорошо знал его работы и его самого под именем Альхазен. Помимо собственно научных достижений, именно он впервые стал проводить свои исследования, одновременно выстраивая чёткую систему правил и способов наблюдений, анализа, опытов и экспериментальных расчётов.

Античные мыслители привели науку к необходимости создания точного механизма исследования, начатого ещё Платоном и Аристотелем, а исламский интеллектуализм создал эту систему, основав единый методологический корпус, адаптированный для следующего шага к познанию мира. Этот механизм, в свою очередь, был принят, дополнен и модернизирован последующими христианскими учёными, и направлен на продвижение науки вперёд, к следующему поколению учёных.

Но сегодня об этом стараются лишний раз не упоминать.

Зачем открывать европейцам, а главное мусульманам, что ислам – это образование и просвещение, а не тьма невежества, что ислам – это разум и сердце, это мозги, это просветление сознания. Ислам – это высочайший путь приближения к Творцу через познание мира, трудный, но одновременно живой и величественный.

Или зачем, к примеру, громогласно объявлять на весь мир, что на самом деле экспериментальная наука началась задолго до европейского просвещения, когда исламские математики, астрономы, механики, врачи и алхимики вывели систему опытного познания на качественно новый уровень, изучая таким образом движение звёзд, фармакологические свойства лекарственных препаратов, природу металлов, строение организмов и взаимосвязи элементов природы. Для более качественного математического расчёта, они создавали измерительные приборы, механические конструкции, инструменты, одновременно разрабатывая методику их применения при постановке тех или иных исследовательских задач.

Так от одной ступени к другой, мыслители античности, затем Халифата, а затем латинской Европы, шаг за шагом вели человечество к вершине современной научной мысли, но на официальной картине с изображением этой «лестницы», мусульманской ступени нет – она пропущена и лишь при более глубоком и более кропотливом поиске сквозь «завесу» небытия можно увидеть имена этих великих людей, которые, начиная примерно с VIII века, уже активно раскрывали тайны мироздания, восхваляя Всемогущего Творца и безропотно склоняясь перед Его высокой, непревзойдённой мудростью. Они вдохновлялись Священным Писанием, отчётливо читая в нём повеление своего Господа покидать дома, идти и познавать этот мир, изучать его природу, его структуру, постигать мудрость древних мыслителей, а затем нести знание людям, не прятать и не скрывать его, ибо только победив невежество и отсталость в умах людей, их сердца обретут настоящую, крепкую вероубеждённость, а вместе с ней – истинное счастье уже здесь, в этом мире. Так они читали Коран и это повеление вдохновляло их настолько, что нет ни одной области знания в эпоху Средневековья, где в авангарде научной мысли не было бы мусульманского учёного.

Выйди как-нибудь в ясную ночь на открытое место, взгляни на звёзды и задумайся … почти треть из них имеют арабские названия – Бетельгейзе, Алголь, Вега, Фомальгаут, Альтаир и многие-многие другие. Тогда спроси себя … что делают арабские названия в современной астрономии?! В 2016 году Кембриджский университет провёл отдельное исследование на эту тему и сделал вывод, что под этими именами космические объекты были зафиксированы ещё в трудах исламских учёных за период примерно с VIII по XIII век. В последующем, их астрономические трактаты активно переводились на латинский язык и становились научными догмами. Так арабо-мусульманское знание о небесных светилах, вместе с их именами, легли в основу Западной астрофизики, получившей блестящее развитие европейскими учёными более позднего Средневековья. Немецкий историк науки Томас Гольдштейн говорил: «Ислам расширил наше познание космоса, и наше ночное небо усыпано звёздами с арабскими именами: Мицар, Алькор, Альдебаран, Бетельгейзе. Они являются небесными свидетелями пристальных наблюдений исламских учёных тысячу лет назад». Космос уже много столетий несёт в себе «подписи» мусульманских исследователей, которые обладали чрезвычайно глубокими познаниями в области естествознания.

В то время, когда в северной части Средиземноморья родители прятали своих детей от луны, боясь что она их «съест», как об этом пишет французский психолог XIX века Густав Лебон в своей книге «Психология народов и масс», в это время на Ближнем Востоке учёные уже определяли точное время солнечных и лунных затмений, составляли карты земли и неба, изучали природу, минералы, исследовали анатомию человеческого тела, открывали законы математики, физики, химии и алхимии. Они искренне любили науку, поскольку воспринимали её как единственную возможность «прикоснуться» к непревзойдённому величию Создателя, именно поэтому, как они считали, Он сотворил мир познаваемым. И это было не просто обучение ради обучения. Переводчики, исследователи, лаборатории для экспериментальных практик, развитие медицины обусловило создание в Багдаде VIII века первой аптеки и первой систематизированной больницы. Вокруг учёных создавались школы и университеты, обсерватории и различные интеллектуальные площадки, они притягивали к себе учеников со всего мира.

В качестве реакции на трагедию 11 сентября 2001 года, которая дала повод некоторым кругам обвинить мусульман в невежестве и экстремизме, была опубликована замечательная книга американского историка Марка Грэхэма «Как ислам создал современный мир», где он описал влияние мусульманской культуры на все сферы жизни современной цивилизации. Автор пишет: «Эта история, которую обязательно нужно поведать. Она в значительной степени забыта и её остатки забальзамированы в технических журналах и текстах, которые читают лишь горстка специалистов. Откройте любой школьный или университетский учебник истории, и вы увидите, что эта история полностью игнорирована. Эта история религии, которая для многих кажется варварской и анти модернистской, но в действительности она построила империю, полной богатства и великолепия, подобно которой мир никогда не видел и это история драгоценного научного наследия, которое было не только сохранено, но и восстановлено и переосмыслено, и это история рождения эпохи Ренессанса в Средневековой Европе. Поистине это история о том, как ислам создал современный мир».

В 2007 году под издательством Национального географического общества США вышла в свет прекрасная книга американского дипломата Майкла Моргана «Утраченная история: непреходящее наследие мусульманских учёных, мыслителей и художников». В своём «введении» он написал: «Через несколько дней после теракта 11 сентября меня попросили написать речь для одного из ведущих руководителей американского бизнеса. В то время как первоначальная тема должна была быть сосредоточена, в основном, на его индустрии, продолжающееся национальное горе означало, что было бы оскорбительно игнорировать главную проблему дня. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на ужасной реальности настоящего, я решил попросить спикера обратиться к увлекательной мусульманской истории, которую я обнаружил в процессе исследования и которая была связана с изобретениями, творчеством, большими идеями, терпимостью и сосуществованием. Мусульманская история того времени – прошлое, в котором христиане, евреи, индуисты и буддисты процветали и работали вместе. Поистине исламская культура засеяла семена эпохи европейского Возрождения и помогла реализовать многие аспекты современного Западного мира и глобальной цивилизации. Это история, которая к началу 21 века была забыта, проигнорирована, неправильно понята, подавлена или даже переписана. Я предполагал, что эта речь может привлечь внимание и вызвать волну критики здесь, дома, но чего я совсем не ожидал, так это того, что мусульмане со всего мира также будут писать мне, желая знать об упомянутых исторических личностях и как они могут узнать о них побольше? Именно тогда я понял, что с обеих сторон существует огромная пропасть недопонимания, которую необходимо заполнить. И поэтому я пришел к выводу, что если удастся восстановить более полное и глубокое понимание мусульманской истории, то, возможно, можно будет переосмыслить сами предпосылки зарождающегося «столкновения цивилизаций».

Да, смилостивится АЛЛАХ над «людьми Западного мира», которые чистосердечны и справедливы в своих суждениях и добрых намерениях!

Действительно, научный мир исламского Халифата 1-го тысячелетия не может не восхищать. Но то, что следует отметить особо, так это удивительную открытость и великодушие мусульманских интеллектуалов того далёкого времени. Каждое новое открытие побуждало их щедро делились накопленным знанием и с достойными учениками, и с благородными правителями, невзирая на их религиозные воззрения, поскольку, по предписанию Всевышнего, знание должно было служить людям, а не прятаться «в сундук» с доступом только для избранных, как это делали некоторые общины. В одном из своих интервью, современный американский историк науки Лоуренс М.Принсипи сказал: «Десятки переводчиков направились в арабские библиотеки, особенно в Испании, и выпустили латинские версии сотен книг, большинство из которых было посвящено наукам: математике, медицине и философии».

Видный арабский путешественник и географ XII века Аш-Шариф аль-Идриси, состоял при дворе короля Сицилии Роджера II, который очень ценил и уважал мусульманского учёного, и тот отвечал ему взаимностью, считая норманнского правителя образцом благородства и справедливости. И действительно король Роджер II, будучи ортодоксальным христианином и «папским легатом», отличался чрезвычайной веротерпимостью. При нём на Сицилии существовала очень крепкая община мусульман, которые на равных правах с католиками и православными греками занимали самые различные государственные посты. Среди религиозных конфессий процветала дружба и согласие – совместные праздники, общие школы, нет ни привилегированных, ни второсортных. Можно сказать, что Сицилия времён короля Роджера была зеркальным отражением Халифата, когда веротерпимость и прославление наук, демонстрировали удивительную консолидирующую силу, способную привести любое, даже самое разнородное общество, к единой формуле общего блага. Сам же аль-Идриси уже с юных лет посетил Малую Азию, обошёл почти всю Западную Европу, включая французское атлантическое побережье, а также южную Англию, и это в то время, когда не было ни машин, ни поездов, а подобные путешествия были крайне опасны для самих коренных жителей, а уж тем более для «иноверцев». По возвращении он написал несколько очень важных географических работ, включая общую «карту мира», аналогов которой до той поры не существовало.

Эллины, мусульмане и первые европейские учёные вместе делали одно дело – они создавали действующий механизм познания мира, чтобы их потомки, на основе полученного интеллектуального опыта, шли дальше ради общего счастливого будущего для всего человечества. Читая их высказывания, суждения, их переписку рождаются образы невероятно одарённых людей, которые в каждом новом открытии видели незримую «руку» Творца. Они наслаждались великим искусством величайшего Мастера, и никакие земные удовольствия не могли для них сравниться с радостью познания нового закона, нового элемента, новой субстанции, поэтому учёные того времени денно и нощно наблюдали, исследовали, производили расчёты и вычисления.

Один из главных отличительных признаков «общины» от «секты» заключается в том, что община заботится обо все людях, а не только о своих адептах, в ней не проклинают тех, кто думает иначе, уважительно относятся к другому мнению и приветствуют любое вопрошание. Эта была самая настоящая «община» исламских интеллектуалов, которые одержимо искали знание повсюду и щедро делились с теми, кто жаждал следовать по пути просвещения, поэтому их учителями и учениками были греки и индусы, христиане и иудеи, монахи и вельможи. Так они видели своё служение АЛЛАХУ, ибо они, как никто, твёрдо знали, что весь этот мир, в том числе биологический мир, химический мир, мир людей и физико-математических алгоритмов – все эти «миры» являются частями одного большого Корана, Божьими знамениями, которые при их рациональном осмыслении приобретают форму эмпирических доказательств присутствия Творца и Его высокой, непревзойдённой творящей силы. Земля, воздух, реки, звёзды, деревья – это то, что ежеминутно напоминало им о Боге, поэтому они считали чрезвычайно важным заниматься наукой, чтобы открыть людям этот мир в свете величия его Создателя.

В литературе описан случай, как во времена Харун ар-Рашида в Римскую империю прибыла делегация Халифа для встречи с императором Карлом Великим. В знак доброго расположения к королю франков, ему были преподнесены подарки, причём рядом со слоном и шелковой палаткой стояли самые настоящие водяные часы с механическим всадником, который появлялся, когда часы били определённое время. Карл Великий и его придворные были настолько поражены этим устройством, что первое время были уверены будто в нём обитают демоны.

Если бы в те далёкие вермена мы взглянули на Европу глазами китайцев эпохи Тан, простиравшейся на всю Восточную Азию, или глазами жителя Халифата времён Харуна ар-Рашида, простиравшегося от Китая вдоль Северной Африки до Испании, то мы бы её даже не заметили. Да и как иначе, если империя Тан и Халифат вместе, это обширная территория со множеством городов, население каждого из которых превышало 300 000 человек. Багдад X века – это 1 000 000 жителей, тогда как самые крупные европейские столицы, такие как Париж, Лондон, Рим не более 20 000. Восток, это Университеты, Дом мудрости, обсерватории, поэты, архитектура, бумага, фонтаны, водопроводы и канализация, а Запад… Ещё в XVII веке жители Амстердама чётко знали, когда нужно закрывать окна, потому что в это время золотари пускают по улицам города то, что за ночь «произвели» амстердамцы, и если ты вовремя не закроешь окно, все эти запахи надолго останутся в твоём доме. Но сегодня Западный мир, по праву, занимает лидирующие позиции во всех наиважнейших сферах мирового контента – образование, наука, культура, технологии, политика, экономика и финансы, оставляя позади себя прежние, некогда великие цивилизации и это, естественно, может и должно быть предметом особой гордости любого англичанина, немца или итальянца.

Интеллектуальный и социокультурный разрыв между Западом и Востоком 1-го тысячелетия был колоссальный. Однако, если наблюдая исторический опыт наших соседей, мы, мусульмане спросим себя …

Как такое произошло?!

Мегель Сервет был великим мыслителем, врачом и преданным христианином-антитринитарием, за что и был казнён по приговору католического престола. Но не следует забывать, что его заочными учителями были исламские врачеватели. Именно они, до той поры находились в авангарде передовой мысли и, в частности мусульманский целитель ибн ан-Нафис (ум.около 1238 года), который в своих комментариях к «Канону врачебной науки» ибн Сины (Авиценны) и описал впервые лёгочный круг кровообращение, освоение которого блестяще продолжил испанский учёный.

Джабир ибн Хайан (ум. 810 г.), известный в латинской Европе под именем «Гербер». Энциклопедист, математик, астроном, философ, врач, алхимик, он написал несколько ярких работ по философии, теологии, астрономии, но главным его увлечением была химия металлов. Джабир основывался на «Физику» Аристотеля. Он считал, что каждый элемент соответствует четырём стихиям, обладающим соответствующими качествами: тепло, холод, сухость и влажность. Так огонь был одновременно горячим и сухим, земля – холодной и сухой, вода – холодной и влажной, а воздух – горячим и влажным. В корпусе джабирианцев эти качества назывались «природами», а сами элементы – это лежащая в их основе субстанция, состоящая из этих «природ». В металлах две «природы» внутренние, а две – внешние. Например, свинец был холодным и сухим, а золото – горячим и влажным. Таким образом, как предполагал ибн Хайан, изменение природы одного металла приведет к получению другого металла, но для этого нужен специальный катализатор – «аль-иксир», неуловимый эликсир, который сделает это преобразование возможным и который в европейской алхимии был наречён «философским камнем». Согласно джабирской версии этой теории, металлы образуются в земле в результате смешения серы и ртути. В зависимости от качества серы образуются разные металлы, причем золото образуется из самой тонкой, хорошо сбалансированной серы и чистой ртути. Эта гипотеза, которая в конечном итоге основана на древних метеорологических предположениях, легла в основу всех теорий состава металлов до XVIII века. Он считал ртуть сердцем металла, который образовывался в результате накопления в земле сухих испарений серы и ртути. Смешиваясь в определённой пропорции, они образовывали металлические элементы. Формирование золота он считал очень долговременным процессом, однако его можно ускорить посредством «эликсира»…философского камня.

Абу Бакр Мухаммад аль-Рази (ум. примерно 930 г.), латинское имя «Разес». Энциклопедист, врач, философ, был главным врачом в Багдаде, а в последние годы жизни, ведущим медиком в своём родном городе Рей на территории Ирана. Он считал себя учеником Сократа и Платона, особенно был вдохновлён диалогом «Темей». К Аристотелю относился с меньшим пиететом, поэтому часто не соглашался с «исламскими перипатетиками» по многим позициям, за что и критиковался, особенно со стороны аль-Фараби и ибн Сины. Абу Бакр очень внимательно относился к беднякам, лечил их бесплатно, всячески помогал и считал, что люди могут и должны быть счастливыми уже здесь, в этом мире, а единственный путь к счастью – это обретение «знаний», поэтому Всеведающий Господь сделал так, чтобы у всех людей были равные способности к осознанию миробытия. Ар-Рази был сторонником, как бы сейчас сказали, научно-экспериментального изучения Вселенной, следовал натуралистическому взгляду на мир, может быть поэтому, за свои слишком вольные мысли, преподнесён, как человек с антирелигиозными, еретическими взглядами рукой своего современника, исмаилитского проповедника Абу Хатима. Теологические работы Абу Бакра, к сожалению, не сохранились, но остались ссылки на его цитаты у более поздних авторов, где он с воодушевлением говорит текстом Корана и обосновывает свою позицию нормами шариата, и сунны пророка, считая шариат высшим законом мироздания. Поэтому уже сегодня немало исследователей считают, что Абу Хатим, вольно или невольно, преподнёс совершенно искажённый образ Ар-Рази.

Абу Райхан аль-Бируни (ум. примерно 1050 г.). Энциклопедист, врач, философ, математик, физик. Потрясающий эрудит и полиглот. Изучал практически все науки, хорошо знал арабский, еврейский, арамейский, персидский, греческий, санскрит. Большую часть жизни провёл в Афганистане, путешествовал по индийскому субконтиненту и написал книгу об обычаях и вероучениях многих народов, особенно народов Индии. Аль-Бируни был пионером в изучении сравнительного религиоведения. Убеждённый мусульманин, он изучил большинство древних религий, был прямым и непредвзятым, осуждал несправедливую критику других культур, одновременно восторгаясь шариатом. Так, однажды он стал свидетелем, как некоторые люди разносили сплетни о том, что во время своих праздников христиане устраивают непотребные вещи. Аль-Бируни выступил с публичным осуждением этого навета. Он писал: «Да защитит нас АЛЛАХ от клеветы на кого-либо, будь то враг или друг, и особенно на христиан. Ибо, хотя их доктрины плохи, их образ жизни – это высшая вершина целомудрия, непорочности и доброты ко всем». Его книга об индийской культуре была одной из самых значительных и уникальных работ, которая в последующем активно использовалась Британией во времена колониализма. Интересно и то, что Абу Райхан вел длительную переписку с Ибн Синой, в которой он убеждённо критикует физику Аристотеля. В частности, простым экспериментом он пытался доказать существование такого явления, как «вакуум», против которого возражал великий античный мыслитель и его последователи «фальсафы». Аль-Бируни неоднократно указывал на слабость их аргументов против эллиптических орбит, как и несостоятельность позиции о неизменности небесных сфер и извечности Вселенной. Абу Райхан аль-Бируни внёс значительный вклад во внедрение научной методологии для средневековой механики и разработал экспериментальные методы определения плотности веществ.

Абу аль-Касим аль-Захрави (ум. примерно 1013 г.), известный на латинском Западе под именем «Альбукасис». Андалусский врач, химик, личный лекарь халифа аль-Хакама II и величайший хирург, опередивший своё время. Его главным произведением считается «Китаб ат-Тасриф» (Метод), 30-ти томный трактат с отдельными разделами практической хирургии, ортопедии, офтальмологии, фармакологии, стоматологии и других канонов. Буквально сразу его «Хирургия» была переведена на латынь, приобрела популярность в Европе и стала стандартным учебником по медицине на следующие пятьсот лет. Новаторский вклад Аль-Захрави в область хирургических операций, в своё время, оказал колоссальное влияние на Восток и Запад даже в современный период. Некоторые из его открытий до сих пор применяются в медицине, а его хирургические инструменты и сегодня используются для лечения людей. В специальной медицинской литературе указывается, что аль-Захрави был первым, кто установил наследственную природу гемофилии и описал абдоминальную беременность, подтип внематочной беременности, которая в те дни была фатальным заболеванием. Он первым открыл первопричину паралича, а также разработал хирургические устройства для кесарева сечения и операций по удалению катаракты. Историк Дональд Кэмпбелл так описал влияние аль-Захрави на Европу: «Основное влияние Альбукасиса на медицинскую систему Европы заключалось в том, что его ясность и метод изложения пробудили интерес к арабской медицине. Его методы затмили методы Галена и сохраняли доминирующее положение в христианской Европе. в течение пятисот лет. Именно Альбукасис поднял статус хирургии, которая прочно прижилась в Европе даже после времен Ги де Шолиака (ум. 1368)». В XIV веке французский хирург Ги де Шолиак цитировал «ат-Тасриф» более 200 раз. Пьетро Аргаллата (ум. 1453) описал Аль-Захрави как «без сомнения, главу всех хирургов». Влияние Аль-Захрави на Западный мир продолжалось, по крайней мере, в течение нескольких столетий, проходящих сквозь всю эпоху Возрождения, и недаром сегодня улица в Кордове, где он жил, названа в его честь «Calle Albucasis», а на его доме висит бронзовая табличка, на которой написано: «Это был дом, в котором жил аль-Захрави». Отрадно, что власти католической Испании берегут память об этом и многих других арабо-мусульманских учёных времён «исламского Ренессанса», и мы сердечно благодарим их за это, тогда как мы не считаем нужным удостоить их хотя бы коротким упоминанием в своих хутбах.

Ибн Вахшия. Его образ, это наиболее яркий пример того, с каким успехом можно предать забвению любого великого учёного, даже того, кто совершает настоящую революцию в науке. Убеждён, что его имя умышленно стёрто из истории ревнивыми исследователями, поэтому о нём трудно найти достоверную информацию. Мы знаем, что ибн Вакшия жил в Куфе и умер примерно в 930 году. Крупный алхимик, знаток сельского хозяйства, но самый революционный его вклад отмечен в «египтологии». Как бы громко это не звучало, но он был первым из известных учёных, который дешифровал Египетскую письменность, и это нисколько не преувеличение. Всё началось с того, что во время военной кампании Наполеона в Египте французские инженеры в стене форта обнаружили кусок базальта, с отпечатанными иероглифами. Этот артефакт в последующем назвали Розеттский «камень» и сегодня он выставлен в Британском музее. Для его расшифровки потребовалось более 20 лет и долгое время считалось, что первый кто это сделал был Жан-Франсуа Шампольон в 1822 году. Но современные исследования ставят под очень серьёзное сомнение этот постулат, поскольку есть все основания полагать, что первым кто дешифровал древнюю письменность был, никто иной как мусульманский учёный ибн Вакшия. Доктор института археологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Окаша Эль Дали написал: «Потребовались годы кропотливых исследований, чтобы доказать, что западные ученые не были первыми, и я нашел доказательства, свидетельствующие о том, что арабские ученые открыли египетский код ещё тысячу лет назад».

Ибн Вакшия сделал вывод, что решающее значение для их расшифровки играют звуки, то есть их фонетическое наполнение. Лишь спустя почти 1000 лет к этому пришли европейские египтологи, в частности «первооткрыватель» Жан Франсуа Шампольон.

Доктор Окаша пишет: «В течение двух с половиной веков в изучении Древнего Египта преобладали евроцентриские взгляды, которые практически игнорировали арабские науки. Я чувствовал, что это совершенно неоправданно». Эль Дали, знаток древнего Египта и древнего Востока, провел семь лет в поисках арабских рукописей в частных коллекциях по всему миру, пытаясь найти доказательства того, что именно мусульманские ученые раскрыли секреты Египетской письменности. В конце концов он нашел их в работах ибн Вахшии: «Я сравнил его исследования с исследованиями современных ученых и понял, что он точно знал, о чем говорят иероглифы … Секрет иероглифов был утерян, а затем вновь открыт арабскими учеными, которые усердно трудились, чтобы открыть их значение ещё за восемь веков до Шампольона. Это были люди, которые обладали большими астрономическими и математическими знаниями, и это то, благодаря чему они преуспели».

Аббас ибн Фирнас, в латинской традиции «Армен Фирман», андалусский математик, изобретатель и богослов IX века, который первым попытался совершить полёт, используя инструменты из дерева и перьев, и постепенно совершенствовал своё изобретение. Он прыгал и падал, ломая кости и растягивая сухожилия, но его любовь к науке и знаниям были сильнее «благоразумия» и осторожности. Испанская инженерная Академия охарактеризовала его «планер», как первое научное изобретение в истории авиации.

И, конечно, нельзя не сказать о ярчайших звёздах исламской науки IX века, о которых мы практически ничего не слышим – братья Мухаммад, Ахмад и аль-Хасан ибн Муса, которые вошли в историю прогрессивной мысли под именем Бану Муса (сыновья Мусы). У каждого из братьев были свои интеллектуальные предпочтения, например, Мухаммад больше занимался астрономией, Ахмад – механикой, а Хасан – геометрией. Их можно назвать учениками греческих математиков, которые заложили основу арабской математической школы, оказавшей в последствии очень серьёзное влияние на европейских учёных, в частности, на Леонардо Фибоначчи (ум.около 1250 г.), который учился у арабских учёных и считается первым крупным математиком Средневековой Европы. Это можно увидеть в его книге «Практика геометрии», куда вошли некоторые теоремы Бану Муса, которых не было в греческих книгах – например, теорему, которая гласит, что плоское сечение правого конуса, параллельное основанию конуса, является окружностью.

Это были удивительно одарённые и невероятно смелые исследователи. Они написали несколько ярких работ с научными практиками самого широкого спектра, математическими расчётами и наблюдениями, большинство из которых, к сожалению, оказались утеряны после разграбления Багдадского халифата монгольским ханом Хулягой. Но благодаря переводам ранних европейских издателей, некоторые сочинения дожили и до наших дней, одно из которых, просто, поражает воображение. Недаром многие исследователи потом напишут, что Бану Муса опередили своё время минимум на тысячу лет – это «Книга хитроумных устройств» или в другом переводе «Книга уловок», где с иллюстрациями, схемами и диаграммами они описали более сотни механических устройств, среди которых коленчатый вал, грейфер, автоматические фонтаны, одноходовые и двухходовые клапаны, которые открываются и закрываются сами по себе.

Британский инженер и историк науки, профессор Лондонского университета Дональд Рутледж Хилл в последующем напишет, что «Бану Муса были мастерами в использовании небольших вариаций аэростатического и гидростатического давления, а также в использовании конических клапанов в качестве «встроенных» компонентов в проточных системах. Это первое известное применение конических клапанов в качестве автоматических регуляторов».

Братья создали прототип современного противогаза, изобразив его в виде маски, прикреплённой к трубе с набором различных дыхательных вкладок, но главное их изобретение, это несомненно, первое механическое записывающее устройство, в некоторой литературе названное как «механический флейтист».

Музыкант играл на инструменте какую-нибудь мелодию, которая тут же отпечатывалась на специальном устройстве, а затем воспроизводилась посредством простого включения. Так любая запись могла прослушиваться сколь угодно раз простой сменой цилиндра. Американский писатель и искусствовед прошлого века Чарльз Б. Фаулер отмечал в своих работах, что «цилиндр с выступающими штырями на поверхности, изобретённый Бану Муса, оставался основным устройством для механического воспроизведения и воспроизведения музыки вплоть до второй половины девятнадцатого века». В последующем, их механику продолжит не менее яркий исламский учёный XII века Исмаил аль-Джазари.

Это лишь небольшой список имён, которыми мусульманская «умма» должна гордиться, изучать, популяризировать, следовать их великому интеллектуальному наследию, но мы предпочли их поскорее забыть и это удручает. Как убеждённые последователи ислама, они свято верили в главную идею человеческого бытия. Каждый человек идёт по своему жизненному пути, но кем бы мы ни были – учёные, пекари, юристы, строители, всех нас объединяет единство цели – служить Его высокой воли, будучи каждый на своём месте. И сапожнику совершенно не обязательно знать строение атома, а учителю не нужно уметь шить одежду, чтобы приблизиться к АЛЛАХУ, все мы имеем равные шансы и равные возможности, достаточные для нашего персонального жизненного уклада. Но, чему учили, в своё время, фальсафы?! Они учили о том, что где-бы мы не находились и чем бы мы не занимались, одинаково важно для каждого познать саму «идею» такого служения. Они говорили, что эта «идея» должна, словно, родиться у тебя внутри и стать осмысленной частью твоего внутреннего «Я» – того самого человека, который разговаривает с каждым из нас изнутри. Она должна приобрести форму твёрдого «знания» в тебе самом, и тогда во всём что тебя окружает ты увидишь Его «руку». Незримый Лик АЛЛАХА станет для тебя зримым, в каждом творении, в каждом насекомом, в каждом алгоритме или структуре мироздания, и это то, что воплощали мусульманские учёные. И даже правители, которым, конечно же итак было чем заняться, были «влюблены» в науку и старались всячески её популяризировать, запечатлев своё место в истории ни сколько как политические лидеры, но как выдающиеся учёные.

Эмир Самарканда и окрестных земель в XV веке Улугбек, внук великого Тамерлана, был выдающимся математиком и астрономом. Интересно, что с точки зрения политической истории времён Позднего Средневековья, он был совершенно неприметным правителем. Обладая мужеством и стойкостью, он ни с кем не сражался, никого не завоевал, не участвовал и соответственно не побеждал в поединках, но история запомнила его, как выдающегося просветителя под именем «великий Бек» и это дорого стоит. Улугбек считал первостепенной задачей повысить образовательный уровень среди своих подданных, поэтому одним из его первых приказов было возведение трёх медресе, которые выполняли функцию университетов, причём одно из них для девочек. Над входом в медресе Бухары, эмир приказал выгравировать хадис пророка: «Стремление к знаниям обязанность каждого мусульманина и каждой мусульманки». Он приглашал учёных со всего мира и сам активно участвовал в различных исследованиях, владел несколькими языками, хорошо разбирался в теории музыки и поэзии, но подлинной его страстью была «астрономия». Для наблюдений за небесными светилами в окрестностях Самарканда по приказу Улугбека была построена невиданная до той поры обсерваторию, которая ещё много десятилетий служила на поприще науки. Именно здесь учёные астрономы составили «Гурганский зидж» (Карту неба), которую активно использовали учёные всего мира и в которой было описано больше 1000 звёзд, а сам правитель самолично рассчитал длину астрономического года и вычислил значение синуса одного градуса – важнейшей астрономической постоянной, с точностью до восемнадцатого знака после запятой. В последующем, европейские астрофизики отмечали, что достижения Улугбека и его обсерватории, это был максимум, чего можно было достичь без телескопа. Его «звёздные таблицы» стали последним словом Средневековой науки. Они состояли из четырёх больших частей: «хронология», где правитель отразил способы летосчисление у различных народов, следом раздел «практической астрономии», затем «сведения о движении светил на основе геоцентрической системы мира» и четвёртая – «астрология», неизбежная дань науки средневековому мировоззрению.

Однако страсть Улугбека к науке, нравилась далеко не всем. Проводя много времени в обсерватории, он потерял политическую бдительность. Радикально настроенное духовенство обвиняло его в ереси, их голоса стали звучать всё громче и всё настойчивее, пока старший сын правителя Абд аль-Латиф, подстрекаемый извне, ни пошёл войной против отца и, в конце концов, халиф был убит двумя нападавшими. Обсерватория была разрушена, разорена, библиотека расхищена, а учёные, которые там работали, были разогнаны. Мусульманский поэт и государственный деятель XV века Алишер Навои писал: «Все сородичи Улугбека ушли в небытие. Кто о них вспоминает в наше время? Но Улугбек протянул руку к наукам и добился много».

Открывая Вселенную, будь то математические и астрономические законы, строение организмов или создание невиданных до той поры технических устройств, арабо-мусульманские учёные рождали в людях незримое «прикосновение» к величию Создателя – только это мотивировало их заниматься наукой, ибо весь мир видел мощь исламской традиции, рождавшей таких великих интеллектуалов и, если спросить себя … а, что изменилось с тех пор!? Почему мы отбросили повеление Творца постигать Его знамения и оказались на задворках интеллектуальной мысли?! Почему мы успокоились набором ритуальных практик и знанием истории становления ислама?! Не пора ли нам немного шире взглянуть на предостережение Святого Писания, когда пророк воззвал к АЛЛАХУ: «Господи! Поистине мой народ забросил этот Коран».

После того, как мы определились с термином «наука» и как она работает, можно с уверенностью констатировать, что верующие вполне могут принять «эволюцию» Дарвина, как допустимую научную теорию в череде многих других когнитивных попыток рационально познать и объяснить происхождение «жизни». Никаких противоречий и, уж тем более столкновений с метафизическим осмыслением мира, она не вызывает, поскольку эта доктрина не отвечает на вопрос «кто», она отвечает на вопрос «как», не будучи истинной «последней инстанции», и это абсолютно коррелируется со смыслом глобальной науки – любая теория оспорима, любая теория это шаг к Истине, но не истина и, наконец, любая теория не является законченным знанием.

Даже один из известных современных идеологов атеизма, биолог-эволюционист Ричард Докинз, труды которого переводятся и печатаются по всему миру, в своей книге «Капеллан дьявола» пишет, что «со временем могут быть выявлены такие новые факты, которые заставят наших преемников XXI века отказаться от «дарвинизма» или изменить его до неузнаваемости».

То есть сами эволюционисты признают её неустойчивость.