Уличный классик, или Записки на коленке. Нон-фикшен 88%

За Мадрид или за Барселону?

Противостояние между Барселоной и Мадридом носит, вероятно, непримиримый характер. Причем, Мадрид это не только столица и коммунидад, Мадрид в неразрывной связи со своей культовой футбольной командой «Реал» – это и Андалусия, и Кастилья де Леон, и Кантабрия, и многие другие регионы Испании. И футбол это лакмусовая бумажка здесь.

Как-то раз, когда я ещё не переехал в Мадрид и находился в Андалусии, мои знакомые испанцы, собиравшиеся смотреть главную футбольную дуэль года, в ожидании этого сумасшедшего для них события (а я с футболом на тот момент уже почти завязал), спросили меня:

– Ты за кого, за Реал или Барселону? – причем звучало это так, как будто любой, кто находился на испанской земле, обязан был определиться с выбором в ту или другую сторону.

Лукаво поглядывая на меня, с азартным видом они ожидали от меня ответа.

– За Валенсию! – парировал я и рассмеялся.

«Вот умыл!» – и без очков читалось в их глазах.

Я объяснил, почему я назвал Валенсию; ведь я там жил и приехал оттуда, а это был, о, какой веский аргумент.

Посмеявшись, мы разошлись. Я пошел смотреть бокс. Бокс вместо корриды, ежедневно транслируемой по ТВ. Уже позже, живя в Мадриде, я познакомился с одним известным российским футболистом, на тот момент являвшимся тренером молодёжки «Реала». Но на футбол, на Сантьяго Бернабеу я так и не поехал, хотя много раз проезжал мимо знаменитого стадиона. Мне вполне хватало моих тренировок по боксу, а также занятий по футболу с детской командой, которую я с удовольствием тренировал некоторое время по просьбе друзей.

Вспомнился мне этот случай в связи с событиями в Каталонии и конфликтом между Мадридом и Барселоной, которому я (хотя я и был когда-то за Валенсию), совсем не рад.

Ещё менее радостно, когда звучат обвинения в сторону России, будто бы Россия заинтересована в расколе Испании. Вряд ли.

Однако, по мнению американских конгрессменов, это именно Россия «разделяла» Испанию.

Что можно ответить на это? Только в подобном ключе:

Кто Гибралтар к своим рукам прибрал,
Тот и на «путч димона» вдохновлял…
(…Но сдав Сорайе каталонский трон,
В Брюсселе скрылся Пучдемон).

Так что определись там сами, за кого вы – за Мадрид или Барселону, за Короля или за Пучдемона! Если, конечно, вы не за Валенсию или, вообще, не за Гибралтар…

    2017

Турист и странник

Сложилось так, что, живя в Зальцбурге, я выступал одно время за местный боксёрский клуб. По пути в зал, куда я ходил готовиться к турнирам, я успевал обойти чуть ли не весь Старый Город. Старый Город – это сердце Зальцбурга, его сокровенная история и скрытая мистерия. Ежедневно пересекая Getreidegasse, на которой расположен дом Моцарта, я наблюдал толпы туристов, толпившихся у окон знаменитой квартиры, втайне завидуя им. Слушая музыку Амадея, разносившуюся вокруг, прислушиваясь к течению Зальцаха, я шёл дальше по своим ничем неприметным делам, видя вновь похожие друг на друга толпы туристов. В другие дни, я шёл мимо Зальцбургского ландестеатра (Das Salzburger Landestheater), Оркестерхауза, Уличного театра и снова встречал толпы туристов, которые, несомненно, лучше меня и подчас лучше местных жителей знали здешние культовые места и достопримечательности.

В то время, как группы туристов неспешным шагом, а чаще на фуникулёре за каких-то пару минут поднимались на знаменитый Hohensalzburg – замок на горе Фестунгберг, откуда открывается великолепный вид на город, где прогуливался сам гениальный композитор и где ныне дают концерты его произведений, – я каждое утро «бегом-марш» взбирался по лестницам, ведущим к замку, пробегал несколько восходящих кругов внутри территории, и, добегая до ворот башни, возвращался домой.

Я шёл ночью, шёл ранним утром, шёл палящим днём, слыша мелодии Моцарта, слыша многоголосый рёв «Зальцбургского быка» – живущего на обжитой мною горе Фестунгберг. («Зальцбургский бык» – знаменитый старинный орган, расположенный в башне дворца).

Теперь думаю, может, поэтому некоторые мои спортивные медали, позвякивая в углу, иногда ассоциируются у меня с музыкой Моцарта?!

Но я хочу сказать другое. Чем, всё же, отличается странник от туриста? Может ли странник завидовать туристу и почему турист чаще состоит в компании, а странник всегда одинок? Турист всегда знает, куда он едет, что ему посмотреть, где поесть, где поспать, в какой позе лучше сфотографироваться, где выложить свои фотографии, каким именно текстом снабдить их. И в этом смысле турист идеален. И стоит учиться его педантичности.

Странник… Я уже как-то писал:

«Надо жить ощущением Дороги. Когда это чувство притупляется, теряешь чувство пространства и гибкости времени, которое ты сам можешь ускорять, замедлять и трансформировать в вечные мгновения…

Если путник идёт к намеченной цели, выполняя, так называемую, прямую своего маршрута, то странник пресекает пространство в различных плоскостях; его геометрия пути сложнее и основывается больше на внутренних порывах и жажде странствия. Путник руководствуется логическими соображениями, влиянием цели, которую он должен достичь. Пример странника – это вагант, странствующий поэт, бард. К этой же категории можно отнести и странствующего рыцаря. Путник – это паломник, пилигрим, идущий к святой или иной цели. Эти два типа являются высшими состояниями идущего по Пути…»

На самом деле тема странничества бесконечна, как Путь, который есть у всех от начала творения. Не творения плотского, а сотворения духа…

К сожалению, не имею возможности снабдить свой текст замечательным фото тех лет, так как было тогда не до фотографирования. Да, и должен ли был ein Wanderer записывать на плёнку и на цифру события жизни?!

    2017

В Бремене – Бременские Музыканты

Как-то в Германии случилось у меня совершенно неожиданное путешествие или очередное совершенно неожиданное путешествие. Абсолютно не планируя того заранее, я с парой товарищей отправился в Бремен, вернее этот город стал транзитом на пути в другой город, в какой именно уже и не помню. Что я хотел там найти я тоже уже, честно говоря, подзабыл, зато помню, как совершенно случайно, мимоходом мы оказались на какой-то площади, где стоял монумент Бременским музыкантам, сделанный, если я не ошибаюсь, из бронзы, с характерными потертостями на лапах и прочих частях тел бродячих вагантов, располагавшихся в пределах досягаемости пальцев рук охотников за удачей.

– Смотрите! – обратился я к своим попутчикам, желая привлечь их внимание. – Бременские музыканты! Нам любые дороги дороги! – последняя фраза прозвучала как некий пароль.

– Ну, мы же в Бремене, – равнодушно отозвался один из них; другой так вообще ничего не понял.

Ну да, Бремен – Бременские музыканты, логично, – подумал я. – И в то же время алогично. Это же случай один на миллион – оказаться случайно в Бремене, да еще и нос к носу с любимыми с детства Бременскими музыкантами!

Вы тоже скажете, ну и что, что здесь такого – это же Бремен, значит должны быть где-то тут и «бременские музыканты», и не такое бывает в дороге.

Согласен, и не такое…

    2017

Голодный мим

Прогуливаясь как-то вечером по Вене, я вышел на Штефан-платц, знаменитую площадь, в центре которой высится старинный готический собор XII века Штефансдом. Как всегда площадь была полна туристами и артистами, развлекающими их и зарабатывающими на них же всевозможными способами. Особенно мне запомнились (в дальнейшем я их встречал по всей Европе) превратившиеся в неподвижные изваяния фигуры: бродячего скрипача, пёстрого клоуна в рваных ботинках, феи о двух нейлоновых крыльях на алюминиевых каркасах. Проходя мимо такой живой скульптуры какого-то литературного героя, волосы которого были покрыты серебряным тальком, а из рукав торчали длинное гусиное перо и пергамент фантастических размеров, я вдруг заметил, что он ожил, шевельнул ресницами, открыл глаза и замахал руками, пытаясь произвести впечатление на столпившихся вокруг него детей. Но больше всего, мне кажется, он произвёл впечатление на меня: круглыми минутами стоять, как истукан, чтобы в один момент выйти из артистической летаргии и пополнить свою копилку очередной порцией новых европейских монет… Это надо уметь!

Но разве только это движет артистами неподвижной и оживающей внезапно пантомимы?! Скорее всего – это их призвание, образ жизни, но никак не средство заработка. Так наивно полагал я, проходя мимо разукрашенного лицедея, то ли в маске Пьеро, то ли какого-то другого мима.

«Эх, – подумал я, – жаль, что в кармане лишь итальянские лиры, скоропостижно вышедшие из обращения. Хотя, какая разница, главное, чтобы к ногам артиста летели не тухлые яйца и гнилые помидоры, а там и лиры сойдут. Всё ж это символический акт, и актёрам-европейцам не суть важно, что им там положили в шляпу, главное – эмоции…»

– Дам-ка я тебе лир, Пьеро, – сказал я вслух и бросил в копилку мастера монеты.

Внезапно из глубины позолоченной маски раздался приглушённый трубный возглас на чистом русском языке:

– А зачем мне лиры, я целый день стою здесь, как истукан, зачем мне лиры? Я тож кушать хочу.

Маска смотрела на меня, как-то криво улыбаясь, а изнутри неё вырывался этот страдальческий возглас души голодного и уставшего артиста. Я был ошарашен.

«Tut mir leid!» (Мне жаль! – нем.), – хотел было ответить я, но подавив растерянность, произнёс грубоватым голосом Арлекино:

– Ничего, в хозяйстве пригодится, бери, что есть, другого нет.

Содрогаясь от нахлынувшего на меня немого смеха, я пошёл дальше, вдыхая аромат печёного хлеба и сдобной выпечки, доносившийся из булочных. К сожалению, ни евро, ни лир у меня больше не было, чтобы утолить собственный голод.

Я шёл, а в ушах гудел голос маски…

    2011