Среди «призраков»

3

Люк растянулся на полу на животе и лениво гонял по рельсам игрушечный поезд. Этим поездом в детстве играл ещё отец, а до него – дед. Люк помнил, с каким нетерпением дожидался, когда Марк наконец вырастет, потеряет к игрушке интерес, и поезд достанется ему, самому младшему. Но сегодня играть не хотелось. Денёк распогодился: по небесной синеве плыли пушистые облака, и на заднем дворе шелестел в траве лёгкий ветерок. Вот уже неделю Люк не выходил из дома и почти ощущал, как манит его свежий воздух. Но теперь ему даже не разрешалось находиться в комнате с незашторенным окном.

– Ты что, хочешь, чтобы тебя увидели? – заорал на него в то утро отец, когда он чуть приподнял край жалюзи на кухонном окне и жадно выглянул в щёлочку.

Люк вздрогнул. Он так замечтался о том, как хорошо бы босиком пробежаться по траве, что совершенно забыл, где он и с кем.

– Да нет там никого, – проверив ещё раз, сказал он.

Он старался не смотреть за растерзанный край двора, на сдвинутую бульдозером кучу веток, стволов, листьев и грязи, что когда-то была его любимым лесом.

– Да? А тебе никогда не приходило в голову, что если там кто-то есть, то они заметят тебя скорее, чем ты их? – спросил отец.

Он схватил Люка за руку и оттащил от окна на добрых три фута. Выскользнувший край жалюзи хлопнул по подоконнику.

– Не выглядывай, – предупредил отец. – Кому сказал, держись от окон подальше. И не входи в комнату, пока мы не опустим жалюзи или не задёрнем шторы.

– Но я же тогда ничего не увижу, – возразил Люк.

– Всё лучше, чем угодить в лапы полиции, – заметил отец.

В его голосе послышалась жалость, но от этого стало только хуже. Боясь расплакаться на глазах у отца, Люк отвернулся и вышел.

Он толкнул игрушечный поезд, и тот сошёл с рельсов, опрокинулся, только колёса закрутились.

– Какая разница, – буркнул он себе под нос.

В дверь громко постучали.

– Откройте! Полиция!

Люк не шелохнулся.

– Марк, не смешно! – крикнул он.

Марк распахнул дверь и вбежал по лестнице, ведущей прямо в комнату. Вообще-то это был чердак, что Люка полностью устраивало.

Мать давным-давно распихала все чемоданы и коробки по углам, под скаты крыши, очистив место для латунной кровати, потрёпанного круглого коврика и книжек с игрушками. Люк даже слышал, как Мэтью с Марком жаловались, что ему досталась самая просторная комната. Зато в их комнатах были окна.

– Что, испугался? – спросил Марк.

– Нет, – ответил Люк.

Как же, сейчас признается, что сердце ухнуло в пятки. Да ни за что на свете.

Марк годами подшучивал над ним, изображая полицию, когда не слышали родители. Обычно Люк не обращал на него внимания, но теперь, когда отец так всполошился… А если бы и впрямь нагрянула полиция, куда деваться? И что бы они с ним сделали?

– Мы с Мэтом никогда никому о тебе не рассказывали, – внезапно посерьёзнев, неожиданно заметил Марк. – И мама с папой тоже не проговорятся, ты знаешь. Прятаться ты умеешь. Так что бояться нечего.

– Знаю, – пробормотал Люк.

– Ой, да мы всё ещё в игрушки играем? – спросил Марк, будто компенсируя свой промах, что чересчур расчувствовался, и поддал ногой попавший в крушение игрушечный поезд.

Люк пожал плечами. Вообще-то ему не хотелось, чтобы Марк узнал про игры с поездом. Но сегодня всё пошло наперекосяк, так что какая уж разница.

– А ты сюда специально пришёл меня помучить? – спросил Люк.

Марк сделал обиженное лицо.

– Думал, может, в шашки сыграем, – сообщил он.

– Мать, что ли, послала? – прищурился Люк.

– Да ты что?

– Врёшь ты всё, – заявил Люк, не обращая внимания на то, как гадко себя ведёт.

– Ну, если ты так…

– Просто отстань, ясно?

– Ладно, ладно. Чёрт!

Марк спустился по лестнице.

Оставшись в одиночестве, Люк пожалел, что так разозлился. Вдруг Марк предложил искренне, от чистого сердца? Наверное, придётся извиниться. Но, честно говоря, не хотелось.

Люк вскочил и зашагал по комнате, раздражаясь от скрипа третьей половицы от входа. Он терпеть не мог пригибаться под стропилами за кроватью. Сегодня его раздражали даже любимые модели машин, выстроившиеся ровным рядком на полках в углу. Зачем они ему? Он никогда даже не сидел в настоящей машине. И не будет сидеть. Никогда не найдёт себе настоящего дела, никуда не отправится. Так и сгниёт тут, на чердаке. Он и раньше, бывало, об этом задумывался, в тех редких случаях, когда мать, отец, Мэтью и Марк куда-нибудь уходили и бросали его одного… А вдруг с ними что-то случится и они не вернутся? Обнаружит ли кто-нибудь спустя годы его забытый всеми труп?

В найденной на чердаке старой книжке он прочитал историю о детях, обнаруживших покинутый пиратский корабль со скелетом в одной из кают. И от него останется то же самое. А поскольку ему не разрешается находиться в комнате с незашторенными окнами, он будет скелетом во тьме.

Люк машинально поднял глаза, словно напоминая себе, что, кроме единственной лампочки над головой, освещения нет. Только… С каждой стороны виднелся свет, просачивающийся внутрь под крышу.

Люк поднялся и пошёл на разведку. Ну конечно. Мог бы и сообразить. С двух сторон под самым коньком крыши находились вентиляционные отдушины. Отец ворчал иногда насчёт обогрева чердака, мол, бросаем деньги на ветер. Однако под пристальным взглядом матери умолкал, и всё оставалось по-прежнему.

Тогда Люк вскарабкался на самый большой сундук и заглянул в вентиляционное окошко. И увидел улицу! Точнее, полоску дороги и за ней кукурузное поле с развевающимися на ветру листьями. Вентиляционное окно было закрыто косой решёткой, много в него не разглядеть, зато можно было не опасаться, что его кто-нибудь заметит.

Сначала он очень обрадовался, но восторг быстро угас. Не будешь же всю оставшуюся жизнь наблюдать, как растёт кукуруза.

Без особой надежды он слез с сундука и направился к другому концу чердака, той его части, что выходила на задний двор. Пришлось передвинуть ящики и подтащить старую стремянку, однако он всё же подобрался и к этой вентиляционной решётке.

Заднего двора видно не было – слишком близко к дому, но зато он мог наблюдать за бывшим лесом. Раньше он как-то не замечал, что земля за их домом шла под уклон, поэтому глазам открылась панорама огромного участка, когда-то покрытого деревьями. Там кипела работа. Огромные жёлтые бульдозеры отодвигали кустарник с неровной дороги, покрытой гравием. Другие незнакомые Люку машины копали ямы под огромные бетонные трубы. Люк заворожённо наблюдал. Тракторы и комбайны он видел раньше, как и отцовский корчеватель пней и кустарников, разбрасыватель навоза и прицепы довольно близко, в сарае. Но тут были другие машины для иной работы. И управляли ими чужие.

Однажды, когда Люк был помладше, к дому притащился бродяга, и не успел Люк спрятаться под мойкой в тамбуре, тот ввалился в дом, выпрашивая еду. В двери каморки была трещина, сквозь которую Люк разглядел заплатки на штанах нищего, дырявые башмаки и услышал плаксивый голос:

– Безработный я, слышь, три дня во рту ни маковой росинки… оголодал… Нет, работать на ферме за жратву нету сил, того и гляди ноги протяну. Да ты глянь на меня. Хвораю шибко. Помру с голоду…

Кроме того бродяги и картинок в книжке, других людей Люк никогда не видел – только родителей и братьев.