Магия шипов

– Натаниэль жесток к вам? – спросила она вполголоса. Послушница и представить не могла, каково это – быть слугой чародея, вынужденным наблюдать всяческое злонравие день за днем.

– Нет, мисс. Никогда. Видите ли, я необходим ему. – Помогая ей забраться в карету, он еще больше понизил голос. – Без сомнений, вы слышали о том, что чародеи продают душу дьяволу в обмен на свою силу.

Элизабет нахмурилась, однако Натаниэль заговорил прежде, чем она смогла уложить в голове слова его слуги.

– Устраивайтесь поудобнее, мисс Скривнер. Нас ждет долгий путь. Чем быстрее мы отправимся, тем быстрее я смогу вернуться к растерзанию вдов и доведению до полусмерти стариков своей гнусной темной магией.

Она нырнула внутрь, избегая дальнейших убеждений. Внутреннее убранство кареты было таким же богатым, как и внешнее – все отделано темно-зеленым вельветом и отполированной древесиной. Элизабет никогда прежде не ездила в таком экипаже.

Девушка вжалась в угол, поджав ноги, чтобы занять как можно меньше места, и ждала Натаниэля. Сядет рядом или напротив? Возможно, он планировал повеселиться, наигравшись с ней, прежде чем убить. Она напряглась, когда карета просела под чьим-то весом. Однако дверца закрылась, оставив ее внутри в полном одиночестве.

Раздался стук копыт, и экипаж пришел в движение. Чтобы отвлечься от тошнотворного бурления в желудке, она отодвинула занавески. Заклинание Натаниэля постепенно сходило на нет. Элизабет наблюдала за тем, как ангелы спрятали мечи в ножны и вернулись в прежние позы, закрывая глаза, словно собирались уснуть. Горгульи, зевнув и моргнув, спрятали свои морды под хвосты. Лица застывали, перья складывались. Человек в капюшоне отвернулся и сложил руки в безмолвной молитве. Она выдохнула, когда последняя статуя застыла, превратив внутренний двор в обитель безжизненного камня, словно ее обитатели никогда не двигались, не говорили и не открывали своих мраморных глаз.

Двор вскоре скрылся из виду, и ворота затворились за ними. По мере того, как они проезжали через сад и набирали скорость, Элизабет стала слышать за стеной кареты приглушенный разговор. Она осмотрела окно и отодвинула одну из защелок, надеясь подслушать что-то важное. Голос Натаниэля донесся до нее вместе со струей свежего воздуха.

– Я хочу, чтобы ты перестал призывать демонов на людях, – говорил он.

Мягкий голос слуги, еле слышный за цокотом копыт, отвечал ему:

– Я не могу сопротивляться этому, господин. Это заложено в моей природе.

– Значит, твоя природа злит меня.

– Мои искренние извинения. Вы хотите, чтобы я изменился?

– Не сейчас, – ответил Натаниэль. – Ты распугаешь лошадей, а, говоря начистоту, я не имею понятия, как управлять экипажем.

Элизабет сдвинула брови. Спугнет лошадей? О чем он вообще говорит?

– Вам следует научиться самому делать некоторые вещи, господин, – ответил слуга. – Было бы гораздо проще, если бы вы умели завязывать галстук или, к примеру, надевать мантию на правильную сторону…

– Да-да, знаю. Просто постарайся вести себя естественно при девчонке. Ей не стоит знать. – Натаниэль внезапно замолчал. – Это окно открыто?

Она отпрыгнула как раз в тот момент, когда зеленый свет взвился вокруг защелки и закрыл окно, обрывая разговор. Элизабет могла попытаться открыть ее позже, но подозревала, что задвижка останется закрытой на протяжении всего оставшегося пути.

То малое, что она успела услышать, наполнило ее страхом. Все это звучало так, будто слуга был сообщником Натаниэля в чудовищном замысле по ее убийству. Прежде чем карета остановится на ночевку, ей необходимо разработать план. Планирование всегда было сильной стороной Катрин, а не ее. Но если она провалит свой побег, то погибнет. А если погибнет, то никогда не восстановит справедливость во имя Наставницы.

В отчаянии пытаясь что-то придумать, Элизабет выглянула в окно, но увидела лишь незнакомый пейзаж: овцы, пасущиеся на холме, окруженном лесом. Она присмотрелась и заметила Великую библиотеку над верхушками деревьев, среди ферм. Ее мрачные башни вздымались над местностью, разрывая кольцо серых облаков. Она любовалась видами из этих башен всю свою жизнь, мечтая о будущем далеко отсюда. Без сомнений, девушка любовалась когда-то и этой самой дорогой, которая казалась ей теперь такой незнакомой.

Элизабет прижалась лбом к стеклу, проглотив свою боль. Так далеко от Саммерсхолла она еще не уезжала. После долгих лет мечтаний было невероятно жестоким то, что она вкусит всю полноту жизни в первый и, вероятнее всего, последний раз, будучи узницей и предателем по отношению ко всем, кого любила.

Дорога сделала поворот, и крыши Саммерсхолла скрылись за вершиной холма. Вскоре деревья сомкнулись, и Великая библиотека совсем исчезла из виду.

Глава седьмая

Карету тряхнуло, и Элизабет проснулась. Она села, морщась от боли в шее, затем замерла. Каждая клеточка ее тела была настороже. Девушка слышала только трескотню насекомых – ни стука копыт, ни громыхания колес по дороге. Экипаж стоял. Снаружи было темно, однако сквозь щель в занавесках пробивался свет лампы. Выглянув, девушка обнаружила, что они остановились перед каменным зданием старой гостиницы.

Дверная защелка повернулась. Лихорадочно соображая, что делать, Элизабет вернулась в то положение, в котором была, когда проснулась. Сквозь ресницы она видела, как Натаниэль заглянул внутрь; его лицо казалось в темноте бледным пятном. Ветер взъерошил его волосы, а серебряная прядь поблескивала на свету.

– Надеюсь, вы не умерли, мисс Скривнер, – сказал он.

Она не пошевелилась, едва позволяя себе дышать.

– Было бы очень неловко, если бы такое произошло, – продолжал он. – Пришлось бы пройти через всякие скучные собрания, дознание, обвинение в убийстве… Мисс Скривнер?

Элизабет по-прежнему не двигалась.

Натаниэль тяжело вздохнул и забрался в экипаж. Ее пульс учащенно забился, когда он подошел ближе, принося с собой запах ночного воздуха и магии. То, что она собиралась сделать, было опасно. Но у нее не оставалось выбора – по крайней мере, лучшего варианта.

Как только он потянулся к ее плечу, она ожила. Чародей был без перчаток, и когда ее зубы впились в его руку, закричал. Через мгновение Элизабет уже оказалась снаружи кареты и бежала со всех ног куда глаза глядят. Огни гостиницы прыгали вверх и вниз, пока она неслась по направлению к дороге, однако исчезли из виду, когда девушка скользнула вниз по насыпи на противоположной стороне и через одну ужасающую секунду, кувыркаясь по камням, увидела перед собой только темноту. В следующий момент она с плеском ударилась о дно. Вода, наполненная зловонием грязи и гниющих растений, залила ее чулки. Элизабет упала в канаву.

По ту сторону виднелась мрачная путаница ветвей – это были заросли. Она нырнула в грязь и бросилась в том направлении. Ветки хлестали по лицу, листья цеплялись за волосы. Сердце Элизабет сжалось, когда что-то схватило ее за плечо, однако, это была всего лишь еще одна ветка, потревоженная ее движением. Она почти ожидала, что деревья вокруг нее оживут, а их корни змеями вылезут из земли и обовьются вокруг ее лодыжек. Но погони не было. Никаких признаков жизни поблизости.

Если в этих лесах и водилась живность – птицы или белки, то все они умолкли, оставив ее наедине со звуком собственного хриплого дыхания и ломающихся веток кустарника. Поначалу ночная тишина не беспокоила ее. Внезапно Элизабет посетила мысль: куда пропали сверчки?

Она выскочила на поляну и остановилась. Слуга Натаниэля, Сайлас, стоял перед ней. Его руки были сложены за спиной, а на губах играла легкая извиняющаяся улыбка. Ни одна белая прядь не выбилась из-под ленты, стягивавшей его волосы. Он был так бледен, что на фоне деревьев казался призраком.

Ужас сдавил ей горло своими удушающими пальцами.

– Как вы попали сюда? – пронзил темноту ее голос.

Она должна была заметить, как Сайлас преследует ее, по крайней мере, услышать. Создавалось впечатление, что он возник из воздуха.

– У всех хороших слуг есть свои секреты, – ответил мужчина, – которые лучше не раскрывать, чтобы не испортить иллюзию, столь дорогую хозяину и его гостям. – Прошу вас. – Он протянул ей руку в перчатке. – На улице холодно и темно, а в гостинице вас ждет теплая постель.

Это звучало резонно. Элизабет вдруг почувствовала себя глупо из-за того, что побежала прямо в лесные заросли в такой час. Она даже не могла вспомнить, зачем сделала это. Девушка шагнула к нему, но остановилась и огляделась. Почему так хочется доверять Сайласу? Она ведь совсем не знала его, и он собирался помочь Натаниэлю…

– Пожалуйста, мисс, – тихо сказал слуга. – Вам лучше пройти со мной. Ужасные твари бродят во мраке, пока мир людей спит. Я не хочу, чтобы они причинили вам вред.

Беспокойство и печаль превратили его черты в ангельские, почти рассеяв ее страхи. Никто, столь прекрасный, столь полный печали, не мог беспокоиться о ней более искренне, чем он. Элизабет шагнула вперед, словно загипнотизированная.

– Какие, например, ужасные твари? – прошептала она.

Безо всяких усилий Сайлас поднял ее на руки.

– Вам лучше не знать об этом, – пробормотал он так тихо, что она еле расслышала.

Элизабет бросила на него удивленный взгляд. Луна сияла серебряным светом над головой, черные ветви сплетались под ней, как ладони, сложенные в молитвенном жесте. Сайлас выглядел так, словно сам был соткан из лунного света. Он пронес ее между молчаливыми деревьями, обогнув канаву, и перешел через дорогу обратно.

Когда они добрались до двора гостиницы, мальчик уже вел лошадей Натаниэля к конюшне. Ближайшая к ним навострила уши и раздула ноздри. Пронзительное ржание разорвало ночь.

Чувство покоя сразу же покинуло Элизабет, словно тяжелое одеяло, сброшенное с тела в холодную ночь. У нее перехватило дыхание.

– Поставьте меня! – закричала она, вырываясь из рук Сайласа.

Что сейчас произошло? Она пыталась бежать, но как могла так испачкаться? Вряд ли удалось уйти далеко, прежде чем Сайлас поймал ее. В последнем воспоминании была дорога, а после этого… должно быть, она ударилась головой.

Натаниэль выпрыгнул из экипажа.