Город Бабра

– Судя по твоим высказываниям, нас разделяет пропасть в образовании. Так же как я не могу объяснить обезьяне теорию вероятностей, тебе не смогу объяснить, что никаких научных оснований верить в демонов – нет.

Аркабалена спокойно ответила:

– Извини, тебе в таком состоянии не стоило этого говорить. Пожалуйста, не сердись. Я не хотела тебя обидеть. Просто, кажется, я растеряла навык коммуникации с людьми за то время, пока… Но все-таки расскажи про свой… ладно, удар по голове. Что ты видел?

Я уселся обратно на скамейку и стал рассказывать. Все-таки есть какая-то магия в девушках, способных вот так просто и искренне сказать: «Извини».

У Аркабалены округлились глаза, когда я заговорил про странную старуху. Девушка воскликнула:

– Это же сама Маяс Хара! Она что-нибудь говорила? И как ты от нее ушел вообще?

– Ну, я схватил свою копию за руку, стал оттаскивать в сторону и при этом громко матерился.

– Матерился? – Расхохоталась Аркабалена. – Ну ты даешь! Русский мат – оружие против темных сил!

Я угрюмо покосился на девушку. Она, отсмеявшись, продолжила:

– Вообще, конечно, странно. Мат против вредных домовиков – это еще куда ни шло, но чтобы он помог уйти от бабушки Маяс… Она точно ничего больше не говорила?

Я отрицательно покачал головой. Аркабалена вздохнула:

– Старая ведьма давно имеет на меня зуб за то, что я изолировала некоторых ее детей, а кое-кого так вообще ненароком перетянула на свою сторону. Но навредить мне лично она не может. А вот людям, которые меня окружают… Я так давно воздерживалась от контактов с людьми, чтобы не подвергать их опасности, но на тебе система сломалась. Я расслабилась, перестала воспринимать всерьез, да и твой белый халат меня заинтриговал. Прости меня…

Какие же все-таки странные фантазии у этой барышни! И как ее до сих пор не забрали на Гагарина? Я нервно сжал кулаки и отвернулся.

Рыжая собака подошла, положила голову мне на колени. Тоже, значит, поддерживает. Специально. Ну ладно. Я стал чесать ее за ухом, перебирать теплую мягкую рыжую шерсть. Вспомнил, что на ее голове была шляпа, когда мы шли сюда. И когда она ложилась под ноги Аркабалены, кажется, тоже. Я посмотрел вниз, под скамейку.

– Что ты ищешь?

– Шляпу. На Шаре была шляпа, разве нет?

Девушка задумалась. Сказала:

– Да, кажется, была. Наверное, Шара убрала ее.

Я опешил:

– Куда?

Аркабалена пожала плечами:

– У нее так всегда. Вещи то появляются, то исчезают. Это же Шара.

Как же она меня бесит, как же бесит. Я изо всех сил пытался не сорваться и не наговорить опять гадостей. Снова стал очень медленно дышать, считая каждый раз до пяти, представляя себе, как с каждым выдохом из меня выходит злость.

Аркабалена восхищенно смотрела на меня, как будто я прямо сейчас совершал какой-то невероятный подвиг, спасал не меньше десятка котят одновременно, как минимум.

И это еще больше меня разозлило. Нашлась Мать Тереза! Да, мать твою!

Я вскочил, подскочил к ближайшей урне, и со всей дури пнул ее ногой. Урна закачалась на своей подвесной установке, явно предназначенной для удобного вытряхивания мусора. И антивандальной заодно, чтобы урну не утащили. В нашем сраном городишке все время тащат все, что надо и не надо. Я стиснул зубы, и снова пнул урну, и еще, и еще раз. Урна раскачивалась, и последний удар получился взаимным. Я взвыл от боли и запрыгал на одной ноге. Меня-то за что?! Я же не вандал!

Аркабалена и собака с интересом наблюдали за этой сценой, обе слегка наклонили головы вбок, в одну и ту же сторону.

Боль отрезвила меня и злость наконец-то улетучилась. Теперь я думал лишь о том, какой я идиот, и как по-идиотски сейчас выглядел. Стыд – не идеальное состояние, но это все же лучше, чем гнев.

Радужноволосая вовсю улыбалась, да и собака, кажется, тоже. С материнской гордостью в голосе Арка произнесла:

– Ты и правда чертовски хорошо справляешься. Еще немного радости, и будешь в порядке. Знаешь, ты мог бы поехать на Байкал, чтобы быстрее восстановить силы и отрастить защиту на случай, если Маяс снова захочет добраться до тебя!

– Действительно, почему бы не потолкаться в толпе туристов. Это же так весело, – буркнул я в ответ.

– При чем тут туристы? Какое тебе дело до других людей? Байкал – огромный, он по сравнению с человеком почти безграничный. Сила его практически неисчерпаема.

Я хохотнул:

– Ну да, в сравнении с человеком и правда огромный. Ты знала, что если все человечество утопить в Байкале, его уровень поднимется всего на пару сантиметров?

Аркабалена в ужасе замотала радужной головой:

– Зачем топить всех людей, ты что? Я говорю про то, что энергия озера безгранична, и сколько угодно человек могут одновременно ее брать, с него не убудет. Разве что не всем ее дают, эту энергию. Байкал – могущественный и строгий хозяин и неуважительного отношения к себе не терпит. Но ты же, как я поняла, как раз его изучаешь, а такое внимание ему наверняка приятно. Так что давай, езжай.

И любви, и радости

Славное море, священный Байкал,

Славный корабль, омулевая бочка,

Эй, баргузин, пошевеливай вал, —

Молодцу плыть недалечко.

    Русская народная песня

Люди, люди, кругом люди. Много, много людей, человеков, мерзких, потных, вонючих, фу.

До центрального рынка я добрался перебежками по дворам, избегая больших улиц, но здесь, на остановке возле Торгового Комплекса, спрятаться от толпы стало совсем нереально.

Возле того места, где теоретически должна была остановиться маршрутка до Листвянки, уже собралась небольшая очередь. Я встал позади блондинки с маленьким ребенком.

И чего это, интересно, я так упорно прислушиваюсь к мнению психованной радужной девчонки с ее странными идеями? Она не является профессиональным психологом, мелет какую-то чушь про энергию, упорно витализирует то, что мертво по своей природе, ведет себя в целом довольно неадекватно, а я, словно та прикольная рыжая дворняга, встаю перед ней на задние лапки, пляшу и послушно исполняю ее команды.

Влюбился что ли?

Я про себя усмехнулся этой мысли. Вот уж в этой области своего сознания я точно способен контролировать эмоции. Любовь – это всего лишь химия тела, гормональный фон и никакой магии.

Как только двери маршрутки открылись, все ломанулись туда, забыв про очередь. Меня смело и потащило в салон. Один из пассажиров, мужчина восточной внешности с сильным акцентом, кричал на весь салон:

– Здесь занято! И здесь занято! – и тыкал пальцем в сиденья первого и второго ряда, рассаживая по ним свое многочисленное потомство.