Вторая капля

–Твоя рана…

Женщина встала на носки, пытаясь разглядеть все еще окровавленную голову.

– Всё в порядке, просто царапина. Ничего серьезного.

Ларри обнял заплаканную мать, изо всех пытавшуюся скрыть свои слезы.

– Я принесла аптечку, там на столе. Надо продезинфицировать…

– А Анет?

– С ней все в порядке. Отделалась синяками, напугана очень, я дала ей свою одежду…

Женщина глотала слова, всхлипывая при вдохе, ее руки дрожали.

– Она замерзла… Анет, тебе надо под горячую воду, чтобы согреться.– Мямлил парень, не сводя взгляда с дрожащего комка.

Звук воды разрядил пространство, но едва ли успокоил. Ларри тихо дышал, сжав зубы от ноющей боли.Женщина осторожно касалась раны у самых волос, стирая непрекращающуюся кровь.

– Тише, тише,– приговаривал она, будто это что-то значило.– Вот так, еще немного.

Парень глухо застонал, когда перекись зашипела на его ране.

Новые и новые слои бинта краснели на голове Ларри, впитывая в себя остатки крови.

– Обезболивающее скоро подействует. Тебе надо полежать.

– Все в порядке.

– Ну ладно, – Перевела дыхание женщина.– А кто эта девочка?

Тишина застыла, лишь звук воды наполнял пространство. Почему-то вдруг запахло мылом, наверное, ненадолго отступил насморк. Парень облизнул потрескавшиеся губы, на них еще оставался соленый привкус крови.

– Помнишь, ты говорила о шуме на чердаке?– начал Ларри .– Я тогда сказал, что тебе просто кажется, что дом старый и еще…Так вот, на самом деле это она там живет.

– Как это, живет?

Женщина села на диван рядом с парнем.

– Она бездомная, и по документам она не существует, в детский дом ее не взяли.

– И давно она так?

– Точно не знаю, она не рассказывает.

Звук воды прекратился, и скоро из-за двери показался неуклюжий силуэт в теплой одежде не по размеру и скользких махровых носках, из-за чего Анет немного буксовала при каждом шаге. Грязь больше не скрывала ее кожи, и на покрасневшим от тепла лице проявился свежий синяк у основания скулы.

– Ты в порядке? —поднял глаза Ларри. Он попытался встать, но его сознание кочнулось, и парень упал на диван, не успев подняться.

Девочка неуверенно кивнула, села недалеко от Ларри на мягкий диван. Она посмотрела на грязные разводы, покрывавшие кремовую обивку.

– Простите за это…– робко начала она.

– Ничего страшного, это отстирается,– Улыбнулась женщина,– Вы голодные? Есть айнтопф?.Илихотя бы чай. Вы так замерзли, у меня есть травяной сбор от простуды и мед. Я заварю.

Женщина говорила быстро, скача с фразы на фразу, и путалась в словах.

– Да, думаю, Анет согласится.

Глава 6

Тусклая лампа мигала холодным светом. На столе стояла коробка, в которую Коил медленно укладывал вещи Кетрин. Это продолжалось уже несколько часов, но едва ли он уложил хотя бы четверть. Парень подолгу держал в руках любую, самую незначительную мелочь, вертел ее, пытаясь кончиками пальцев словить остатки призрачного тепла. Коил открывал ее тетради и, казалось, видел как она, согнувшись, нависла над бумагой. Она так близко к листкам, что может чувствовать сладковатый запах чернил, которыми пишет.

Закрыв одну тетрадь, Коил брал другую. Он читал даже ее наспех сделанную домашнюю работу, смеялся над глупыми ошибками. Ему даже порой казалось, что дверь вот-вот откроется, и вбежит Кетрин, начнет ругаться, что в ее вещах копаются, смущаясь заберет тетрадь со стихами, а потом будет смеяться. Не будет, ничего уже не будет. Эта мысль как кинжал проникала между рёбер, проходя все глубже.

В глубине выдвижного ящика лежал обычный, черный блокнот. Его ничто не выделяло из других, не считая того, что именно в нем Кетрин писала зарисовки– лозунги, маленькие стихи. Там были и ее собственные отзывы на свои же строки. А на последней исписанной странице было:

« Сонет о свободе

Я напишу сонет о свободе.

Простой, настоящий,

Не из тех, что в моде.

Немного пусть будет и о природе

Человеческой сущности,

Строчка о сброде.

Капля бессмысленных образных слов,

Без них этот стих не будет стихом.

Последние силы в него я вложу,

Хотя бы кому-нибудь да угожу.

В самолетик сложу и в небо пущу.

Я так о свободе, кто не понял, прошу.

Четырнадцать строк и все не о чем.

Четырнадцать строк, как взведенный курок. »

И в самом конце приписка: « Когда– нибудь я напишу сонет получше этого» .