– Ты что? – он медленно поставил второй ночник и приподнял руки – Я оставлю дверь открытой…
Точно, гей! Блин, а я…
– Быстро ко мне в кровать! Что думаешь, я не понимаю, что сигнализация не работает, и в любой момент сюда могут залезть те самые уроды? Так пусть они первыми увидят тебя.
Миша сел рядом на кровать.
– Я так понял, мне в любом случае умирать, да? – Я молчала. Все замашки гея. Хорошо готовит, любит чистоту, хозяйственный и безразличный к женщинам. – Тогда какая разница от кого?
– Залез под одеяло! – приказала я. Он хмуро выполнил, что я велела. – А теперь объясняю. Разница в том, что если они не залезут к нам в дом, то ты останешься жив.
– Хорошо, я останусь живым потому, что сигнализация не от нашей линии подключена, и если бы она не работала, то на въезде в дачный поселок их бы задержали. Там охрана и видеонаблюдение установлено. Так что ночь нас ждет спокойная. А тебе, наверное, хочется завтра всем сказать, что ты с Высоковским спала, так?
– Тебе лучше заткнуться. Если б ты не был геем, то я тебя к себе не положила бы.
– Получается: ты либо наказываешь гея, либо перевоспитываешь.
Я приставила к его голове дуло.
– Еще слово, и ты до завтра не доживешь. Так и помрешь геем.
Он смотрел на потолок.
– Странные у вас выводы. То подозреваете, что от меня ходят беременными женщины, то в нетрадиционной ориентации…
Я убрала от него дуло своего травматического пистолета и пристально посмотрела ему в глаза. Он не улыбался, как раньше. Ему не нравилось, что я его заставила со мной спать. Неужели я ему настолько противна? Сейчас он намекает, что всё – враньё. А что если и правда, всё – враньё? Или он импотент? Поэтому ему не хотелось со мной ложиться… Мне на мгновенье стало его жалко. И меня тянуло его поцеловать. Он словно почувствовал мои мысли и отвернулся. Все. Импотент он или нет, но он меня не хочет. Везде во всех его поступках был голый расчет, а не симпатия или ухаживание.
Я не знаю, когда он уснул, и кто из нас первый встретил страну Морфея. Даже не помню, задули ли мы свечи, или они догорели дотла, но утром я проснулась от того, что на меня орали.
ГЛАВА 7
– Опаздываем, Вика! Вставай же!
Я приоткрыла свои заплывшие щелочки, и сразу мне бросился в глаза его торс. Он застегивал ширинку, осталось застегнуть на пуговицы только белую рубашку.
– Просыпайся. Одежда в ванной.
Я вскочила и побежала в ванную. Одевались мы с ним, наверное, наперегонки. Одевшись, я вышла за сумкой, в которой была тушь и блеск для губ. Всю косметику я с собой не носила, а зря. Миша уже был на улице, на столе я увидела две чашки с кофе, от которых шёл пар. Когда он его успел сварить? Я еще красилась, когда он вбежал на кухню.
– Всё, едем.
– Я ещё не готова.
– Вика, идём!
– Так мы даже кофе не выпили!
У меня еще теплилась надежда, что он мне разрешит попробовать сваренный для меня кофе.
– Даю тебе две минуты, – он пошёл в спальню, а я, бросив красить ресницы, побежала пить его горячий напиток, который своим запахом так и пленял меня. Я сделала два глотка, и мой мозг включился. Так. Мы вчера так ничего и не решили. Почему он ни о чём не спрашивает меня? В смысле, не просит документы? Или он боится, что я действительно женю его на себе? Неужели это? Я вспомнила вчерашнюю ночь, и меня охватил жар. Блин! Я же своего главного директора заставила с собой спать под дулом пистолета! Надо как-то ситуацию исправлять. Я встала, чтобы пойти и достать документы, которые я спрятала в бочке, и отдать их законному владельцу, как из спальни вышел Миша с папкой в руках.
– Едем, – он уже был обут и, открыв входную дверь, ждал, пока я натяну на ноги ботинки. Честное слово, в этот момент я чувствовала себя клушей. Как говорят в народе, чем быстрее торопишься – тем медленнее получается. Кое-как заклеила липучки и, почти на согнутых коленях, рванула к бочке, но заорала от боли в руке.
– В машину! Мы опаздываем!
Я согнулась и плача сказала:
– Но я же хотела тебе дать…
– Успеем.
Он меня почти затолкал в красную глянцевую машину. Сразу было видно, что это маленькая дамская машина. В ней витал запах дорогих французских духов, и было очень чисто, словно её использовали только один раз, когда обрызгивали духами.
У меня навернулись слёзы на глазах. Я делала всё, чтобы не показать свою слабость. Кому я поверила? Деспоту, гею, импотенту! Сам не в силах разобраться в своей ориентации и срывает свою злобу на простых подчиненных. Идиот, сам вправил руку, теперь от злости вывернул!
Миша включил радио и нервно барабанил на руле, когда мы встали в пробке. Было видно, что он хочет выругаться, но молчит. Прервало наше напряженное молчание: «А я люблю тебя Сергей! Чмоки, чмоки, чмоки! Я – как Кайли Миноги»… Я быстро здоровой рукой взяла трубку.
– Да!
– Доброе утро!
Я даже видела, как улыбается «ФинДир» через трубку.
– Смеешься?
– Вика, а почему у тебя настроение как у девушки с ранним климаксом?
– Что?! Да пошёл ты к чёрту!
Я от злости даже выронила мобильник в ноги, но мне сразу стало легче. Только сейчас я заметила, как на меня задумчиво смотрит Михаил.
– Что?!!
– Ты извини. Я ни разу в жизни не позволял себе опаздывать на работу. Никогда не опаздывал. Сегодня проспал. Тебе придётся смириться, что с утра у нас работа, а потом, после работы – всё остальное.
Рука ныла, и я не могла сообразить, вот сейчас он – про что?
Пробка сдвинулась с места, и мы медленно, но поехали. Рука не давала мне о себе забыть. И когда мы приехали к офису, то мой лоб покрылся капельками пота, а учитывая, что накрашены были только ресницы – я, наверное, была похожа на приведение или зомби. Миша, прежде чем выйти из машины, вызвал охрану. А я даже не знаю, ждали ли нас те люди, что за нами охотились или нет. В лифте он, наконец, обратил на меня внимание.
– Что с тобой?
– От тебя тошнит, – если он еще что-нибудь у меня спросит, то я сейчас разревусь, что совсем некстати. Наконец он увидел, что я в одной руке держу большую сумку и пакет с платьем, а другая прижата к груди в странном положении.
– Понятно, – он нажал кнопку этажа, где находился медкабинет. Когда мы вышли, он меня почти за шкирку завел к медсестре. И что вы думаете? Она опять сидела на корточках под столом и переобувалась.
– Опять её нет на рабочем месте, – очень тихо сказал Высоковский.
– Я здесь! – пискнула медсестра и вынырнула из-за стола, вся красная. – А вы за каплями?